Самое любимое и желанное блюдо из детства. Не полуфабрикаты из химических элементов и мяса диковинных зверей, а настоящие домашние пельмени эпохи социализма.
Первую свою порцию я слепила где – то в возрасте 4 лет. Бабушка просто посадила меня рядом с собой и показала процесс. И процесс пошел. С этих пор, если не было поста, я регулярно подбивала бабулю на пельмени нытьем и уговорами. Мясные, грибные, картофельные - я мела все подряд. Даже не знаю, что больше доставляло удовольствие – еда или процесс создания.
Но через три года любимое блюдо исчезло из моей жизни. Хватит пальцев рук, чтобы сосчитать «пельменные ужины» в детском доме за девять с половиной лет. А потребность – то осталась. Поэтому, когда однажды в каникулярные дни устроили грандиозную лепку пельменей, я была рада.
Работать пришлось долго. Кроме основного звена воспитанников, нужно было обеспечить еще дошколят и сотрудников, а это не один десяток человек. Проведя полдня в муке и фарше, я, наконец – то на ужин получила десять долгожданных пельмешков.
Первый раз я проглотила их моментально и осталась сидеть и глазеть по сторонам с чувством обманутых ожиданий. Добавки нам не полагалось. В следующий раз, который случился не скоро, я учла ошибки и ела долго: «с чувством и расстановкой», откусывая маленькие кусочки и гоняя их во рту. Но через десять минут десять пельменей все-таки закончились, а чувство обманутых ожиданий опять осталось.
К счастью, существовали летние каникулы, в которые родственники иногда забирали меня погостить; где-то на месяц. Повторюсь, что сестру они никогда не брали и эта обида до сих пор сидит во мне. Так вот, этот месяц неземного счастья являлся еще и источником «пельменных обедов и ужинов». Тетя, будучи инициатором моих визитов к ним домой, часто готовила вкусное блюдо своим внукам - моим племянникам. Обычно у нее квартировал старший. Мы были ровесниками, и предполагалось, что наше общение пойдет только на пользу. Я могу клятвенно заверить, что так оно и было.
В отличие от племянника я обладала хорошим аппетитом. Для него же каждый прием пищи превращался в каторгу. Переживающая тетя выворачивалась наизнанку, чтобы завлечь его чем-нибудь вкусненьким. Я смотрела на клубнику со сливками, настоящий майонез, говяжьи языки и запоминала названия . Такие продукты, в меню детского дома не входили.
Надеясь разбудить аппетит внука, тетя усаживала нас напротив друг друга и ставила тарелки с пельменями. Проклятое число десять преследовало меня и здесь. Для племянника это была «неподъемная» цифра, для меня же ничтожно мала. Увидев ненавистные пельмени, Женя скисал; на его лице появлялось такое отвращение, как будто ему положили гусеницу. Но меня подобным не проймешь, для меня главным было продлить удовольствие.
Тетя с надеждой смотрела на нас и ждала чуда. И дождалась. Так как из своих соображений я тоже ела медленно, то в какой – то момент ей пришлось выйти из кухни по делам. Не караулить же нас вечно. В эти несколько минут мы с племянником поняли друг друга без слов.
Когда она вернулась, обе тарелки были уже пусты. Все были счастливы – и Женя, и его бабушка. Но особенно я.
