Море в твоих ладонях

люблю море. Я всегда любил его. С того первого дня, когда меня, едва начавшего ходить, привел сюда за руку отец.  Он улыбался, глядя, как я набираю соленую воду в ладошки и протягиваю ему.…Хотя нет, слово «любить» совершенно не передает того, что я чувствую, когда прихожу сюда. Было бы странно говорить «я люблю дышать» или «я люблю жить». Это само собою разумеется.
Вот так и море. Оно всегда здесь, каждый день моей жизни – море, и я являюсь частью его. Когда я здесь, я не чувствую ни страха, ни восторга, ни любопытства. Я вхожу в волны и становлюсь, наконец, единым целым. Этот огромный мир подо мной наполнен жизнью, борьбой, движением, умиранием, гармонией и голосами.  Я чувствую кожей, как чередуются холодные и теплые толщи воды, вижу свет и тени водного мира, его прикосновения… Даже неожиданное прикосновение водорослей или скользких тел медуз не вызывают судорожного рефлекса. Это мой привычный мир.  Море бережно подставляет мне свои синие ладони, и я всегда верю в него, как в себя.
Плавать, далеко и долго, – моя ежедневная привычка, ритуал и обязательство одновременно. Вода никогда не бывает такой, как вчера. Сегодня – бодрит и заставляет двигаться, а завтра – убаюкивает, обволакивает теплой негой, приглашая покачаться на волнах сонно и лениво. Эти подушки и одеяла, – соленые шелка, – всегда свежие, манящие.
Лежа на спине и отдыхая, видишь отражение моря – ту же бескрайнюю лазурь, но уже небесную. Когда идет дождь, четкая граница между двумя стихиями размывается: падающие капли поднимают столбики воды, которые, сливаясь с бьющими в них струями, образуют маленькие прозрачные колонны на поверхности моря. Беспрерывный ряд водяных колонн…В бурлении двух перемешивающихся стихий уже не понятно, плывешь ли ты в воде? в воздухе? под водой? И это невероятно и восхитительно.
Конечно, в тот день я знал, что будет шторм. Не знал лишь, что он налетит так внезапно и будет столь силен. Он настиг меня далеко от берега, в нескольких милях от кораллового рифа. Чтобы уйти от шторма к рифу, не было и речи. Коралл острый, как бритва, без проходов и песчаных отмелей, и он намного опасней разгулявшейся водной стихии. Без особых сомнений я решил – к берегу, да поможет мне Посейдон!
Волны даже не казались огромными. Они были плоскими и тяжелыми, как бетонные плиты. Бетонные плиты в кружеве пены… Еще немного, и я почувствую на губах привкус цемента…
Горизонт исчез. Его похоронил грохот волн, которые стали выше и настойчивее. Вспененное море потихоньку начало выходить из себя. Поплавком ныряя в водные тоннели, я непроизвольно начал вдыхать больше воздуха. Зачем-то запело назойливо в голове: «Все мы вышли из моря… в него и уйдем».
Когда на тебя падает многотонная полупрозрачная стена, – не знаешь,  хочет море убить тебя или просто проверяет твою веру в него. Не знаешь, хватит ли времени до следующего вдоха. Не знаешь, в конце концов, нужна ли твоя борьба в этом зыбком мире, где каждый ее обитатель, глядя в глаза смерти, принимает ее с достоинством.
Вдох. Волна. Снова вдох. Я не сомневаюсь!!! Не сомневаюсь! Не сомневаюсь. Не сомневаюсь…


Конечно, море помогло тебе добраться до берега. Не такое уж оно и жестокое. Оно вынесло тебя, совершенно обессиленного и оглушенного, и теперь ластится, шурша прибоем и нашептывая прямо в ухо: «Ну, заигралось немного, прости! Ну, вставай же! Хватит отдыхать, лежебока!» Оно заискивающе лижет соленым языком откинутую руку, набегает в ладонь и снова отступает, оставляя после себя пузырящуюся пену. Некоторые волны подбираются к щеке, щекоча ее и покрывая брызгами…


Птица опустилась, посмотрела безразличным взглядом. Прыгнула боком, без особой опаски, походила, наклоняя голову то на один бок, то на другой. Теперь волны касались только самых кончиков пальцев человека, и, казалось, перебирали их. Все это – волны, птица, солнце, ослепительно сиявшее в зените – было, как будто запечатлено на чересчур контрастной фотографии, жестко и ясно.
Птица клюнула под крылом, покивала маленькой головой,  отливающей металлом. Нечего бояться. Ни один человек не может так долго смотреть на солнце, не прикрывая глаз.


***


- Док, скажите, этот парень будет жить? Когда я нашел его на берегу, подумал, что это утопленник.
- С ним все в порядке. Через какое-то время восстановится зрение, хотя не исключено, что потребуется небольшая операция. Шторм здорово его потрепал. Кстати, а почему все здесь зовут океан морем?
- Не знаю. Наверное, так короче. До свидания, док.