(Пустячок)
Я уже рассказывал вам про ночной полет, который совершил Петя, правый летчик наш. А тут еще один случай, правда, без синяков и побоев закончился.
Напротив Петра, также на втором ярусе, Равиль Шарипов располагался. Очень грамотный штурман. Но, как и Петро, любил во всякой компании главенствующую роль играть. Сам, бывало, и подвигнет, и организует, и сбегает, и за разливом внимательно следит, чтобы все чин по чину было. И разговоры для всех интересные чтобы проистекали. Как-то доверил он молодому праваку из соседней кельи разливать. Тот Равилю полстакана налил, а себе по ошибке и неопытности полный. Но, правда, сам ошибку заметил и даже сказал:
– Ой, я себе перелил! Но…ничего! – засмущался.
– Как это, – ничего! – возмутился справедливый Равиль и стаканы местами поменял, Правачок этот, Коля Анисимов, еще сильнее застеснялся, но перечить не стал.
Наконец, угомонились они. Все, ясен перец, выпили, накурили, как в паровозном депо, и по кельям разбрелись. Вот и Равиль наш пришел. Хоть и пьяненький, но разделся и улегся на свою верхнюю коечку самостоятельно. И двух минут не прошло, как захрапел. А за ним и мы все заснули.
Но вот среди ночи Равиль заворочался, заворочался и с койки спокойно и не спеша слезает. Меня скрипом своим разбудил. Лежу я и думаю:
– Вот, черт его подери, и сам не спит, и другим не дает! Приспичило ему, что ли?
Лежу, не сплю. Обратно придет, все равно разбудит. А его нет и нет. Я и уснул себе потихонечку.
Просыпаюсь утром от смеха, который из соседней комнаты доносится. Гляжу, Равилева кровать пуста.
– Не фиг себе, – думаю, – как ночью ушел, так и не вернулся. А со смехом в соседней комнате и не связываю. И зря. Там хохот все громче. Нас любопытство разобрало – что бы это значило? С утра пораньше и такие смехи! Утром, как правило, все мрачные с похмелья. А также и оттого, что на работу идти надо. Или за вчерашнее ответ держать. А тут такие радости! Повскакивали мы и в соседнюю комнату. Интересно же.
И что же мы там видим?! В том же углу, что и у нас, на верхней койке, как царица Тамара на известном пиру, возлежит наш Равиль А рядом с койкой стоит смущенный и потерянный Коля Анисимов. А вокруг этой сцены человек пятнадцать хохочут и пальцами на Колю показывают.
Ночью Равиль сходил куда надо и, когда возвращался, двери перепутал. Зашел на одну раньше. Полез на «свою», как ему казалось, койку. И, не обращая внимания на лежащего там Колюню, перелез через него. И у стенки по барски всею жилплощадью распорядился. А Коля хоть и проснулся, но в силу своей скромности решил, что так и надо. Пододвинулся к самому краю и так до утра на жердочке, то есть на железной раме, и проспал. Равиля растолкали, объяснили ему, что он неправ. Во что он долго поверить не мог и решил, что его разыгрывают.
Потом с койки слез и сам убедился. И давай Колю во всем обвинять. И разливает он неправильно, и на койке такой же, как и сам Равиль, спит, и почему ночью ему не указал, что Равиль комнаты перепутал. Отчехвостил он Колюню и мыться пошел.
|