Душегубы.

такая же плоская, осталась висеть в воздухе между крыльцом и “тумбочкой”. Световое пятно поразило Плетнёва своей идеальной окружностью и  материальной ощутимостью - бери и трогай сколько душе угодно!
Степан Иванович вспомнил, что в подобных случаях советуют потереть глаза,  и тогда наваждение пропадёт. Он потёр, но ни “тумбочка”, ни прозрачный “блин” не пропали! Наоборот, последний стал расти в размерах, и вскоре раздулся как банная шайка, или  эмалированный тазик, в котором жена каждый год варит земляничное варенье.
Плетнёв  расхрабрился. Он спустился на одну ступеньку, что бы подойти и пощупать загадочное пятно. Но оно вдруг … лопнуло! Раздался тихий треск рвущейся материи. Круг света разлетелся на множество треугольных осколков, которые, впрочем, уже в следующую секунду, словно мозаика, самостоятельно сложились в …прозрачную человеческую фигуру!
Степан Иванович ахнул, замер на месте и пристально вгляделся в неё. Это была …женщина!  Одета странно - в светлый балахон до пят с капюшоном, который опускался на глаза и затенял всё лицо. Женщина напомнила ему кого-то, но вот только - кого?!  Во всём облике прозрачной пришелицы ему чудилось нечто ужасно знакомое…
Плавающая в воздухе фигура тем временем  протянула к Плетнёву руки и позвала глухим потусторонним голосом:
- Сынок! Сыночек!! Стёпушка!!!
Плетнёв покачнулся, едва не потеряв сознания. Только чудом удержался он на ступеньках и не скатился с крыльца…
А всё потому, что в этом призраке он признал свою умершую мать, похороненную им ровно два месяца назад!


ГЛАВА 2. Новая командировка.


Российское общество по изучению Тайн и Загадок Земли /в просторечье “общепиты”/ занимало уютный трёхэтажный особнячок  дореволюционной постройки в центре Москвы на Малой Бронной. Старинное здание радовало своих обитателей чистенькими жёлтыми стенами и белой лепниной вокруг фигурных окошек.
Отдел специальных расследований при исполнительном комитете общества располагался на втором этаже. Он занимал …одну единственную комнату! Правда, комната была средних размеров. По меркам начальства – почитай, что хоромы! Но, опять же, в ней ютилось четыре человека, что “не лезло ни в какие ворота” - по мнению самих работников отдела.    
Четверо оперативников - особистов - как их за глаза величали в обществе, стоически переносили теснотищу. Хотя, к слову сказать, все четверо редко когда собирались вместе под одной крышей. По нескольку недель, а то и месяцев, полевые опера то все вместе, то порознь, пропадали в командировках на выездных заданиях.
Их комната, практически, всё время пустовала. Заданий, особенно с выездом на “место”, было много. Ну, очень! А особистов - всего четверо… Они, да их начальник, да плюс секретарша начальника Анечка Поспелова - вот и весь отдел специальных расследований!
…Сергей Большаков сидел за массивным письменным столом и запускал бумажные самолётики. Вообще-то, сейчас ему нужно было строчить очередной отчёт, но …
Сегодня, поздно ночью, он прибыл из-под Тамбова, где по всему намечался стопроцентный контакт с энлонавтами из созвездия Лиры. Он приехал не один, с ним вернулась и вся группа контакта: сами котактёры, специалисты поддержки и обеспечения, технари и рабочие…
Все злые, как черти!
Ещё бы, ведь долгожданный контакт так и не состоялся. А всё по вине разнуздавшейся непогоды.
- Есть в этом внезапно налетевшем урагане нечто аномальное… Вы не находите, Сергей Павлович?  - сокрушался вполголоса Владлен Семёнович Игнатьев, Главный Контактёр, Начальник отдела контактов с внеземными цивилизациями и Высшим Космическим Разумом, член-корреспондент и без пяти минут академик.
Скорый поезд вёз группу в Москву. Все, кроме них двоих, давно уже спали, как убитые, намучившись за день. Большаков не отдавался в лапы Морфею по долгу службы, Владлен Семёнович - по-стариковски, страдал бессонницей. Ночник в купе слабо освещал его опечаленное лицо с тонкими чертами мыслителя. Дробный стук колёс за окном привычно отсчитывал пройденные километры. На верхних полках ворочались и похрапывали сотрудники группы.
- Я специально интересовался: нигде в округе не упало ни капельки! Ни одного мало-мальски приличного порыва ветерка! Обезумевшая стихия обрушилась только на нашу поляну с лагерем и оговорённым местом контакта. Крохотный пятачок десяти метров в диаметре подвергся самой настоящей атаке с неба!
Нас разметал ураган, нас залило мощнейшим ливнем и исхлестало молниями! На нас обрушилась годовая норма осадков! Слава Богу, что никто не пострадал, и все остались живы! А ведь всё могло закончиться куда хуже!
Главный  Контактёр в задумчивости пригубил давно остывший в стакане с подстаканником чай. Посмотрев Большакову прямо в глаза, он откровенно спросил:
- Эта внезапная локальная буря, привязанная к одному месту, вам ни о чём не говорит, Сергей Павлович?
Большаков молча мотнул головой. У него уже слипались глаза, а подушка в изголовье сиденья просто издевалась над ним, выставляя напоказ свои пухлые бока.
- А мне говорит! Смею утверждать со всей очевидностью, что за этим якобы стихийным катаклизмом стоят вовсе не природные силы, а нечто другое! Мне думается - это инопланетный разум, враждующий с нашими визави! Неизвестная нам Сила не желает нашего контакта с энлонавтами из созвездия Лиры! Теперь весь вопрос только в том, почему она против? Предостерегает нас от беды или наоборот, готовит ловушку? Кто скрывается за всем этим? Неужели это Опекун?
Последний вопрос Владлен Семёнович задал сам себе еле слышным шёпотом, находясь к тому же, в глубокой задумчивости. Но Большаков всё равно его услышал. Встрепенувшись, он сквозь навалившуюся дрёму, не размыкая слипающихся век, глухо переспросил:
- Кто-кто, простите? Какой Опекун?  
И провалился в глубокий сон. Игнатьев посмотрел на него с сочувствием.
- Э-э, батенька, да вы уже спите…
Он бережно уложил Сергея на бок и поправил подушку.
- Вот и чудесно! Поспите часика два, а я за вас подежурю… Вам ведь тоже досталось в ураган, я видел… А потом вы смените меня…
Большаков почти спал в тот момент, но информацию об “Опекуне” всё же запомнил, отложив её на самую дальнюю полочку своей памяти.

Контакт не состоялся, но отчёт начальству вынь да положи! Так уж заведено у них в конторе. Целый час Сергей грыз колпачок фирменной шариковой ручки и напрягал все свои извилины, но отчёт никак не хотел рождаться.
А вот бумажные самолётики, наоборот, получались на славу! Остроносые бумажные красавцы-лайнеры готовы были облететь весь белый свет, но их не пускали крашенные масляной краской стены комнатушки, гордо именуемой её хозяевами - кабинетом!
Некоторые из рукотворных крылатых созданий долго кружили под потолком, после того как Сергей запускал их в полёт. Иные не желали парить вокруг пыльной люстры и круто пикировали на выстроившиеся вдоль стен старинные книжные шкафы со стеклянными дверцами, или атаковали пузатый бронированный сейф в правом углу, вскрытый и выпотрошенный удачливым “медвежатником” ещё в середине прошлого века, и с той поры, так и оставшийся без замков и запоров. Третьи и не прочь бы насладиться полётом, но их единственный главный конструктор что-то там нахимичил, и бедолаги  камнем падали на протёртый до дыр линолеум на полу.
Среди всех выделялись самолётики-камикадзе, которые сами влетали в мусорные корзины, коих в кабинете насчитывалось аж, четыре - по числу обшарпанных, скрипучих, но зато из настоящего красного дерева канцелярских столов с резным орнаментом  в виде тропических растений и крылато-хвостатых драконов на дверцах и фасадах тумб.    
Компьютеры, что стояли на каждом столе - тоже не хухры-мухры! Новейшие модели Святоградского комбината бытовой электроники - несбыточная мечта фанатов компьютерщиков! Только телефонные аппараты подкачали. Старьё несусветное - ровесники особняка.
Один из них, стоящий на столе Большакова, захлебнулся надтреснутым дребезжанием в тот миг, когда тот замахнулся, запуская очередной самолётик. Сергей отложил полёт, и потянулся к трубке.
“Это может быть только шеф!” – предположил он и не ошибся.
- Сергей, ты там один? - уточнил Макагонов.
“ А то ты не знаешь… - подумал Большаков, - Остальные-то в разгоне,  и ещё не воротились. Санька Кузьмин, по кличке Леший, уже третью неделю пропадает в Муромских лесах с группой физиков-аномальщиков, которые изучают феномен  “ведьминых полян” и “ведьминых кругов”…
Антоша Бурда / Бурдаков / - на полтергейсте в Долгопрудном, где в одной из квартир жилого дома по стенам третьи сутки сочится настоящая человеческая кровь четвёртой группы…  
Толик Алтухов - в отпуске… В Ялте жарится со всей семьёй… А потом на две недели закатится в Анталию - красота!
И я - последний! Больше никого нет!”
- Один, аки перст, Василь Фёдырыч! - заверил Большаков.
- Поднимись ко мне…
Василий Фёдорович Макагонов - начальник отдела специальных расследований - занимал отдельный кабинет на третьем этаже. Если в своём кабинете он был царь и Бог, то в приёмной командовала красавица-секретарь Анечка - двоюродная племянница Макагонова.
Девушка была скромна, миловидна, душевна, а потому столь привлекательна, что по ней сохли буквально все холостяки на всех трёх этажах особняка. Исключение составляли особисты. Особенно Алтухов, который был женат. Остальные трое, если и “запали”  на девушку, то вида не показывали, держали себя с ней ровно, как говорится - на “дружеской служебной ноге”.  
Анечка, в свою очередь, тоже никого из обитателей особняка не выделяла, хотя доподлинно было известно, что постоянного ухажёра у неё точно нет.
Как Макагонов умудрился отхватить себе этот кабинет при всеобщем дефиците полезной площади, для всех оставалось загадкой. Разрешить её не смогли даже особисты, чьё назначение как раз в том и состояло, что бы такие вот ребусы и разгадывать.
Как бы там ни было, но Василий Фёдорович сидел в своём кабинете прочно. Он небезосновательно гордился им, к месту и не к месту повторяя всем своим сотрудникам поучительную фразу: “Вы, молодые люди, поживите с моё, да поработайте столько  же, а потом и требуйте отдельных кабинетов с видом на море!”
И ещё в отделе приметили, что если перед очередной командировкой похвалить кабинет начальника за размеры да обстановку, и терпеливо выслушать в ответ давно всем приевшуюся отповедь, то удача при исполнении нового задания будет вам обеспечена на все сто пудов.
“Я буду не я, если не очередная командировка наклёвывается! - думал Большаков, легко прыгая сразу через две ступеньки вверх по крутой мраморной лестнице, - Интересно, что на этот раз? Может, опять какой-нибудь подслеповатый пенсионер-грибник принял старое колесо от телеги на лесной полянке за диск НЛО? И прибежал в милицейскую дежурку сообщить о находке? Было и такое! А по заведённому порядку положено все поступающие сообщения проверять немедленно…”
- А наше дело - сел, поехал, ночь-полночь…- промурлыкал Сергей в голос строчку из Высоцкого, и в смущении огляделся: не слышал ли кто? А то потом в самодеятельность запишут.
Но и на лестнице, и в безлюдных коридорах царила деловая тишина. Время раннее, на очередной перекур