Жизнь продолжается

хотел уже было… Как вдруг почувствовал у себя на спине чьи-то ладони…  Он повернул голову и увидел Васеньку. Тот хотя и не плакал, но глаза его были влажными…
- Что ты, Вася? Шел бы спать… - сказал он каким-то другим, глухим, словно не своим голосом.
- Не хочу… - уверенно ответил Вася, - хочу тоже смотреть в окно…
И они стали смотреть. Вскоре сделалось совсем темно. Редкие, спешащие по домам прохожие проходили по двору, в котором почти никого уже не было. Лишь на небольшой детской площадке, построенной совсем недавно, то и дело вспыхивал крошечный огонек. Василий долго вглядывался в него, словно пытаясь разгадать тайну этого одинокого огонька, но алкоголь мешал ему и скоро, не найдя разгадки, он решил пойти спать.
- Это же мама! – звонким колокольчиком раздался голос сына, - серая куртка! Мама это! Она не ушла!
- Да, наверное, мама… - угрюмо, одолеваемый недобрыми мыслями, словно в забытьи подтвердил Василий и, даже не взглянув в окно, пошел в коридор обуваться, -  Подожди, я скоро вернусь…
Вася, что есть силы вцепился в руку отца и словно не доверяя ему, тихо сказал:
- С тобой…
- Ладно. Пошли...
Лена сидела на краешке лестницы-радуги и курила. Распухший чемодан стоял невдалеке и из него торчал рукав мужской рубашки. Васенька заметил это, улыбнулся, подошел ближе и осторожно погладил маму по голове:
- Мам, пойдем домой. Папа больше не будет.
Лена медленно чуть приподняла голову, исподлобья посмотрела на мужа и поцеловав ладошку сына, тихо произнесла:
- Петр Сергеевич – отец мой. В тюрьме он сидел тогда. Стыдно мне было, понимаешь, что отец у меня такой да и сейчас… Завтра утром приедет на внука посмотреть…
Василий едва заметно кивнул и ничего не ответив, взял чемодан. Лена выбросила недокуренную сигарету в траву, поцеловала сына в щеку и все трое заторопились домой.

Рано утром Василий позвонил на работу, без особого труда взял отгул и снова лег. У Лены был выходной. Превозмогая себя и кое-как запудрив на лбу огромный сизый синяк, она как могла улыбалась сыну, который наряженный во все новое, по правде говоря был чрезвычайно рад предстоящему празднику – Дню Знаний. Взяв Васеньку за руку и прихватив букет бледно-розовых гладиолусов, она вышла из квартиры, оставив спящего, чуть постанывающего и вздрагивающего мужа одного…
    А тому снились кошмары, точнее, война, на которой он никогда в своей жизни не был. Врагами его на этой войне были непонятные существа, похожие чем-то на мышей или крыс, но бегающие на двух ногах. Они кидались на него, кусали и говорили человеческими голосами. А он (во сне рядовой солдат) громко матерясь, отстреливался от них из автомата Калашникова холостыми патронами…
    Прошел час и Елена, оставив Васеньку в школе, вернулась обратно, но, как оказалось, не одна. Ее отец – Петр Сергеевич – небольшого роста старик, седой и сухонький, с многочисленными перстнями-татуировками на костлявых пальцах, стоял рядом и виновато улыбаясь, повторял как скороговорку:
-  Петро я! Что ж теперь, всякое бывает. Лучше поздно, чем… Что ж теперь… Петро я…
Василий, еще не пришедший в себя после вчерашнего скандала и странного утреннего сна, невнятно представился Лениному отцу, а после крепко пожал руку и даже обнял.  Где-то через полчаса зять и неожиданно обнаружившийся тесть, как старые добрые знакомые сидели за знавшим виды кухонным столом и пили водку, закусывая вчерашними, так и нетронутыми яствами. Лена по понятным причинам не участвовала в этой трапезе, она молча стояла у окна, смотрела на краешек виднеющейся школы и казалось, ждала сына.
А Васенька, тем временем сидел в просторном классе за второй партой, аккуратно сложив руки перед собой и во все уши внимал речам своей первой учительницы, которая, как ему казалось, так интересно рассказывала.  А рассказывала она о том, что ученье – свет, а не ученье – тьма! О том, что земля круглая! О том, что река Волга  впадает в Каспийское море, а Антарктида – материк, вечно покрытый льдом. О том, что старших нужно уважать и уступать место в общественном транспорте. О том, что слабых и девчонок надо защищать и никогда не говорить плохих слов. Он так это внимательно слушал, что ему, несмотря на страшный вчерашний вечер, было празднично на душе и даже весело. А еще потому, что его мама, как выяснилось, никуда не ушла, потому что отец, хотя и молча, пообещал больше не пить, и наконец, потому что нашелся дед, о котором он – семилетний Вася Перепелкин, никогда, ничего не знал. А значит, решил он про себя, жизнь продолжается и все обязательно будет  хорошо…