Осторожно! Новогодние мечты иногда сбываются

В городе М на улице Большая Кутуховская доме номер пять квартире сорок девять наступал очередной Новый год. Как и полагалось, он приближался с Востока, с каждым часом завоевывая новые территории. Сидя на диване перед неизменным и давно выученным наизусть «С легким паром», хозяин квартиры, Анатолий Недодайкин, на фоне неизменной скуки ощутил легкий голод и пошел на кухню – стянуть что-нибудь вкусное.
Закадычная дама сердца Маргарита свет Львовна не оценила его интерес к пыхтящему, шкварчащему и аппетитно пахнущему праздничному ужину. К счастью под руку ей подвернулось кухонное полотенце, а не сковородка, но больше испытывать судьбу Анатолий не стал и ретировался курить на балкон.
Присматриваясь к тающим в темном декабрьском небе клубам дыма он размышлял о неизменном повторении одного и того же действа из года в год. Праздник превратился в рутину. Ведь разве хочет его жена стоять у плиты весь вечер, а он – глядеть давно опостылевшие программы? Или чокаться с натянутыми улыбками, набивать животы, заранее смиряясь с последствиями обжорства?
Душа требовала праздника, но прекрасно понимала, что не дождется.
От переизбытка эмоций Недодайкин выругался в предновогоднюю ночь, сплюнул вниз непогашенный окурок и в хмуром настроении вернулся в комнату.

Красная искорка, отличимая лишь размером и яркостью от бесчисленных вспышек пиротехники, юркнула на балкон пятого этажа. Засидевшийся за компьютером Вениамин Гребин, конечно же, не заметил ее.
- Ве...э...еник, - мурлыкала тем временем Багира, проходившая в форуме под ником ДМБ295, - как НГ встречать будешь?
- Спать.
- Ты что? Вот блюзер, – мгновенно среагировал обществовед Синица. – Ай да с нами на Красновуху!
- Вот еще, - подключилась к разговору Красная Шапка, - там сейчас полицов больше чем встречающих, опять же толкотня, и стекло проносить не дают.
- Ничего вы не понимаете, - обиделся Синица, - мы водку в кадку деревянную наливаем, проносится, как не фиг делать.
- А пьете как?
- Из половника. Кто из вас, блюзеров, пил водку из ковша в Новый год на Красной площади, а потом орал песни под елочкой? Не понимаете вы романтики!
- То, что вы называете романтикойs, молодой человек, хорошо спонтанно, - заметил Старик Мордиец истый ариец. – А когда каждый год по одному сценарию быстренько так в рутинуs превращается.
- Вот-вот, - согласилась ДМБшная пантера.
- Точно, - кивнула Шапка.
- ППЦ, - отреагировал какой-то Левый и Рыжий и тотчас был забанен за мат.
- Да, ну вас, - зевнул Вениамин, - я уже вторые сутки в сети и этот Новый год мне как до известной колокольни.
К этому времени красная искорка успела шмыгнуть в неплотно прикрытую дверь двадцатилетней тумбочки, доставшейся семейству Гребиных от бабушки, дедушки, а то и вообще очень дальних родственников. В укромных дспшных внутренностях было сухо и уютно: в меру тепло и не душно. Нашлись старые газеты, журналы «Огонек» за восемьдесят бородатый год и даже коробок чудом непромокших спичек. Хранящийся здесь же керосин искорка решила приберечь на десерт, принявшись танцевать на макулатурном великолепии.
- Эка тебя угораздило, болезный, - посочувствовал Бакланнинг, - сеть сетью, но не стоит отрываться от реальности. Ты ж в туалет сходить не забываешь?
- У кого развлекуха, а у меня работа: за кое-кем форумы чистить, - огрызнулся Вениамин, поставил недовольный смайлик, подумал и стер все сообщение. Вымещать плохое настроение на окружающих ему не хотелось.
- Однако вернемся к кабанам, как выражался наш прапор, - поспешила убить неловкую паузу Багира. – Как будем праздновать, чтобы не было мучительно больно?
- Особенно голове!
- У вас, Бакланнинг это нормальное состояние, шасть под лавку, пока дедушки думу думают!
- Да я здесь с декабря девяностого года!
- Врешь! Рунета тогда еще не было, как и сети вообще, - фыркнула Шапка.
- Малышка, она тогда носила гордое прозвище ФИДО!
- А давайте здесь Новый год отмечать? - предложила Багира.
- О, вот вам и спонтанность, - ухмыльнулся Синица.
- И, главное, все свои, - заметила какая-то Бибися.
- Ладно, - зевнул Вениамин.
Спать ему пока не хотелось, тем более, в пьянке по сети имелся огромный плюс: невидимость лица того, с кем выпиваешь. Поднимай ты хоть стакан самогона или бутылку минералки, написать можешь все что угодно, главное – общий настрой и желание общаться.
Минералки не было, зато в холодильнике ждали своего часа 24 пивные банки.

Президент уже произносил речь, Анатолий открывал шампанское, а Вениамин чокнулся с монитором и нашлепал на клавиатуре душераздирающее «УРРРА!!!», когда искорка добралась до вожделенной бутыли с легковоспламеняющейся жидкостью. Понюхала, облизнулась, и приступила к трапезе.
Чпок, - открылось Шампанское.
Бздынь, - вторила ей стеклянная бутыль.
Тумбочка неожиданно занялась ярким пламенем.
- Совсем «пиротехники» обалдели, у меня сейчас за окном так бахнуло, аж стекла затряслись!
- Не брюзжите, Бакланнинг, наступитs и на вашей улочке праздникs с фейерверками и пирогами.
- Ага, если какой-нить Камаз перевернется. С пряниками.
- И тогда уж всем автомобилистам мало не покажется.
- Ох, - Багира прикрепила укоризненный смайл, - и не стыдно вам птичку обижать?
- Он не птица, а глагол, - авторитетно заявил Синица, - у него «инг» в окончании!
Вениамин осушил до дна первую банку, открыл вторую. В горле пересохло и очень хотелось пить.
Родившийся на свет посредством загула шальной искорки и керосина дым, спешил вырасти. Сначала он устремился вверх, но неожиданно напавший из-за угла ветер прибил его к окну.
- А у соседки пирожки подгорели, - отстучал Вениамин, - горелым жесть как несет.
Бух. Бджись. Ды-дымгс, - послышалось на улице. Как выдержали стекла – неясно, видимо, керосин оказался не слишком качественный и давно разбавленный. Вениамин оглянулся и икнул.

Вскрик жены застал Недодайкина как раз между доеданием оливье и накладыванием курицы с черносливом. За окном валил густой дым, временами на заднем фоне рвались шутихи и осыпался гроздями салют. У Анатолия что-то неприятно скрипнуло в голове, и он тупо уставившись в салат, промямлил:
- Сейчас вроде бы зима, а зимой пожаров не бывает... кажется.
Звонок в пожарную часть на Кривоколенном тринадцать поступил первого января в час ночи. Прапорщик Оборзец принял сигнал, икнул, закусил селедочным хвостом и приказал расчету строиться. Вызов был странным. Оборзец за долгую службу видел всякое, но этот заочно отнес к чьей-то шутке: весьма злой, учитывая число и время. По словам звонивших, горел соседский балкон.
За руль прапорщик сел сам, поскольку считал себя самым трезвым и знающим все переулки и улицы, пожалуй, кроме этой несчастной Кутуховской. Машина ревела и сигналила огнями, приветствуя наступающий год и разгоняя немногочисленных таксистов. Опрокидывая стакан и закусывая соленым огурцом, Оборзец на дорогу не отвлекался. Во-первых, машина у него была большая. Во-вторых, железная. А, в-третьих, с этакой «дискотекой» он всегда прав.
На перекрестке Свободного проспекта и Колодниковой дорогу ему преградила старенькая, но гордая пятерка ДПС. Гаишники по определению считали себя самыми правыми на дороге, даже без сигналки или габаритов. Здесь же они остановились с кристально чистыми намерениями срубить бабла. Трезвенникам в новогоднюю ночь они не верили принципиально.
ДПСники мирно сидели в бело-синем монстре, слушали радио и приговаривали вторую бутылку, когда внезапно их охватило легкое беспокойство. Для повышения настроения, выпили. Беспокойство усилилось. Всмотревшись в зеркало заднего вида, сидевший за рулем капитан Бобицкий вместо того, чтобы выматериться сказал «Ой-йо» и судорожно повернул ключ.
Непривычная к подобному обращению машина чихнула, но заводиться отказалась наотрез. Она требовала масла, зимней резины, новый трамблер и замены прокладки между рулем и сидением. Однако тронуться с места ей все-таки пришлось. Пожарка на удивление мягко ткнула пятерышный бампер и принялась толкать со все возрастающей скоростью.
Гаишники опешили, Оборзец икнул. Опомнившийся прапорщик резко нажал на тормоз, но не учел неблагоприятных погодных условий. Машины расцепились, и покатились в разные, одним им веданные стороны. Пятерка отполировала бордюр и остановилась, пожарка вылетела на встречку, до смерти напугала какого-то таксиста и запрыгнула на тротуар. Неудачно выросший на ее пути столб испугался и поспешил убраться подальше.
- Уфф... – сказал прапорщик, когда машина остановилась.
- Ой-йо, - повторили гаишники.
- У нас же пожар! – вспомнил Оборзец.
- Вот сволочь! Куда?! – заорал Бобицкий.

- Ой, народ, а я, кажись, горю... – отстучал Вениамин.
- Что значит «кажись»? – поинтересовался Синица.
- У меня балкон полыхает... зимой.
- Не верю, - Станиславский.
- Шутиха какая-нибудь залетела, - неуверенно ответила Багира.
- Там же снег?! %()!
- Это у вас, Бакланнинг, за полярным кругом снег, а у нас, как в Европе. Веник, не молчи!
Вениамин сглотнул, поглядел на пылающий балкон, смотался на кухню за водой, но подойти к окну так и не решился:
- А я и не молчу... я обалдеваю...
- Значит такs, молодой человек, - начал Старикан Мордиец, - сейчас ты вырубаешь сеть, берешь паспорт, одеваешься и выходишь на улицу ждатьs пожарных.
- Не могу.
- А именноs?
- Выйти, - пояснил Веник. - Родители в гости умотали и дверь на верхний замок закрыли, а куда я свой ключ задевал, Укуська только знает. Но молчит.
- Это, что за зверь?
- Полтергейст, я же как-то рассказывал...
- Ой, а я такую историю про домового знаю... – напечатала Шапка.

В квартире Недодайкиных суетилась перепуганная Марго. Сначала она намочила в ванной все полотенца, теперь пыталась засунуть их в рамы и под балконную дверь.
- А на улицу выйти не проще? – спросил, наблюдающий за ней Недодайкин.
- А вдруг как к нам перекинется? Нет! Мы должны быть здесь!
Ответ показался Недодайкину нелогичным, но спорить он не стал. Анатолий махнул рукой и ушел в другую комнату. Через пять минут он вернулся, схватил упирающуюся жену и оттащил к не замаранному дымом окну.
Пятерка чуть прибалдевшая от неожиданного насилия, хамства и обиды, нанесенной красномордым бугаем с люстрой вместо крыши, завелась с пол-оборота. Не менее прифигевший Бобицкий выжал газ и помчался в погоню.
По пустому проспекту неслись две машины: огромная красно-белая пожарка и бело-синяя маленькая, но гордая лада, в простонародье обзываемая тазом. Сигнализации вопили в унисон, светомузыка посрамляла огни и краски праздничного города, и у всех, кто оказался свидетелем той ужасающей гонки, лица разукрашивались глупыми, но по-детски умилительными улыбками.
Оборзец злился на ухудшающиеся погодные условия. Бобицкий выл от злобы, ненависти и упущенной выгоды.
На седьмой минуте гонки прапор прочел чудом привлекший к себе внимание указатель: «Большая Кутуховская 100 м». Вспомнив цель их ночного променада, и напрочь забыв о гаишниках, прапорщик резко вывернул руль. Пожарка повернула, но уже через десять метров не справилась с управлением и ухнула в чудом сохранившейся после очередного потепления талый и грязный сугроб.

- Веник, не паникуй, - напутствовал истый ариец, - говори, адрес. Щаs приедуs и выпущуs тебя, горемыкуs. Адрес в личку скинь.
- Да, здесь все свои, - заметила какая-то