1
Как всегда в 9.00 Петр Иванович был на работе. Он показал пропуск охраннику ведомства, в котором работал, зашел в лифт и поднялся на третий этаж. Совершая ежедневный ритуал, он, механически улыбаясь секретарше, проследовал в свой кабинет и занял свое кожаное кресло. На полированной крышке тяжелого дубового стола лежало несколько аккуратных стопок бумаг. Некоторые из них совсем свежие (пришли на прошлой неделе), а некоторые лежали уже довольно давно. Это были в основном просьбы, по которым нужно было вынести резолюции. Несмотря на свою ответственную должность, как человек осторожный, Петр Иванович выносить резолюций не любил. Ведь если он подпишет какую-либо бумагу, даст согласие или отказ, то неизвестно как на это может посмотреть вышестоящее руководство. А в его предпенсионном возрасте лучше не портить отношения с руководством. Еще каких-то два-три годика и он преспокойно уйдет на заслуженный отдых с безупречной репутацией и солидной пенсией, которой хватит с лихвой на всю оставшуюся жизнь. Именно благодаря своей осторожности и способности не идти против течения, предвосхищать реакцию руководства и любой ветерок в высших сферах сулящий перемены, Петр Иванович смог благополучно миновать все ведомственные реорганизации и кадровые перестановки, наконец, достигнув такого положения, о котором только мог мечтать человек его уровня.
Как обычно это бывает в начале рабочего дня - совсем не хотелось приступать к исполнению обязанностей. Петр Иванович чутко повинуясь этому внутреннему зову, встал, походил по кабинету и, остановившись возле окна, стал наблюдать за тем, что происходит на улице. При этом в голове бродила невнятная каша из обрывков мыслей, которые как подхваченные ветром осенние листья могут носиться, возникая как бы ни откуда и пропадая в никуда.
Раздался сигнал селектора - секретарь сообщила, что возле кабинета собрались люди ожидающие приема. Петр Иванович поморщился. Начинать работать все еще не хотелось. Он заказал секретарю чашечку чаю и велел передать людям в очереди, что сейчас он ожидает важный звонок из министерства и сможет начать прием только после того, как закончит разговор.
Примерно через полчаса, когда чай был давно выпит, а смотреть в окно и разглядывать предметы в кабинете надоело, Петр Иванович нажал на кнопку, подавая секретарю сигнал о том, что прием можно начинать.
Между тем в коридоре перед приемной собралась довольно большая для такого времени очередь из тех, кто принес на подпись бумаги, или пришел осведомиться о том, есть ли какое-либо решение по бумагам уже поданным. Люди собрались самые разные. У окна сидел взлохмаченный мужчина в измятом костюме и шляпе. В руке он держал изрядно потертый кожаный портфель. На этой же руке у него висел плащ. Рядом с ним сидели молодая девушка и мужчина в солидном деловом костюме. Даже каким-то чудом там оказалась молодящаяся старушка с прической из сложенных в тиару крашеных волос. Казалось, что в этот день очередь состоит из людей таких разных, как будто кто-то специально подбирал их, стараясь избежать хоть какого-нибудь сходства.
Когда прозвучало, наконец, долгожданное приглашение, мужчина в деловом костюме, выпятив челюсть, и бесцеремонно отодвинув локтями остальных в очереди, вошел в кабинет первым, хотя перед ним стояли взлохмаченный и девушка. Увидев подобную наглость, все люди в очереди дружно округлили глаза, а старушка даже собралась начать скандалить, но дверь захлопнулась, и кричать стало не на кого. Несмотря на это она повернулась к девушке и стала произносить длинную обвинительную речь, живописующую как много нынче развелось нахалов, которые лезут везде первыми не считаясь с правилами и плюя на приличия. Девушка со скучающим видом уставилась в пол по опыту зная, что если попытаться поддержать разговор, то выслушивать придется очень долго. Старушка, судя по всему, относилась к категории обвинителей-защитников истины, которые попадаются почти в каждой очереди и готовы часами вещать, что кто-то неправ, или ведет себя неправильно, или вообще является полным негодяем. Тем временем остальные люди, недовольно сопя, и возмущенно поглядывая на дверь кабинета, уселись на свои места.
- Что у вас там? - спросил Петр Иванович у вошедшего в кабинет солидного мужчину в деловом костюме.
- Это я должен спросить - что у вас тут - ответил тот. От подобной наглости у старого бюрократа чуть не отвисла челюсть. Уже много лет, как никто не позволял себе говорить с ним в таком тоне. От этого доселе бесформенно клубившиеся мысли приобрели четкие очертания - происходил инцидент. Непонятно почему этот нахал себя так вел, но его нужно было как следует проучить.
- Вы что это себе позволяете, вы хоть понимаете, где вы находитесь? - железным голосом загремел Петр Иванович.
- Это я вас спрашиваю - вы понимаете, где вы и зачем находитесь? Что это у вас на столе? - спросил нахал показывая пальцем на аккуратные стопочки бумаг. Судя по всему железный полновесный гнев, сбивающий с ног даже испытанных ведомственных сотрудников, никак не повлиял на бесцеремонного пришельца. - Что эти бумаги до сих пор делают на вашем столе?
Петр Иванович начал совсем выходить из себя:
- Да вы кто такой и что вы вообще тут делаете? - голос из железного монолитного стал режущим, как бы стремясь пронзить насквозь странного посетителя. Однако тот вел себя так, как будто он был хозяином кабинета и пришел сюда навести порядок. Режущий голос, наткнувшись на него, рассыпался осколками, которые ссыпались к его ногам. По-видимому, под деловым костюмом скрывалась пятидесятимиллиметровая броня.
- Вот эта просьба выделить участок земли под детский сад - что она делает здесь уже второй год? А на этой земле между прочим уже давно строится торговый центр. Интересно, почему? А решение о выделении клубу ветеранов помещения, почему до сих пор не подписано вами? Ведь все остальные подписи здесь уже есть. А почему затормозился план создания парка отдыха в центре города? - Петр Иванович опешил. Каждая фраза падала как тонна груза, сминая и раздавливая опытнейшего ведомственного интригана. Такого с ним еще никогда не было. Было такое впечатление, как будто он внезапно оказался голым. "Он все знает" - пронеслось в его голове. Неужели проверка? И это в самый неподходящий момент. Кто же это мог так вот без предупреждения прислать? Ведь со всеми же все оговорено. Мгновенно сменив тактику, Петр Иванович сделал взгляд честным и прозрачным насколько это только под силу человеческому существу и спросил уже дружелюбным тоном:
- А вы случайно не от Николая Александровича?
- Нет не от Николая Александровича - незнакомец выговаривал это имя так, как будто пережевывал что-то неприятное - я от сфер гораздо более высших и собственно совсем не за этим. Я к вам с совсем иного рода посланием. Так сказать уполномочен сообщить, что сегодня последний день в вашей жизни. - В голове раздавленного Петра Ивановича совсем все смешалось.
- В смысле?
- В прямом. Вот на службе досидите, а потом все. Пора готовиться к отправке.
- Какой такой отправке? - в голос бюрократа стали вкрадываться истерические нотки - Что за шутки?
- Никаких шуток. У вас сегодня дата отбытия. Это все, что вам следует знать на этот момент. Дальнейшие инструкции получите потом.
- Я все понял. Сейчас зову охрану.
В тот момент, когда была произнесена эта фраза, незнакомец удивительно быстро переместился к дверям, и уже скрываясь за ними, неожиданно повернулся и ехидно улыбаясь, произнес:
- А домик-то доченьке, трехэтажный достроить не успеете. - Зачем-то подмигнув, он окончательно скрылся за дверью.
Буря различных чувств захлестывала Петра Ивановича. С одной стороны он еще не до конца оправился от впечатления, произведенного невероятным знанием странного посетителя проблемных вопросов, находившихся в его ведении, а также никому неизвестных подробностей личной жизни. С другой стороны он был зол на себя за то что не смог быстро сориентироваться и дать достойный отпор. С третьей стороны появилось какое-то смутное неприятное предчувствие, как будто должно случиться что-то плохое. При всем этом хотелось кого-то наказать. В конце концов, Петр Иванович вызвал секретаря, выругал ее за то, что пускает неизвестно кого и сказал, что если подобное повторится, то пусть пеняет на себя. А пока никого не пускать - у него еще одни важные переговоры с министерством. И чаю в кабинет как можно быстрее.
Началось время обеда - такое желанное для всякого чиновника. Можно было с полным основанием оставить рабочее место и пойти поесть, расслабиться, пообщаться с сослуживцами на разные интересные темы. Во время поглощения привычного набора из первого, второго и третьего Петр Иванович старался забыть о неприятном происшествии и сосредоточиться на еде. В общем-то, все к этому располагало. Вокруг были знакомые лица, со всех сторон лились знакомые успокаивающие звуки звона посуды, пережевывания пищи и неторопливых разговоров за обеденными столами. Возле кассы пело радио. Все больше погружаясь в процесс поглощения калорий необходимых для жизни, Петр Иванович краем уха уловил песню, которая ему почему-то сразу запомнилась. Какой-то из новомодных певцов гнусавым голосом напевал: "...каждый умрет той смертью, которую выдумал сам". "Странная песня. Какая-то очень глупая - подумал он - раньше таких у нас не звучало. Наверное, другой канал включили. Нужно будет обязательно сделать замечание, чтобы подобную ерунду больше не включали".
Обед, однако, свое дело сделал. Настроение заметно улучшилось. Можно было возвращаться в кабинет и приступать ко второй части рабочего дня.
На этот раз в кабинет вошел помятый взлохмаченный мужчина ранее сидевший у окна. Он вошел в дверь и остановился на полпути к месту, предназначенному для посетителей. Было видно, что ему неудобно, но, что он хочет сказать нечто важное. Петр Иванович, с важным видом изучавший лежащий перед ним лист бросил дежурную фразу:
- Что у вас там?
- Да вот, собственно я представитель клуба ветеранов. Хотел бы осведомиться по поводу выделения помещения.
- Пока решение не принято - Петр Иванович входил в привычную для него роль государственного мужа вынужденного тратить свое драгоценное время на какие-то мелочи. - Зайдите через месяц.
Неожиданно взлохмаченный сверкнул глазами и начал говорить срывающимся голосом:
- Сколько можно? Это уже продолжается два года. Только гоняют из кабинета в кабинет и никаких конкретных ответов, только постоянные отсрочки? - Вдруг его голос упал, как будто кончился какой-то заряд. - Вы за все ответите, за все поплатитесь. - Заунывно промолвил лохматый. - Если вы немедленно не раскаетесь в содеянном, не пересмотрите свои взгляды на жизнь, ничто вас не спасет. У вас последний шанс - Хотя Петр Иванович за годы службы привык к такого рода инсинуациям, в этот раз стало как-то не по себе. На душе снова заскребли кошки. Видимо он все еще не совсем пришел в себя после утреннего происшествия. Единственное что оставалось - отправить просителя поскорее с помощью тщательно отработанных методов.
- Еще раз повторяю. Решение не принято. Как
