...Он был мал, забавен и чумаз. Очаровательное существо, потомок многих поколений дворовых псов, не переводящихся в наших городских старых двориках. Крутился волчком, уморительно подпрыгивал и взвизгивал под рукой человека, играющего с ним.
Этот осенний день выдался солнечным, тёплым и благодатным в своём великолепии. Маленький парк с аллеями, усыпанными последней яркой листвой, с деревьями, уютными скамейками так и манил присесть и посозерцать окружающую красоту, отрешиться от дел и беготни, подумать... Вот и я присела на одну из пустующих скамеек аллеи, откинулась на спинку, с наслаждением вдохнула неповторимый аромат осеннего парка и с умилением наблюдала идиллическую сцену на соседней скамье. Там сидел молодой симпатичный парень, из тех, о которых с первого взгляда, не задумываясь, хочется сказать "в душе романтик". Лёгкая небрежность растрёпанных вихров, расстёгнутый воротник рубашки, добрые глаза и милая, очаровательная улыбка "рот до ушей". Последнее обстоятельство было вызвано крутящимся у его ног дворовым щенком. Они оба, как дети, увлечённо играли в незатейливую игру - парень поднимал и опускал ладонь, а щенок прыгал, вертелся, радостно повизгивал, пытаясь дотянуться до ладони и облизать её, кидался к ногам парня, совершенно негигиенично хватая передними лапами его колени. Щенок пребывал в том благодатном возрасте, когда ещё не утрачена щенячья радость и игривость, но уже утверждаются бродяче-уличные инстинкты. Чувствовалось, что он внутренне сроднился, слился с парнем в абсолютной гармонии эмоций и настроений, и весь его вид говорил: "Играй со мной, я подпрыгну сколько угодно раз, только играй со мной". И парень играл. Иногда трепал щенка за ухо, иногда гладил по голове, что вызывало бурную ответную реакцию. И улыбался. Как же славно он улыбался!
Я откровенно любовалась этими забавляющимися детёнышами. Всё это - превосходная погода, красивый парк и эта умилительная сцена - навевало такое умиротворение, что я напрочь позабыла о делах и нешуточных проблемах, которые угнетали меня на тот момент.
Но вот в конце аллеи появилась изящная девичья фигурка. Лёгкий летящий плащ, распущенные по плечам волосы, звонкие каблучки. Девушка приближалась к нам какой-то особой, расслабленно - танцующей походкой, видимо, спешила на желанную встречу, сулящую ей невероятную радость. И верно - лишь только парень, играющий со щенком, заметил эту живую грацию - рывком соскочил со скамейки и устремился к ней, своей богине. Щенок был забыт. Парочка обнялась, поцеловалась, и началось то самое бестолковое любовное щебетание, которое свойственно юным в самом начале романтических отношений, тот самый сладкий нектар, эликсир, который заставляет забыть обо всём на свете. Теперь добрый, ласковый взгляд парня и его замечательная улыбка были обращены только к ней, к той, которую он ждал. Глаза его были словно прикованы, примагничены к глазам девушки, они смотрели друг на друга и говорили взахлёб, ворковали голубками, и на них изредка падал с дерева яркий листок, но они этого не замечали, поглощённые друг другом.
А щенок в растерянности стоял у скамьи, глядя на парочку. Он весь вытянулся, подался вперёд, готовый лететь по первому зову к полюбившемуся ему человеку, с которым недавно так весело играл. Потом нерешительно, в несколько прыжков, приблизился к парню. Пару раз подпрыгнул на месте, но тот на него и не глянул. Несколько раз несмело тронул лапой штанину джинсов, на которой тут же остался грязный след. Поднял мордочку вверх, пытаясь заглянуть в глаза человеку, тявкнул нерешительно. Но всё это оставалось незамеченным.
Парень обнял девушку за плечо, и они пошли по аллее к выходу из парка, юные и счастливые. В конце аллеи последний луч уходящего солнца сверкнул в их волосах, словно нимб, и они скрылись из виду.
Щенок тихонько заскулил. Он беспокойно крутился, обнюхивал следы, и в собачьих глазах отразилась целая гамма чувств, от которой у меня защемило сердце. Тут было и разочарование, и смятение, и горечь, и обескураженность, и отчаяние, и столько всего ещё, вполне человеческого. Видимо, это дворовое, "ничейное" дитя впервые столкнулось с обманом. И мне невольно подумалось - а не поступаем ли мы порой точно так же в своём, людском мире? Не бывает ли у нас в жизни моментов, когда мы случайно, походя, обласкав кого-то, приголубив, подав иллюзорную надежду, уносимся по жизни дальше, оставляя за собой чью-то горечь и боль, в сущности, предавая живые человеческие души? Как же прав был великий Экзюпери. И следом, вдогонку, тут же сверкнуло в мозгу - а не случалось ли и мне когда-либо...?
На душе стало совсем нехорошо. Парк словно бы померк, да и солнце уже село. Сглатываю в горле горький комок, судорожно срываю с шеи шёлковый шарфик - выстираю потом, не барыня - заворачиваю в него это четвероногое несчастье, и без лишних слов засовываю под плащ. Бог ты мой, как же он дрожит. Что же его так трясёт и колотит, ведь на улице тепло? Знаю - что. Предательство. Первое в его жизни предательство.
Всё, домой. Там уже есть кое-какая живность, но пусть только попробует кто-нибудь из домочадцев сказать мне хоть одно слово укора. Пусть только попробуют...
