Бойня

                                                                                                                                Рассказ.    

                                                                                                                                БОЙНЯ.
                  Пристрастие  к охоте я получил в наследство вместе с ружьём отца после его смерти  сорок лет назад.  Случилось так, что первым моим наставником в охотничьей науке был мой однокашник по техникуму Вячеслав Вуськов, который, в то время, был уже капитан милиции и служил в регистрационно- экзаменационном отделе ГАИ одесской области. Я же работал в должности главного механика в специализированном строительном управлении. Как это произошло, читатель может прочитать в моём рассказе «Охота пуще неволи». Поскольку я имел твёрдую руку, острое зрение и прекрасный глазомер я вскоре стал одним из лучших охотников в нашем охотничьем коллективе. Меня с удовольствием приглашали на охоту потому, что знали если на меня выйдет дичь, то уйти ей от меня не удастся. Чтобы всё-таки быть более объективным должен сказать, что были случаи, когда я мазал, но никогда не расстраивался по этому поводу. Иногда, даже, был рад промаху думая: « Вот повезло зверушке, пусть живет и размножается».
            Мой отец был военным лётчиком, и когда в связи с возрастом  ему, уже, нельзя было летать на реактивных самолётах, он был назначен командующим авиационной дивизией, которая дислоцировалась в Даурии, затем его перевели  на должность начальника штаба воздушной армии,  который находился в  Одессе. Он  был прирождённый охотник, и у него, на этой почве взаимного увлечения охотой, было много друзей из высшего командного состава  Советской армии. Практически, все его друзья были охотники. Это и первый заместитель министра обороны, главнокомандующий западной группой войск маршал Куликов, и командующий Одесским военным округом  генерал-полковник Шурупов, и бывший командующий Одесским военным округом генерал армии Бабаджанян и много других генералов и офицеров  которых объединяла эта общая страсть.
                 Когда отец умер от внезапной и быстротечной болезни, которая и сейчас ещё не лечится, на похороны отца приехали все его друзья. Буквально из каждой точки Советского Союза прибыли генералы и офицеры, которые служили с моим отцом, либо просто были знакомы, либо были друзьями. Тот, кто родился в семье военного, хорошо знает, что более трёх лет на одном месте военные не служат. География их перемещений в связи с очередным переводом  представляла иногда всю территорию СССР и территорию восточной Европы с Монголией в придачу.
                 Возглавлял комиссию по организации похорон кто-то из заместителей  командующего одесским военным округом,  который считал обязательным представлять прибывшим детей  покойного, то есть меня и мою сестру. По реакции прибывших было видно, что они, действительно, были  друзьями  отца. Соответственно, каждый из них старался как-то уменьшить наше горе. Каждый оставлял свои координаты, номера телефонов с обещанием оказать помощь в случае необходимости. И, действительно, многие звонили, спрашивали о жизни и предлагали различную помощь.
                Прошло года два после смерти отца, я к тому времени уже приобрёл все навыки охотника, и когда мне позвонил генерал полковник Шурупов и предложил поохотиться в Тюмени на волков, я с большой благодарностью принял предложение. Он мне назвал день и час когда я должен быть на Школьном аэродроме, с которого мы и полетим в Тюмень на личном ЯК 40 командующего. На мой вопрос о том, необходимо ли брать с собой ружьё, он ответил отрицательно и добавил, что оружие и боеприпасы выдадут в Тюмени. Это же касается и специального обмундирования, которое позволит нам комфортно себя чувствовать в тридцатиградусный мороз.
             Мне никогда ещё не приходилось охотиться на волков, и я себе представлял эту охоту в традиционном порядке, какой-то участок леса обнесут тросом с красными флажками, нас расставят на номера и загонщики погонят на нас волков. Вот тут, главное, не растеряться и метко выстрелить. Обладая богатым воображением, я всё это себе представлял, возбуждаясь от такой  перспективы. С трудом, дождавшись назначенного дня, я положил в спортивную сумку тёплый, спортивный шерстяной костюм, две пары тёплых шерстяных носок, две бутылки армянского пятизвёздочного коньяка, штук шесть разных бутербродов, взял паспорт, зачем-то водительское удостоверение, двести рублей денег и запрыгнул  в троллейбус, который останавливался около школьного аэродрома. На КПП аэродрома меня попросили назвать фамилию и предъявить паспорт, после этого сержант отвел меня к стоящему на рулёжной полосе самолету ЯК-40. У самолёта суетились механики, что-то проверяли, доливали в специальную ёмкость жидкость против обледенения, и время от времени поглядывали на меня. Я, уже, хотел без приглашения пройти в салон, но в тот  момент к самолёту подъехали две «Чайки». Из них вышли три генерала и два полковника. Шурупов представил меня генералам, сказал: «Знакомьтесь, это сын Дмитрия, я его пригласил лететь с нами».
           Они пожали мне руку и представились. Один был командующим закавказским военным округом, другой прибалтийским. Полковников Шурупов не представил и, я решил, что возможно он не хочет их представлять. Шурупов посмотрел на часы и сделал приглашающий жест, указав на трап подъёма в салон самолёта.  После того как все вошли,  поднялся в салон и сам командующий. К нему строевым шагом подошел пилот и отрапортовал о готовности к полёту.
            - Взлетайте, - махнул он рукой и, подойдя к креслам, где сидели генералы, уселся рядом с ними. В этот момент послышался свист турбин самолёта и он, плавно покатился к взлётно-посадочной полосе. Приостановившись на минуту около её начала, пилоты дали полный газ.  Самолёт, пробежав две трети ВПП, плавно оторвался от земли и начал набирать высоту, одновременно выполняя разворот над морем.  Генералы, сидя втроём за столиком, который был установлен в салоне самолёта между двумя двухместными креслами. Полковники расположились за перегородкой, которая отделяла пассажиров от столика с установленной на ней аппаратурой, которую полковники  подключили и, надев наушники, начали внимательно слушать поступающую к ним информацию.   Время от времени они записывали что-то в специальный журнал и давали ознакомиться Шурупову.
             Самолет уже набрал высоту, и рёв турбин, который был при взлёте, превратился в приятное посвистывание. Уши перестало закладывать. Сглатывать, чтобы уровнять давление больше не нужно было. Самолёт летел на большой высоте и над облаками, поэтому в иллюминатор смотреть было не интересно, внизу был белый ковёр из облаков, а редкие разрывы в них самолёт пролетал так быстро, что рассмотреть что-то было просто не возможно.
              Спать мне не хотелось, поэтому я набрался нахальства и, подойдя к столику генералов, предложил им лёгкий перекус, состоящий из бутербродов с салями и рюмки коньяку. Они приняли моё предложение, и через минуту на столе стояла бутылка коньяку, а на тарелочку я выложил бутерброды. Шурупов подозвал одного из полковников и что-то ему сказал. Полковник куда-то вышел и вернулся с открытой баночкой чёрной икры, баночкой шпрот, также открытой и тарелочкой с нарезанным свежим хлебом. На блюдечке была пачка  сливочного масла, которым не преминул воспользоваться я. Намазав  хлеб маслом и положив сверху чёрную икру, я был готов выпивке. Генералы тоже недолго думали и сделали себе такие же бутерброды, как и я. Шурупов, на правах хозяина, разлил коньяк в рюмки, которые так же принёс полковник вместе с продуктами, и произнёс короткий и ёмкий тост: «За удачную охоту!». Генералы и я, вместе с ними, опорожнили рюмки и приступили к закуске. Утолив первый голод, Шурупов разлил остатки коньяка.                                                                                                                                                                                                                                                                              
    - Теперь давайте помянем нашего друга и отца Бориса - задумчиво сказал Шурупов, - нашего дорогого Дмитрия Лаврентьевича. Царствие ему небесное.
        Не чокаясь, генералы выпили.
      - Очень жаль, что с нами нет Димы, - сказал прибалт, - я помню, как он умел рассказывать анекдоты. Смеялись все, даже те, кто не особенно понимает юмор.
      - А как он отлично стрелял, - поддержал прибалта Шурупов, - на любой охоте Дима всегда с дичью. А как у сына насчёт меткого выстрела? - повернувшись ко мне, спросил Шурупов.
      - Постараюсь, не опозорится, - ответил я, - в армии из карабина СКС из тридцати возможных меньше двадцати восьми у меня не было.
     - Это хороший результат, - похвалил Шурупов, - хорошо и то, что оружие, которым будем охотиться, знакомо тебе.
    - А что, стрелять по волкам будем из карабина СКС? – удивился я.
    - Да, из него. По моему мнению, это очень хорошее оружие для охоты на крупную и опасную дичь. Производители выпускают его для охотников промысловиков. Называется он  в продаже -  карабин «Сайга». Но купить его, практически, невозможно. Бюрократы огородили продажу нарезного оружия таким количеством справок, что получить их  рядовому гражданину  не возможно. А охотники промысловики такую возможность имеют, - подытожил свой рассказ Шурупов.
     Генералы, под рассказ Шурупова, закурили и ароматный дымок потянулся по салону самолёта.
     -Небось америку курят, - с завистью подумал я, - мне со своими болгарскими лучше не высовываться. Шурупов выложил на стол пачку «Мальборо» и предложил мне закурить. Не знаю, быть может это моё субъективное мнение, но сигарета была такого вкуса, и так был ароматен дым, что спустя двадцать лет, когда в любом киоске можно было купить «Мальборо» ни такого вкуса, ни аромата в нём не было.
       Шурупов посмотрел на часы и сказал, что через минут тридцать мы приземлимся в Новосибирске на военном аэродроме и там дозаправимся топливом для самолёта. Действительно минут через десять начало закладывать уши, следовательно, самолет снижается и заходит на посадку.
     Через пятнадцать минут шасси коснулось бетона ВПП, и лётчик самолёта перевёл двигатели в режим реверса, затормозил и вырулил на рулежную полосу к большому ангару, ворота которого медленно раскрывались. Как только самолёт закатился в ангар, лётчик выключил двигатели. Тут же опустился трап, и пассажирам предложили размять ноги, прогулявшись по ангару. Пилот доложил генералам, что у них есть сорок минут. Столько времени понадобиться на заправку самолёта и технический его осмотр.
       - Действуй, - сказал генерал пилоту, а сам вместе с гостями вышел в ангар. Техники, механики и заправщик вытянулись по стойке «Смирно» увидев, двух генерал полковников и одного генерал лейтенанта.
      - Вольно, - скомандовал Шурупов и добавил, - занимайтесь своими обязанностями и не отвлекайтесь.
        Ровно через сорок минут пилот доложил Шурупову, что самолёт готов к взлёту.
      - Прошу всех подняться в салон самолёта, - сказал Шурупов.  Я вместе с генералами поднялся по трапу и уселся на своё место. Через минуту послышался звук запускаемых турбин и пилот, развернув самолет, порулил к воротам ангара которые, как и при прилете, медленно раскрылись. Вырулив к началу ВПП, пилот дал полный газ, турбины