Повесть "ПОСЛЕДНИЙ ДОМ"

делать, оно еды требует... Не слышат, бегут к своему богу, пекутся о собственной душонке, спасти ее, спасти... Ни деревьев, ни трав, ни зверей не замечают... спасают свои души. Церковные люди.
Один как-то сказал мне:
-Что вы с ними возитесь, благодарности никакой...
И не надо, я этого не люблю. Поел и ушел, не оглядываясь. Значит, легче ему стало. Запомнил меня, еще придет. Они меня учат  жизни, звери. Живут спокойно и просто, а мы болтаем. "Душа, душа..." Я вижу, могу им помочь, тут и спорить не о чем. А как людям помочь, если сами себя топят?..
И я сказал ему, что жизнь всем одинаково дается, на краткий миг.
-А что потом?
- Ничто.  
- Душу свою загубишь... пропадет!..
- Я не заплачу, пусть пропадет. Останусь со зверьми.
Он только вздохнул и пошел молиться за меня. Ну, пусть...
Про краткий миг я зря сказал, словно накликал.  Не прошло и года, Феликс умер.
***
Из всех зверей он мне самый близкий друг.
Не знаю, сколько он прожил лет, очень много, время ему было нипочем. Я думаю, он от жизни устал. Я это понимаю, особенно теперь. Иногда чувствую,  как неважно все...  поскорей бы пройти, пробежать, исчезнуть в черной дыре...
А потом подумаю о своих, и страшно станет.
Нет, нет, жизнь не стоит торопить.
Феликс начал худеть, хотя много ел. С особой жадностью... И я вспомнил Васю, последние его годы. Что нам под старость приятного остается, и чтобы других не мучить?.. Вкусно поесть. И то, одно съел - тошнит, другое проглотил - еще вывернет наизнанку... И с едой не просто. У котов лучше, чем у нас, и Феликс ел, и ел, и ел... И все худел.  Все чаще в доме оставался, никогда этого с ним не было... Целыми днями спит на кухне, в углу... или залезет в шкаф с одеждой, там душно, темно... сидит...
Я ему не мешал. Он перестал меня замечать. Подойду, не смотрит.
А в тот вечер не мог его найти. Ходил, ходил по квартире... Остановился, наконец,  и услышал. Громкое дыхание его, хриплое, он под ванну забился.
Я сел рядом, звал его, разговаривал о том, о сём, вижу, дело плохо...
Час, наверное, прошел. И вдруг он показался из темноты. Стоит, покачивается, шерсть взъерошена, глаза не видят. За несколько дней сдал.  Наверное, долго держался, все виду не подавал. Понимаю, я сам такой.
Сделал шаг ко мне - и закричал.  Этот крик всегда со мной.
Не страх и не боль, нет.
- Прощай, друг! - он мне сказал.
А потом еще раз, еще сильней.
- Ухожу.
Упал, вытянулся - и не дышит.
..................................................
Я положил его в землю рядом с Васей, они снова встретились. Ветер беспрестанный здесь, ветки мечутся, листья, травы ведут нескончаемый разговор.  День за днем, год за годом...  
Генка говорил, в черных дырах времени нет.
- Как же без времени?..
- Между вещами ни различий нет, ни пустот, оттого и происходит без промедления все.
Значит, там и я, и Феликс, и Вася будем едины?..
Неплохие дыры.
***
Жизнь держится за жизнь, а смерть зовет смерть.
Через несколько лет, среди жаркого летнего дня умер Гена, погиб. Мой приятель и друг. Самый лучший друг из людей. Хотя не раз смеялся надо мной, весело издевался, да... Но я его любил и уважал.
На земле людей много, но почти все мимо нас проходят.  Но иногда случай добрей к нам, это счастливый день.  Гена мой счастливый день. Много странного я от него узнал. Нет, не мудрости, она от меня отскакивает надежно. Он не как все на жизнь смотрел, другими глазами. Может, он неправ был, но это дорого стоит, свой взгляд! Мне было интересно с ним, я думать начинал.
Я долго размышлял о его смерти,  а если долго, все меняется, страшное уже не кажется страшным, и ко всему особенному привыкаешь. Теперь уже не знаю, страшна ли была его смерть, может, наоборот, - добрая, быстрая... и даже веселая?.. Отчего же нет, отчего смерти веселой не быть? Я бы с облегчением вздохнул, если б передо мной такая веселая возникла...  Ни страха, ни боли тебе не сделаю, сказала бы...   Это как укол, зажмурь глаза... один момент...
От Гены ничего не осталось, он подорвался на своей мине. На лужайке, перед оврагом. То, что это он взорвался, никто не знает, кроме меня.
После взрыва облазили овраг и лужайку, следов террориста нигде не обнаружили. Потом кто-то бдительный доложил, видели чеченца с женщиной и ребенком на старой дороге, у магазина. Бросили все силы, оказалось, не чеченец, а грузин, он сто лет держит палатку на рынке. И его на дороге не могло быть, он в это время у зубного врача с разинутым ртом сидел.  Врач и сестра подтвердили, на том след оборвался. Но вообще-то халтурно искали, не старались. Никто не пострадал, и вообще, непонятно, что произошло.
В конце концов, списали на хулиганство, закрыли дело.
.....................................................

Думаю, Гена подрывать дорогу шел. Только с устройством не договорился, чуть раньше времени рвануло.  Мина антикварная, механизм подвел. Огромная... противотанковая, наверное...  Да что противотанковая, ее бы на десяток танков хватило!..  Все удивлялись, что же такое взорвалось у вас... Может, спутник упал, или бомбу с него сбросили?..  Не было спутников, никто над нами не летает, какой интерес на нас глазеть. И хорошо, хорошо-о-о...  Мина в чулане у Гены пряталась. Я не раз видел, думал, учебная...  Круглый железный ящик с помойное ведро размером. Оказалось, была заряжена, вот ужас... Потом я заглянул в шкаф, мины нет...  Значит, взял ее Гена, завел часы, и пошел. Мы столько говорили с ним об этой дороге,  вздыхали, матерились, бесценная тема, можно сказать... Столько слов вылилось без пользы, что я и думать перестал. А Гена не смирился.  Завел механизм и туда... мой друг. Нет, я не видел, только услышал... как не услышать... Повылетали все стекла со стороны оврага от первого до девятого этажа, дом закачался, но устоял. Старая постройка, в нем цемента тысяча тонн, ничем его не проймешь, попробуй, в стенку гвоздь забей... На месте Гены воронка, ничего, конечно, не нашли. Он хвалился, от такой мины линкор подлетает как пушинка. Я не верил, устал от его вранья. А он правду говорил. Вот и подлетел. Испарился.
Гену хватились к осени, по квартирным делам  - "где твой сосед, где сосед?.." Если все так кончилось у него, то пусть без крика и скандалов обойдется. Я плечами пожал. Не видел с незапамятных времен, говорю.
Не искали, никто не плакал, не добивался...  Считается, без вести пропал.
А мы вспоминаем его, каждый год, этим летним днем. Скоро снова помянем.  Я бутылочку припас, выпью в окружении своих. За Гену, за всех, кого нет с нами... И за того парнишку, в Праге...  Нет, не забыл, не забыл...
Нас мало осталось, но есть еще друзья у меня. Посидим, поплачем... я им колбаски, зверюгам...  И самому достанется.
............................................................
Случайно или не случайно у него получилось, неважно теперь. Незачем чужим копаться, тем более, никто не пострадал. Несколько деревьев повалило, на краю оврага, но они не жильцы были, червивые донельзя. А воронку я закопал, и здесь растет трава. Она хорошо растет. А потом кусты посадил.
Он эту штуку в большой хозяйственной сумке нес. Откуда знаю?.. Про сумку потом узнал. Гулял в овраге...
***  
Почти полгода прошло после взрыва.
Осени конец, иду вдоль оврага на юг. Листья еще живы были. Пока не прольется ледяной дождь, они трепыхаются под ногами, каждый сам по себе. Мне их жаль топтать, но делать нечего, не умею по воздуху передвигаться.
Шорох по оврагу разносится от края и до края. Иду, и каждый лист стараюсь разглядеть. Клен, береза да осина, главные здесь. Но я не для листьев тогда пришел, меня белочки волновали, которые бросили меня. Ждал, что вернутся, часто ходил, проверял. Сначала надеешься, потом просто ходишь, смотришь... Терпеливая привычка ждать добра, я бы так сказал.
Иду, и вижу - на голой осиновой ветке странный предмет качается... Коричневый, сморщенный кусочек, и цветастый лоскут при нем. Здесь всё меня касается, ничего не пропущу.  Но пока листья висели на своих местах, заметить трудновато было.
Подошел, вижу - палец висит, на нем обрывок материи намотан. Лямка от сумки, я ее сразу узнал. Особого цвета - дикого зеленого, с мелкими красными цветочками. Подпаленная, грязная, но, без сомнения, она. А палец невозможно узнать,  но чей еще палец может здесь находиться, как вы думаете?..
И мне стало плохо, как никогда не было. Пустота под ложечкой космическая, и сердце туда проваливается. А то, что удерживает его на месте... расползается и рвется, рвется... И это так больно...  Я и не подозревал, что такая боль на свете имеется. И обжигался, и пальцы резал... били меня под дых, по почкам, в печень, по губам... ток пропускали, судороги эти... и все несравнимо, несравнимо...
Думаю, потому что внутренняя, эта боль, своя...
Кое-как доплелся до дома, прислонился к стене... Ругался с ним, смеялись, снова спорили... пили...  Даже не друзья - свои люди. Свой человек больше, чем друг. А он мне палец оставил, это как?.. Когда его в пыль разнесло, я не так переживал - был Гена, и не стало. Грустно, но, в сущности, обычное дело, раньше - позже... А палец мне сильно настроение подкосил, да что настроение... чувствую, пропадаю...  Одно дело - в пыль, а другое, почти живой палец, черный, сморщенный, но с ногтем и все такое...  это что?..
Впервые в жизни понял, подступает конец.  
Без боли и страха уйти мечтал, а тут и боль, и страх, огромные как Генкин взрыв... И не слова это, давно привычные, а само дело к горлу подступает. Все мы треплемся, что готовы, а на деле ничего подобного, неизвестно на что надеемся.  Сегодня ты, а завтра... снова другой?.. Плевое отношение к главному событию. Ну, может, не главному в жизни, но важному. Не очень привычному, надо признать, но необходимому всем...
И никакой подготовки, никакой!..
Очень быстро темнеет, до десяти не сосчитать...  Я и до двух не сумел, мысли не поворачиваются, рот и лицо судорогой свело. Вижу все через пыль блестящую, это в глазах мерцает. Мерцает и темнеет... Обычно такое не случается в наших краях, не на экваторе живем, у нас медленно темнеет. Значит, не мир темнеет, это я оставляю вас, бросаюсь в черную дыру, про которую Генка так долго талдычил.
Я-то надеялся, придет конец,  успею - обязательно улыбнусь, махну весело рукой, чтобы не очень мои друзья горевали...
Никакого движения не могу...  Чтобы так сплоховать...  Не ожидал от себя.
И сквозь пыль блестящую, мелкие звезды на сумеречном небе... Вижу -  от полянки, от мусорных баков Зоська ко мне устремилась.  Весело бежит, хвост задрала...
Последний раз видел свою Зосю.
И все, исчезли небо и земля.
Врачи сказали, серьезный приступ, сердце проявилось. Я думал, его нет у меня. Знал, конечно, о наличии, но когда здоров, кажется, сделан из единого куска, никаких частей.  Сердце...  Совсем ни чему,  не хочу о нем знать. Пусть себе тайно бьется, пока не остановится. Кроме головы, у меня все в ажуре было. А голове хоть бы что от Генкиного пальца!.. Врач говорит, мозг нервов не имеет. Центр боли, страха и всякой глупости - и, оказывается, нервов для боли в нем не предусмотрено. Его хоть ножом режь, не почувствует. Недаром, наверное, так устроено, иначе давно бы сморщился, усох от боли, мозг..
Пришел в себя среди простыней, чистый как покойник лежу...
Провалялся в больнице три недели. А когда вернулся, всех своих нашел, даже паука в туалете.  Отощали, конечно, но живы. Для зверя это не срок еще, чтобы помирать.
Только Зоськи не было.
Искал, искал... на ногах еще плохо держусь...  Нашел, наконец, знающих ребят, рассказали мне, как все было.
***  
В доме, что