- Ну что ты все вертишься, шагу ступить не даешь!
Грузный пожилой мужчина в полушубке и валенках, тащивший на плечах небольшую мохнатую елочку, остановился и нарочито сердитым голосом выговаривал сновавшей у его ног крохотной рыжей собачонке:
- Вот привязалась, бестия! Откуда ты? Чья? А, юла?
Псина не испугалась. Она только отскочила чуть назад, и, подняв острую, похожую на лисью, мордочку гавкнула. Тонко, словно взвизгнула.
- Эх, малышка, - усмехнулся человек. – Ну, пойдем, гостьей будешь…
Сергей Иванович возвращался из лесничества. Жена очень просила поставить в доме елочку. «Так хочется вдохнуть ее аромат», - говорила Анна или, как обычно звал ее муж, Аннушка. Просьбу супруги Сергей Иванович исполнил. Договорился о покупке деревца и вот тащил домой драгоценную поклажу. Драгоценную потому, что такое простое желание Аннушки вселяло надежду: а вдруг это первый знак к выздоровлению? Анна Владимировна вот уже третий год после инсульта лежала бревном, могла лить слабо шевелить правой рукой да разговаривать еле внятно. Сергей Иванович все заботы о любимой женщине взял на себя, умывал, кормил, причесывал, газеты вслух читал, специально расспрашивал старух-соседок, знавших немало сплетен, и пересказывал слухи жене, стараясь развеселить и вдохнуть в умирающее тело хоть капельку радости. Аннушка его попытки ценила, но ничего с собой поделать не могла. Чувствовала, как силы тают с каждым днем, тоньше становится нить, связывающая ее с жизнью.
Собачонка проводила Сергея Ивановича до подъезда, а когда мужчина отворил дверь, замерла, не решаясь следовать дальше.
- Экая нерешительная стала, - улыбнулся старик, - заходи, сама же напросилась.
Дважды повторять не нужно было: «лисичка» нырнула внутрь, оглянулась на доброго человека и начала взбираться по лестнице, старательно обнюхивая ступени. На втором этаже у квартиры с номером шесть собака остановилась.
- Какая умница, - восхитился Сергей Иванович, - да, мы с женой здесь живем. Сейчас я тебя с ней познакомлю.
В комнате сильно пахло лекарством и старостью. Рыжая гостья чихнула и замерла у порога.
- Не бойся, не обидим, - позвал хозяин квартиры. – Иди, поздоровайся с Аннушкой.
Собачонка слабо вильнула хвостиком и ступила в комнату со странным запахом.
- Что такое? – спросила Анна Владимировна, лежавшая на кровати на боку.
- Гости у нас, - усмехнулся Сергей Иванович, - привязалась на улице. А прогнать – душа не позволяет. Мороз. Околеет еще, бродяжка.
Губы женщины раздвинулись в непослушной полуулыбке:
- Малышка. Жалко ее.
- Вот и я так подумал, что ты не будешь против, - Сергей Иванович водрузил в заранее приготовленную кадку елочку, расправил придавленные ветки. – Вот и у нас с тобой праздник, к тому же с гостями.
На мгновение Сергей Иванович прикрыл глаза, отвернувшись от жены. Вспомнил, как три года назад разбился в автомобильной аварии Алеша, единственный сын: летчик, штурман от бога, не раз выручавший товарищей в небе, смерть нашел на земле – по вине пьяного водителя, гнавшего по «встречке» и не вписавшегося в поворот. Во время похорон Алексея не выдержало сердце Анны Владимировны: кулем она свалилась на гроб. Бригада медиков, прибывшая на машине «скорой помощи» отвезла женщину в больницу, из которой ее выписали домой спустя месяц. Умирать. Врач не стал лукавить. Но Сергей Иванович крепко выматерился и принялся ухаживать за женой, пытаясь если не поставить на ноги, то продлить существование дорогого и единственного близкого человека. Год назад Анна Владимировна начала еле шевелить рукой, появилась речь. Сергей Иванович приободрился: значит еще можно побороться. И он боролся. Один. Потому что супруга, похоже, потеряла радость к жизни, будто похоронила ее в могиле вместе с сыном. Кажется, за эти три года Аннушка впервые о чем-то попросила мужа и впервые улыбнулась.
- Пахнет, - чуть приподнимая руку, словно пытаясь дотронуться до колкой еловой лапы, сказала жена.
Старик осторожно отломил небольшую веточку и положил на постель.
- Колется, - улыбнулась женщина. – Приятно так…
Собачонка взвизгнула. Она уже сидела подле кровати. Привстав на задние лапы, кудлатая гостья лизнула руку.
- Щекотно, - сказала Аннушка. – Очень приятно…
- Так, голубушка, - Сергей Иванович поманил собачку, - пойдем, покормлю тебя. Голодная, небось.
- Сергуня, мясца ей положи, - прошелестела жена, и в горле Сергея Ивановича заскребло: так Аннушка не называла его с молодости.
- Обязательно, - бодрым тоном отвечал он, направляясь к холодильнику. «Лисичка» покрутилась еще около кровати больной и шмыгнула в кухню, где ее ждала тарелка с едой.
- Вот и хорошо, что Сергуня не останется один, - прошептала Анна Владимировна.
- Как же мы назовем нашу приблуду? – спросил муж, возвращаясь.
- Малышка…
И снова старик вспомнил. И понял, почему не стал отгонять бродяжку, позволил проводить себя до дома и дал приют. Когда-то – сколько лет прошло с тех счастливых пор! – маленький Алеша притащил с улицы щенка. Рыжего. С острой, как у лисички, мордочкой. «Можно?» - умоляюще смотрели две пары глаз - детские и щенячьи. Аннушка разрешила сыну оставить собачку. Алеша назвал ее Малышкой. Возился с ней целыми днями, а однажды во время прогулки Малышка побежала за кошкой и провалилась в незакрытый колодец. Когда собачку достали, помощь ветеринара уже не потребовалась. Сын плакал навзрыд. Сергей Иванович хотел было принести другого пса, чтобы утешить ребенка, но Алексей отказался. «Это не моя Малышка!» - отрезал мальчик. Интересно, а чтобы он сказал сейчас, глядя на эту рыжую собачонку?
Новообретенная Малышка меж тем устроилась у кровати, положив голову на тапочки Сергея Ивановича, и сладко уснула. Видно, успокоилась, что не прогонят. А уж она еще докажет, что сможет любить и оберегать покой этого дома.
- Это хорошо, что ты Малышку нашел, Сергуня, - тихо сказала жена. – Будет тебе отрадой. Устала я…
|
