ДЛЯ ЧЕГО МЫ ЖИВЁМ?

«перескакивая» отдельные ступени).
— Полнота рассмотрения вопроса.
Соблюдение этих правил, по Декарту, поможет нам приумножить знание и сохранить его изначальную достоверность, а поспешные суждения, чрезмерное доверие к чувственному опыту, аффекты — мешают нам в этом. Ясные, отчетливые, небезосновательные и методически выверенные построения разума подведут нас ближе всего к истине. Декарт провозглашал принцип своей философии: de omnibus dubito, что означает «во всем сомневаюсь». И действительно, сомнение зачастую помогает нам «превзойти самих себя», увидеть ситуацию со стороны. Многие наши убеждения основываются на информации, в которой мы не смогли в своё время усомниться. Но если мы тщательно их рассмотрим, то обнаружим: то, во что мы подсознательно верили годами, основано на ряде ошибочных предположений.
Ф. Бэкон (1561–1626) разделил источники человеческих ошибок, стоящих на пути познания, на четыре группы, которые он назвал «призраками». «Призраки рода» связаны с несовершенной природой человека, «призраки пещеры» — с предпочтениями, воспитанием, привычками конкретного познающего субъекта. «Призраки площади» возникают «из плохих и невежественных абстракций» — это неправильное и неточное употребление понятийного аппарата (слов, дефиниций, выражений). «Призраки теорий» обнажают негативное влияние на познание предшествующих концепций, ложных мнений других людей, слепая вера в которые встаёт преградой на пути к новому знанию.
Существует два способа познания: чувственный и рациональный. Чувственно мы постигаем мир с рождения и делаем это посредством четырех «органов чувств», или, точнее, способов чувственного восприятия: зрение, слух, обоняние и осязание (частью последнего является вкус). В результате такого познания мы получаем знания в форме образов посредством цепочки ощущение-восприятие-представление. Рациональный способ познания складывается из понятия, суждения и умозаключения. Извечному спору о превосходстве одного из способов познания над другим следует уделить особое внимание. Что все-таки лучше: эмпиризм или рационализм?2
Древнегреческие философы, например, полностью отвергали чувственный опыт. Демокрит (около 460–370 гг. до н.э.) даже добровольно ослепил себя, чтобы не быть обманутым собственными глазами. Как говорится, видит око далёко, а ум — еще дальше. Греческие философы свято верили, что на органы чувств полагаться нельзя (так как они несовершенны), что все можно познать «всемогущим» разумом. Именно разум проникает в глубины нашего мироздания, видит то, что не видят глаза, проникает вглубь человека, охватывает весь мир, а то и бесконечную Вселенную. Да, именно разум может объять бесконечность. Только разумом можно понять сущность явлений.
Однако в Новое Время в Европе появляются сторонники чувственного познания. Джордж Беркли (1685-1758), например, говорил: «Существовать — значит быть воспринимаемым» и никакие вещи не могут существовать «иначе как в духе, который их воспринимает». Беркли, в отличие от древних греков, отвергал гипотезу о том, что по ту сторону наших восприятий существует нечто непостижимое, совершенно не похожее на видимое и осязаемое. По мнению Беркли, эта мысль противоречит логике и основывается лишь на слепой вере. В целом, своей философией Д. Беркли пытался защитить здравый смысл от метафизических умствований. Шотландский философ Дэвид Юм (1711–1776) также утверждал, что понятие объективной материальной субстанции, независимой от наших восприятий, а кроме того, и любой духовной субстанции (Бога, души) недоказуемо. Юм, конечно, не считал чувственное познание идеальным — но лишь единственно возможным. Он предупреждал, что, пытаясь понять абстрактные вещи, мы часто теряем «эмпирическую почву», забываем обосновывать мысли опытом.
С другой стороны, все, чего добилось человечество, есть результат наличия у него разума. Если бы мы полагались только на чувственный опыт, то продолжали бы, например, думать, что Земля плоская, что Солнце и все звёзды вращаются вокруг Земли. Конечно, такие взгляды теперь нельзя назвать истиной. До истины же человечество смогло докопаться во многом благодаря мыслительной деятельности. Ещё Платон говорил: «...не во впечатлениях заключается знание, а в умозаключениях о них, ибо, видимо, именно здесь можно схватить сущность и истину, там же нет».
Логическое завершение данного спора содержится в высказывании Джона Локка (1632–1704): «Нет ничего в разуме, чего не было прежде в чувствах». Действительно, все, о чем мы размышляем, все, что лежит в основе наших мыслей, мы получили через органы чувств. Прежде чем размышлять о роли музыки, надо услышать музыку. Прежде чем говорить, что яблоко кислое, надо его попробовать и вообще знать, что такое кислый вкус. Знания эти получены нами опять же органами чувств. Но и чувства без разума — ничто; без него они бесполезны и хаотичны. Только сознавая их, мы будем иметь практическую пользу.
Иммануил Кант (1724–1804) добавил к этому, что мы изначально познаем мир посредством некоторых доопытных форм (пространства, времени, причинной связи и т.п.), то есть все содержание как чувств, так и рассудка всегда дано нам в строго определенном виде, а «мир как он есть» нам никогда не доступен.
Из всей этой теории можно сделать вывод: нельзя пренебрегать каким-либо видом познания или признавать лишь один способ единственно верным. Возможны случаи, когда приемлемым окажется только один из них; в иных ситуациях лучше использовать оба.
Все это нужно учитывать, чтобы иметь объективные представления о событиях и явлениях, уметь правильно выбирать средства познания. Упомянутый уже мной Ф. Бэкон, развивая эту мысль, выделил три пути познания. «Путь паука» представляет собой получение знания рационалистическим путем. Данный путь, замечает Бэкон, игнорирует либо значительно принижает роль конкретных фактов, практического опыта; рационалисты оторваны от реальной действительности. «Путь муравья» — это использование исключительно опыта. Таким способом можно получить внешнюю картину знания, увидеть видят проблему «снаружи», но нельзя понять внутреннюю сущность изучаемых вещей и явлений. Наконец, идеальный способ познания, сочетающий достоинства эмпирического и рационального путей и позволяющий изучить явление с разных сторон — тернистый «путь пчелы».
Отдельного рассмотрения требует вопрос проверки истинности полученных знаний. Проверить её можно практикой, но не стоит думать, что знания, проверенные таким образом, всегда истинны и неоспоримы. Так, долгое время опыты говорили о неделимости атома, но позже атом «раскололся» в прямом и в переносном смысле. Кроме того, практика может быть искажена отдельными исследователями, а основанным на ложных посылках выводам вряд ли можно доверять. Существует и другой способ установить истинность — это логическое обоснование. При использовании данного критерия знание основывается на какой-либо цепочке логических рассуждений, и его истинность зависит от верности каждого «звена» этой цепочки в отдельности. Таким образом, можно выделить два критерия истины: практический («опытный») и формально-логический. Причем там, где это возможно, следует руководствоваться сразу обоими критериями, потому как знание, согласующееся одновременно и с результатами опыта и с независимым от них логическим обоснованием, имеет больше шансов оказаться истинным. В естественных науках, как правило, так и происходит: учёные разрабатывают логически непротиворечивую теорию, а потом проверяют её на практике (а если результаты опытов оказались неожиданными — разрабатывают новую теорию). Но проверить истинность знаний обоими критериями возможно не всегда. Так, нам очень сложно логически обосновать веления своей интуиции, «внутреннего голоса», или же информацию, полученную во снах (подобные знания основаны на нашей повседневной практике, и могут оказаться очень полезными, но вопрос о том, следует ли им доверять, каждый разрешает сам для себя).
Интуицию многие философы причисляют к самостоятельному способу познания. Они отмечают, что хотя интуиция и не может быть объяснена рационально, но зато помогает перейти на новый уровень самой рациональности (иными словами, посмотреть на проблему с неожиданной стороны). Кроме того, в качестве уникальных способов познания в философии выделяются герменевтика (вчувствование в другого человека, сопереживание ему, сочувствие, эмпатия), интроспекция (самопознание, то есть улавливание своего внутреннего мира, своих глубинных чувств и состояний) и др. Таким образом, при более детальном рассмотрении оказывается, что практику и логику не стоит считать единственными путями к истине.
Критерием истины не может быть всеобщее признание. Если мнение разделяет большинство, оно еще не становится истинным. В противном случае истинной стали бы предрассудки (суеверия и стереотипы), которых держится большинство людей. Чтобы быть объективным, совершенно необходимо отбросить необоснованные верования и упрощенные представления (последнее — при подробном, доскональном изучении какого-либо вопроса). Полезность знания тоже не всегда означает истинность (наука веками ошибалась во многих взглядах, но при этом приносила ими пользу), но тут все зависит от того, как сформулировать утверждение. Согласованность знания с предыдущим также не подходит на роль критерия истины. Если к уже существующему знанию непротиворечивым образом присоединяется новое, это еще не признак его верности. Тут дает знать о себе природная склонность нашего разума принимать за правду то, что логично согласуется с уже наличествующим знанием и не противоречит ему. Этой «склонностью», равно как и другими, не преминут воспользоваться те, кто пытается использовать других людей в достижении своих корыстных целей, поэтому нам нужно быть очень внимательными. Так, например, люди неосознанно доверяют тем, кто на них похож (в привычках, манерах, одежде, взглядах, целях), и этот стереотип могут использовать рекламные агенты. Люди легко верят тому, кто выглядит вежливым и привлекательным во всех отношениях, а также тому, кто внушает доверие и авторитет. Все это важно понимать, чтобы иметь возможность отличать правду ото лжи, сохранять беспристрастие и объективность в любом вопросе.
Еще одно важное замечание: истинность характерна только для определенного промежутка времени — эпохи, времени года и т. д. Приведем пример: я сижу за столом и вижу, как за окном пролетает птица. Я говорю: «За окном пролетает птица». Обратите внимание, что это утверждение истинно только для определенного времени. Еще одно утверждение: «В нашей стране командная (плановая) экономика» — истинно только для советского периода нашей истории. Истина, таким образом, зависит от времени. И здесь уместно провести параллель с опытом, которым так дорожат взрослые, который они считают высшим своим богатством и всеми силами пытаются передать младшему поколению. Но не тут-то было. Очень вероятно, что поучения взрослых истинны только для прошлого, а в настоящем уже другие законы. Тогда получается, что четырнадцати- шестнадцатилетние