Ах, почему ОН не один, или Испытание выбором.47,48

 Часть сорок седьмая.

  Появление в дверном проеме Дмитрия вызвало у меня абсолютно искреннее удивление.  Будучи уверенной, что он давно уже покинул пределы моих пенатов, я не знала, что и сказать, разглядывая его сонную физиономию, обрамленную  копной всклоченных волос.
  - Доброе утро, - хриплым голосом выдавил из себя мой гость.
  Я взглянула на часы, которые показывали четверть четвертого пополудни, и кивнула в знак приветствия, никак не обозначая время суток.
  - Извини, я сейчас плохо соображаю… Мне бы ванну принять…
  - Угу, - снова кинув, согласилась я, озадаченно разглядывая его сильно помятую экипировку. – У меня осталось кое-что из одежды деда… Правда, вряд ли тебе подойдет, но это лучше, чем ничего, так?
  Теперь кивнул Дмитрий.
  - А свою одежду, когда разденешься, выкинь за дверь. И не запирайся, пока я не вернусь.

  В комнате, которая раньше была спальней деда, и где прошлой ночью я уложила спать Савельева, на боку валялось массивное кресло, являющееся нашей фамильной реликвией.   Стало быть, грохот, который я услышала в ванной, произошел при падении этого антикварного монстра. Установив кресло в привычное для него положение, я улыбнулась, вспомнив вчерашние торчащие ножками кверху стулья. Видимо, с предметами мебели, предназначенными для сидения, у Дмитрия особые отношения. Все остальное в комнате было как будто в порядке, если не считать устоявшегося в воздухе винно-спиртового  амбре и смятой постели. Но, решив, что этим можно было заняться позже, я достала из комода нижнее белье, которое должно было быть Дмитрию более-менее впору и задумалась о том, чтобы предложить ему в качестве верхней одежды. Откинув поочередно пижаму и спортивный костюм, я остановила свой выбор на банном халате и, собрав все вещи в кучку, вернулась в ванную.

  Дмитрий стоял, разглядывая себя в зеркале.
  - Спасибо, - поблагодарил он, обернувшись ко мне, и спросил, снова вернувшись к изучению отражения в зеркале, - А побриться нечем?
  - Посмотри на верхних полках, все дедовы принадлежности я убирала туда, но, честно говоря, не знаю, там ли они до сих пор.
  Даже при его росте дотянуться до полок, висевших почти под потолком, оказалось не так просто. Раскрыв дверцы, он пошарил рукой.
  - Кажется, ничего нет…
  - Встань на табуретку и посмотри, как следует.
  Последовав моему совету, он взгромоздился на табурет, но не удержал равновесия и, покачнувшись, взмахнул руками, чуть было, не грохнувшись со всего размаху на каменный пол.
  - Не хватало еще, чтобы ты что-нибудь себе сломал…
  - Может, это было бы к лучшему…
  - Только не в моем доме.
  Он посмотрел на меня сверху вниз, но ничего не сказал.
  - Так, станок есть и лезвия… - вернувшись к поиску, пробормотал он себе под нос.
  - Ну вот… Бери и слезай.
  - Больше ничего нет.
  - А что еще нужно?
  - Здрасте… А пена или крем, лосьон?..
  - Ну, знаешь ли!.. Деда уже два года как нет… Даже, если бы я все это сохранила, то этим уже нельзя было бы пользоваться.
  - И чего бы им сделалось?
  - Не дури, слезай…
  Тяжело спрыгнув на пол, Дмитрий снова покачнулся.
  - Ты как себя чувствуешь-то?
  - Если честно, то очень хреново…
  Я вздохнула.
  - Я все спросить хочу…
  - Так спрашивай.
  - Я помню, что ты за мной приехала… А почему я здесь?
  - Я тебе потом объясню. Брейся, мойся, а я пойду.

  Сонливость с меня слетела, но нельзя было сказать, что я полна сил. Бог с ней, с ванной… Я бы и так могла лечь, и если не заснуть, то хоть полежать с закрытыми глазами. Но вместо этого я подобрала, брошенную на пол Дмитрием грязную одежду, и пошла в чулан, оборудованный под прачечную. Закинув в барабан без особого разбора его одежду, я все же потом вынула джемпер и, повертев его в руках, бросила в стоящий рядом таз. Включив машину, я налила в таз теплой воды, насыпала стирального порошка и, взбив пену, погрузила туда джемпер. Если бы меня сейчас кто-нибудь спросил, зачем я все это делаю, я бы не знала что ответить. Все это происходило как-то само собой, машинально. Но что меня действительно сейчас занимало, так это вопрос – как долго он собирается здесь пробыть? Что-то не было заметно, что он торопится меня покинуть. Странно, но радости я от этого не испытывала.
  Дмитрий плескался в ванной, одежка стиралась… Можно было заняться приготовлением ужина, но я была сыта, а Дмитрий… Я решила, что и так проявила уже достаточно о нем заботы.
  Удобно устроившись на диване в гостиной, я включила телевизор и стала бездумно переключать каналы. В конце концов, занятие мне это надоело. Телевизор я выключила, но, оказавшись в полной тишине,  почувствовала себя неуютно.  На журнальном столике лежал пульт от музыкального центра. Я дотянулась до него и нажала кнопку. Комната наполнилась звуками фортепиано. Мягкое спокойное звучание обволакивало каким-то вселенским спокойствием. Откинувшись назад, я закрыла глаза.

  Проснулась я, когда в комнате было уже темно.
  Поднявшись с дивана, я пошла на кухню, где, судя по отсвету в прихожей, горел свет.  По пути я заглянула в чулан, вспомнив, что перед тем как заснуть затеяла стирку. То, что я запихнула в машину, висело теперь на бельевой веревке, а джемпер так и лежал тазу.  Вздохнув, я решила сначала довести все  до логичного конца здесь, а уже потом посмотреть, что делает Дмитрий. Пока шел процесс полоскания, я, тщательно расправив, перевесила белье и джинсы, расстелила на столе толстое полотенце. Оставалось лишь дождаться, когда закончится полоскание, слить воду и аккуратно отжать, судя по всему, весьма недешевый джемпер. Отчего вдруг такое трепетное отношение к его шмотке? В общем-то, я просто тянула время. Почему? Сон благотворно подействовал на мою психику. Не в том смысле, что я успокоилась – пробудились эмоции и, как следствие,  страхи. Или робость? Скорее робость. Как тогда на кухоньке старика Велехновского, когда услышала голос Дмитрия. Но вот я разложила для просушки на полотенце его джемпер, и причины оставаться здесь долее больше не было.

  Часть сорок восьмая.

  Он сидел, откинувшись на спинку стула, скрестив на груди руки, и смотрел телевизор.
  - Выспалась?
  - Как будто…
  - Я там повесил… Ну то, что было в машинке…
  - А почему  не высушил?
  - Как?
  - В сушке…
  - Да я не умею…
  - Тоже мне хитрость великая!
  - Я с техникой на вы…
  - Мужчинам не прилично хвалиться такими вещами.
  - Я и не хвалюсь…
  - Ты ел что-нибудь? - немного смутившись из-за предыдущей реплики, как можно мягче поинтересовалась я.
  - Нет.
  - Хочешь, я что-нибудь приготовлю?
  - Спасибо, но я лучше воздержусь…
  - Тебе до сих пор нехорошо? - спросила, и уже не мельком, а более внимательно на него посмотрела.
  - Да нет, уже лучше.
  - Может, чаю?
  - Чаю было бы хорошо…
  Я включила чайник и направилась в свой садик.
  - Цветы я полил…
  Я остановилась на пол пути. Дмитрий удивлял меня все больше.
  - Как ты догадался?
  - Не знаю, просто решил хоть что-то сделать…
  - Спасибо.
  - Гаш… Ты прости меня за все… Я, конечно, свинья…
  - Да ладно, чего уж там…
  - Мне очень стыдно, честное слово, - он помолчал немного, смерив шагами расстояние от стола до садика и обратно. - Кто я тебе? Случайный знакомый… Но я знал, что ты приедешь и позвонил. Вчера мне было так хреново… Мотался из бара в бар и напивался в одну харю… Злой был от обиды и видеть никого не хотел.
  - А что случилось?
  - Много чего случилось… Гаш, ты ведь не прогонишь меня сейчас?
  Он остановился рядом, нависнув надо мной широкоплечей громадой.
  - Не прогоню, - улыбнулась я, смерив взглядом его фигуру в дедовом халате.
  - Я… Помнишь, там, в деревне… Там хорошо было, правда?
  - Правда.
  - А потом… Тут в двух словах не расскажешь…
  - Рассказывай, я никуда не тороплюсь. Но… Если тебе трудно об этом говорить?..
  - Дело не в этом. Я знаю, что ты и выслушаешь, и посочувствуешь… Нахально с моей стороны, да?
  - Скорее странно. Откуда такая уверенность?
  Он пожал плечами.
  - Я ведь телефон достал, чтобы таски вызвать… Ну там в баре…
  - У тебя же денег не было, - напомнила я ему.
  - Ну, об этом я уже узнал позже… Я нажал кнопку и высветился твой номер…
  - Почему мой? То есть я хотела спросить, как ты понял, что это мой номер?
  - Я же сам просил тебя позвонить…
  - Я звонила…
  Почему-то смутившись, я отвернулась. Благо, что на плите засвистел чайник, и это выглядело вполне естественно.
  - Я знаю… А ты поняла, что записка была от меня?
  - Нет. Извини, но даже в мыслях не было.
  - Все правильно. С какой стати ты должна была подумать обо мне? А вчера… Ты спрашиваешь, почему я понял, что это твой номер?.. Так ведь, кроме тебя никто позвонить не мог. Это новый номер…
  - Ты хочешь сказать, что его, кроме меня никто не знает?
  - Никто.
  - Забавно…
  - Что забавно?
  - Не важно, так ты хотел вызвать такси…
  Налив кипяток в заварной чайник, я вернулась к столу и села на стул.
  - Да.
  - А позвонил мне…
  - Да.
  - Почему?
  Он снова пожал плечами.
  - Так получилось, что именно ты оказалась единственным человеком, которого мне захотелось увидеть.  Так получилось… Я понимаю - это не может служить мне оправданием.  Надрался до поросячьего хрю-хрю, а потом втянул тебя в эту пакость.  Хорош я был вчера, да?
  - Не то слово!
  - Мне очень стыдно, правда. Даже вспоминать противно… А еще хуже додумывать  чего не помню. Почему ты привезла меня к себе?
  - А у меня был выбор? До такси я кое-как тебя… довела…
  - Довела… - поморщившись, повторил он за мной.
  - Да не переживай ты так…
  - Радоваться что ли? Поверь, я… Раньше со мной ничего подобного не случалось.
  - Ну, так что? Никто от такого не застрахован… Вот у меня есть подружка… Весьма положительная практически во всех отношениях девушка. Уж поверь мне на слово. Года три назад, если мне не изменяет память, мы отправились в поход. Даже не поход, а так, походик… Несколько дней по Подмосковью. В последнюю ночь перед возвращением мы, как полагается, развели огромный костер, нажарили шашлыков… Ладно, подробности я опускаю. Короче говоря, наша Машка перебрала лишку и принялась чудить. Мы пытались уложить ее спать, но она с неимоверным упорством выползала на четвереньках из палатки почему-то всегда попой вперед, извини за интимную подробность,   что, конечно, было комично, но и под конец  утомительно. Утром она проснулась в прекрасном расположении духа, а мы по малолетней наивности принялись ей рассказывать о ее ночных подвигах. Глупость ужасная…
  - И что она?
  - Да ничего… Постеснялась немножко перед нами, а теперь мы вспоминаем об этом под общий хохот. Это я к тому говорю, что никакой катастрофы не случилось.
  - В том-то и дело…
  - В чем?
  - Я же сказал, что это в двух словах  не объяснишь…
  - Хорошо, давай пить чай, и ты мне все, не спеша расскажешь.

  Его рассказ не особо меня удивил. Но слушала я внимательно, не перебивая и стараясь выказывать должное сочувствие. Дело было не в моем жестокосердии. Просто что-то подобное я и сама предполагала. И разговор этот мог бы иметь место еще при нашей первой встрече, когда мы верхом возвращались в дом Демьянова. Но тогда он  резко оборвал меня.   Разумеется, он был вправе так поступить. Только вот избежать ему этого разговора все равно не удалось.  Нет, злорадства я не испытывала, возможно – досаду. А, может быть, и ревность. Но