* * *
Довольные и измотанные опьяняющей прогулкой по ночному городу, они заночевали в большой повозке с яблоками, брошенной где-то на окраине. Временное прибежище оказалось вполне надёжным, благодаря брезентовому навесу, равно как и тому, что днём ныне было немногим светлее, чем ночью. И даже фермер запрягавший осла в повозку, чтобы отвезти фрукты на Фестиваль Плодородия, не заметил наших героев, мирно дремлющих позади.
Проснулся Мэтью от оживлённого гомона горожан. Количество голосов, восторженно вскрикивающих, охающих, ахающих и присвистывающих там и сям, ясно дало понять юноше, что веселье уже шло полным ходом, а на помосте уже нежится в лучах своей мимолётной славы очередная разряженная в пух и прах девица. Какого же было его удивление, когда выглянув из повозки, он кое-как разглядел сквозь толпу свою новую попутчицу, скромно представшую перед королём и всем миром. И пока он проталкивался сквозь живое заграждение из столпившихся вокруг зевак, Хлоя уже подошла к кристаллу и заглянула в его матовую поверхность. Всего на секунду она увидела в нём своё отражение, прежде чем камень засверкал так, что стало невозможно смотреть. Ровное белое свечение усиливалось с каждой секундой всё больше, наполняя всё вокруг сплошной непроглядной белизной. На несколько мгновений мир вокруг утонул в волнах света, и когда люди наконец отважились открыть глаза, они увидели, что ночной мрак окутавший мир днями ранее, наконец отступил. На небе яростно сверкало солнце, его золотой диск источал свет столь невозмутимо, словно никуда не исчезал вовсе, вынуждая людей неловко потупить в землю взгляды, еще не привыкшие к яркости светила.
Когда волнения поутихли, все вновь направили взгляд на помост, где всё так же смущённо стояла рыжая девушка, будто бы и непричастная ко всему произошедшему. К тому времени как Мэтью наконец пробился сквозь ряды зевак, король уже начал высокопарно засыпать его спутницу словами благодарности и похвалы. В награду за избавление всего мира от жуткого наваждения, он пообещал девушке всё, что бы она ни попросила. Хлоя тут же выпалила, что хочет связку из одиннадцати ключей, венчавших трон монарха подобно венку, ведь их рукояти были точь-в-точь такими же, как у её кулона. Кулон этот был найден в той же колыбельке, в которой её подкинули однажды под дверь купеческого дома, и если не считать короткой записки, был единственным напоминанием о её матери. Правитель заколебался на несколько секунд, но всё же рассудил, что эти ключи, хотя и считались символом королевской семьи, но были меньшим, чем он мог отблагодарить спасительницу его народа. Дабы сделать жест еще боле широким, он объявил, что лично вручит их. Однако этот поступок оказался скорее расчётливым нежели щедрым, ведь стоило девушке принять из рук короля связку ключей, как тот элегантно преклонил колено, предлагая ей свои руку и сердце.
Толпа взревела от восторга, предвкушая венчание короля с подобной красавицей, однако сама Хлоя побледнела и отшатнулась. Обстановка накалялась, секунды тянулись медленно, всё больше нагнетая неловкость, а девушка застыла на помосте, вцепившись побелевшими пальцами в связку ключей, не зная как поступить. Она уже было собралась что-то ответить, как вдруг кто-то схватил её за руку и потянул вниз. Потеряв равновесие, она рухнула с помоста, очутившись на руках у Мэтью, который помчался со всех ног раньше, чем кто-либо сообразил что происходит. Монарх, оторопевший от такого поворота событий, сыпал ругательствами и призывал стражу поймать негодяя. Однако ни одна из лошадей стражи не смогла пробиться сквозь толпу зевак, радостно вопящих и рассерженно улюлюкающих вслед ускользающей паре.
* * *
Большая часть бегства отпечаталась в головах героев белой, скачущей мешаниной из мелькающих образов, тяжёлого дыхания, с хрипом прорывающегося сквозь лёгкие и страха быть пойманными, подстёгивающего их бежать всё дальше, не смотря на усталость. Бежать не оборачиваясь и не разбирая дороги. Лишь достигнув леса и укрывшись в самой его чаще, они смогли перевести дыхание и собраться с мыслями, стискивая друг друга в объятиях. Дав себе короткий отдых, они побрели дальше сквозь ветви и кустарники, и там, где девушку дрожащую из-за холода и потрясений, посетил новый испуг, Мэтью обрёл спокойствие, осознав, что ноги сами ведут его вперёд. Ведут его домой.
В момент, когда казалось, что свисающим деревянным когтям не будет предела, спотыкаясь из-за каждого камня или коряги, покрытые царапинами и синяками, герои вновь узрели бескрайнее небо. Лес оборвался так же неожиданно, как и обступил их ранее, чуть ли не выплюнув на зеленеющую лужайку. Вдали возвышалось старое потрёпанное поместье, покосившись, оно почти что опиралось на пышные яблони и выглядело так, словно уже готово рухнуть. И хотя они выбились из сил настолько, что готовы были распластаться на земле и заснуть под раскидистыми ветвями здешних деревьев, далёкий грохот копыт подстёгивал их страхи, и они торопливо вошли внутрь.
Дом отзывался скрежетом на малейшее прикосновение. Дверные проёмы и запылившиеся шкафы, кресла и прочая уцелевшая мебель — всё наклонилось в разные стороны, словно люди, которые не найдя общий язык не придумали ничего лучшего, кроме как отвернуться друг от друга. Половицы громогласно озвучивали каждое движение и их скрип разносился гулким эхом, затихая где-то в дальних комнатах. Всё здесь было пропитано атмосферой запустения, и трудно было представить, что совсем недавно здесь кто-то жил. В это с трудом верил и сам Мэтью, подбирающий один за другим ключ к каждой замысловатой скважине двери, которая с детства казалась непреодолимой и неприступной. Он даже не был уверен, дверь ли это вовсе, или просто затянувшаяся шутка одного из основателей рода, о которой каждый забывал, рано или поздно. Но вот, теперь, один за другим ключи вонзались в бастион его детских фантазий и проворачивались с мелодичным щелчком так, словно они не простаивали без дела столько лет. Последним стал крохотный ключик-кулон, который Хлоя носила на шее все эти годы, - то самое единственное напоминание о её матери. Он погрузился в едва заметное углубление в центре двери, и самостоятельно начал вращаться с тревожным дребезжанием. Фундамент дома завибрировал с такой силой, что затрещали доски. Щепки и осколки брызнули во все стороны, обратившись в одно колючее облако. Нараставшие доселе звон и грохот слились в кромешную какофонию разрушения. Каждая стена, всякий предмет, всё сломалось, рухнуло, схлопнулось. Всё обратилось в пыль и крошево, усеявшие окрестности на сотни метров вокруг, стерев любой, даже самый малейший намёк на существование здесь жизни...
* * *
Устав лениво греться в лучах ласкового и уютного солнца, он наконец открыл глаза. Зелёный луг щекотал ладони своими шёлковыми волнами, увивающимися вслед за дыханием ветра. Их шелест, убаюкивающий и игривый, доносился со всех сторон, подобно взмахам крыльев множества крохотных птиц, силящихся взвиться в лазурное небо одна за другой.
Сложно сказать как долго наши герои пребывали в своём новом мире. С тех пор, как они прошли через дверь, минули месяцы, хотя может быть лишь часы. Время здесь протекало иначе, если и двигалось вовсе, а день или ночь стали не более чем прихотью. Вместе, они создавали этот мир по крупицам, и каждый привносил в него что-то своё. Здесь, на бескрайних пушистых зелёных лугах, поодаль друг от друга росли стройные деревья с алыми листьями и золотистыми плодами, похожими на яблоки. Подобно кругам на воде они обступили величавое поместье матово-белого цвета, которое щурилось окнами-половинками, словно напоминая о своём возрасте и непростом характере. В подвале этого поместья была дверь, двенадцать ключей от которой висели вдоль стен, ожидая своего часа. Но Мэтью и Хлоя думать забыли об этом — у них был целый новый мир, воздвигаемый их волей и терпением, фантазией и изобретательностью, их дружбой и любовью. Они наконец обрели свой дом, в котором не чувствовали себя ни пленниками, ни чужаками. И их счастью не было предела...
Конец.
