подъезду.
Взять её домой, в коммунальную квартиру, было тогда немыслимо...И она это, похоже, понимала и принимала.
(Любовь к собакам осталась на всю жизнь. И передалась сыну. Вот сейчас, после благородного ухода моих борзых(они, старенькие, уходят помирать по-тихому, подальше от глаз хозяев), со мной в деревне живёт Андрюшин пёс, колли. Неизвестного возраста товарищ - пёс породы колли жил на мониторе. Потерялся колли, убежав на волю. Наш Андрей его нашёл, в доме стало хорошо. Лучше пса на свете нет — пригодился Интернет!).
...А летом, пару лет, а, может и больше, пентагоновская детвора, от мала до велика, просыпалась в 8 утра под призывные дунаевские звуки баяна(или аккордеона?) и сломя голову неслась на футбольное поле в центре двора. Там забывались ссоры и обиды, там все были мы вместе — удивительное, радостное и неповторимое чувство:
...там для нас, пока мы собирались и вставали в шеренги, а также на протяжении всей процедуры , виртуоз-музыкант играл то бодрые марши, то вальсы Штрауса, то совсем нечто упоительно-зарубежное, а мы млели и шалели от радости, в такт , подражая тренеру, кружились, приседали, прыгали, махали руками и ногами.
Это называлось — зарядка.
Много-много лет спустя меня, уже москвичку, догоравшую журналистким задором (началась перестройка, туды её в качель) занесло на фестиваль КСП - праздника самодеятельной песни, на озеро Ильмень, недалеко от города, где прошло моё детство.
Вечером и ночью горели костры, звучали столь милые сердцу моему бардовские песни, я балдела и пела ором под гитары, чувствуя себя в центре мироздания...
А наутро лагерь разбудил властный голос по микрофону— Так, все встали. Руки вверх и поехали...
И тысячи людей послушно «поехали» под клёвую ритмичную музычку — но отнюдь не под бардовскую, а вполне профессиональную музыку - «Чингизхан», «Распутин». А заводит, ё-маё! Вот зарядка, так зарядка...
Увы, я-то, к тому времени уже переводчик с немецкого, на котором и исполнялись эти лихие песни, не смогла разделить всеобщую эйфорию, понимая их смысл и содержание .
Мне стало страшно - как просто управлять массой людей, вчера ещё с упоением певших у костра Окуджаву, Городницкого, песни военных лет, свои незаёмные и искренние песни!
Так я испытала на себе первые перестроечные технологии зомбирования.
А сколько их было потом...
Строго говоря, нас, послевоенное поколение, зомбировали и в детстве, и в юности тоже будь здоров! Но вектор-то был другой!
И мы, выросшие в военном городке под прозвищем «Пентагон», к нему, к сути прозвища, не имели никакого отношения.
У нас была своя жизнь, и мы её прожили, кто как сумел.
