Протест коня Сюркума (истории мыса Тык)

           На полигоне ощущался недостаток транспортных средств. Матвей Иванович подружился с бригадиром рыбачьей артели поселка с громким именем Трамбаус, который состоял из 12 домов и магазина. Как-то, обливаясь слезами и прижимая к необъятной груди 20 литровую канистру спирта, бригадир вручил Матвею Ивановичу поводья рыжего коня, запряженного в обычную телегу. Конь был крепким и имел лохматые морду и копыта.
Матросы коня полюбили и в память о прежнем месте службы назвали его Сюркум. Конек он был добронравный и никогда не делал попыток лягнуть или укусить кого бы то ни было. Он выполнял нетрудную работу по доставке провианта в столовую. Подвозил дрова и, иногда, доставлял бесчувственное тело Губернатора домой, в поселок. Кормили его тоже на славу. Идиллия продолжалась почти три года. Потом Матвей Иванович раздобыл раздолбанный «Уазик» и рычащий ГТТ – гусеничный тракторный тягач. Тягачом возили продукты и дрова, а бренное тело Губернатора лихо носилось по окрестностям на «Уазике».
Матросы перестали запрягать Сюркума, но кормили по-прежнему. Сытый и праздный, Сюркум часами стоял на лужайке за воротами служебной территории. Он был погружен в какие-то лошадиные мысли, зачастую носившие эротический характер. Это даже издалека было видно. Конь тосковал по работе и его не радовали даже ломти черного хлеба, посыпанные крупной солью.
Матвей Иванович не всегда пользовался услугами раздолбанного «Уазика». Во-первых, от его дома до КП полигона было не более километра, во-вторых, «Уазик» часто ломался, а в-третьих, пройтись пешочком и подышать чистейшим, лишенным примесей, сахалинским воздухом иногда было необходимо.
Вот и сегодня, несмотря на скверную погоду, Матвей Иванович шел на работу пешком. Он поднял воротник нагольной куртки, нахлобучил каракулевую черную шапку и вобрал голову в плечи.
Когда до ворот части оставалось не более ста метров, ему показалось, что голова его попала в челюсти экскаватора. Он уже решил, что весь мир рухнул на него. Было только непонятно, почему этот мир давит на голову и сверху, на темя, и снизу, на затылок. Попытки вырваться ни к чему не приводили. Холодной змеей по сердцу проползла паника. Он даже дико закричал, но в этот момент створки неведомого бомболюка ослабили хватку и отпустили голову.
Вырвавшись и подобрав свою каракулевую шапку, он закрутился на месте, пытаясь понять, что за напасть свалилась на его голову. Причину он увидел сразу. Это был Сюркум. Рыжая коняга бесшумно подкралась сзади и укусила за голову задумавшегося Матвей Ивановича. Губернатор схватил подвернувшуюся палку и замахнулся на обидчика. Сюркум шарахнулся в сторону и остановился неподалеку. В агатовых с лиловым отливом конских глазах искрились бесенята. Матвей Иванович готов был поклясться, что губы Сюркума кривила змеиная улыбка. Отойдя несколько шагов, он повернулся  мордой к востоку и опять застыл в унылой позе.
– Вот скотина! – пробурчал Губернатор, почесывая темя и затылок, которые не так уж сильно болели. После чего, войдя во двор, крикнул:
– Паша! Что-то Сюркум заскучал, отведи ты его на фиг в Трамбаус. На нем еще пахать и сеять, раз так кусается.