Завтра наступит утро. Глава 2

свободен. А тебя как зовут?
- Зайнаб.
- Ты чего плачешь? На колючку наступила?
Зайнаб замотала головой, и слезы опять полились из глаз.
- За долги моего отца меня отдали замуж за менялу Бек-Дели эль Каддада.
- Ну и что?
- Да он старый, дряблый такой. У него даже зубов нет, и изо рта пахнет. А старшие его жены меня бьют. - Зайнаб всхлипнула и утерла слезу. - А ты сакалиб?
- Да, нас так называют. – И Деян начал рассказывать как их пленили. Он рассказывал, а его руки непроизвольно рвали цветы и листочки травы, растущие рядом, и, как у него на родине девушки сплетали венки, так и он сплел венок и положил Зайнаб на голову. В этом венке она была так мила, что Деян невольно залюбовался ею. Зайнаб сняла венок, оглядела его и опять надела на голову. И уже счастливая улыбка не покидала ее лицо.
- Деян! – Позвал Станята, и за кустами послышались женские крики:
- Зайнаб, куда ты подевалась?
Деян встал с травы и, махнув рукой, пошел к забору.
- Деян! – Услышал он голос Зайнаб и обернулся. Он стояла и смотрела.
- Ты приходи, Деян. Я буду ждать.
Деян кивнул головой в знак согласия и вмиг очутился на крыше и прилег рядом со Станятой. Зайнаб уже не было видно, - она скрылась в зарослях сада.
- Чего она?..
- Такая же рабыня, Станята, как и мы. Продали ее. Вот как получается, мы — несвободные, рабы, а они свободные, а по сути такие же рабы. А почему? Все они зависят от денег. Есть деньги — ты свободный. Нет денег — ты раб. И за деньги они готовы на все. Ради денег они готовы воевать, уничтожать и порабощать людей. Я вот хожу по городу и вижу столько нищих и голодных. И они унижаются из-за куска лепешки. У нас на родине любому прохожему и кусок хлеба дадут и крынку молока нальют.
- Правда, моя маманька для этого всегда держала на столе крынку с молоком и кусок хлеба рушником прикрывала. - И неожиданная слеза покатилась из глаза Станяты.
- Ну будя-будя, не плачь. Вот думай о том, как освободимся, как домой добираться будем, как нас встретят, как дом построим. Хотя, чтобы добраться, опять деньги нужны.
- Ладно. - Станята вытер рукавом неожиданную слезу. - Скорей бы домой...

*   *   *

Барух после удачной сделки находился в благодушном настроении и решил тоже помыться в арабской бане, или как его зовут арабы – в хамаме.
В хамаме Барух разделся и завернулся в полотенце, чтобы скрыть все интимные места. Показ интимных мест считался оскорблением, и поэтому банщик выгонял всех, кто нарушал это правило. На ноги Барух одел специальные деревянные башмаки, чтобы не обжечь ноги, так как пол в хамаме всегда очень горячий, и направился в парную. Там он посидел до тех пор, пока его тело хорошо не разогрелось. Затем он лег на специальный выступ для массажа, который был более горячим, чем окружающий воздух и Барух еще сильней стал потеть. К нему подошел банщик и стал его массажировать, хотя вряд ли это слово может подойти к тем действиям, что проделывал банщик с Барухом. Банщик вытягивал ему руки, ноги, позвоночник, бил его кулаком, становился на него своими ногами, мял ему все участки тела. После массажа банщик аккуратно постриг и побрил Баруха, а затем удалил ему мозоли на ногах. После этого жесткой варежкой из верблюжьей шерсти тщательно растер распаренное тело Баруха, чтобы убрать все омертвевшие клетки кожи. Затем несколько раз он облил Баруха водой.
Умиротворенный Барух после всего этого залез в бассейн. Вода в бассейне была не горячая и не холодная, и Барух плескался в нем, а в голове строились различные планы о будущей торговле. Еще немного времени и Барух накопит достаточно средств для ее возрождения. Из двадцати семейств рабов сакалибов он большинство продал, распродал он и всех коней, в том числе и коня Людоты. Мечи, которые делал Людота, уже принесли ему немалую прибыль. Теперь остается решить что же делать дальше: купить корабль и двинуться за пряностями и рубинами в далекую Индию, или в жаркую землю черных людей за слоновьей костью и золотом, или в долгий путь на север к варварам за ценным янтарем, или, все-таки, наладить отношения с ромеями, с которыми воюют арабы? В какую бы сторону не направиться, все равно нужно нанимать охрану, а это определенные затраты. Пока эти рабы куют булатные мечи, - можно не беспокоиться, деньги от их продажи текут ручьем. Но что будет, когда будет готов последний меч из восьмидесяти? Этот наивный и строптивый сакалиб может отказаться их делать дальше. То, что Барух их не отпустит, он решил уже давно. Но как заставить их ковать мечи дальше? Видя стойкость в бою сакалибов и их презрение к смерти, гордость и умение держать обещание, этого сделать будет трудно. Надо что-то придумать.
С этими мыслями Барух направился в комнату отдыха.
В комнате отдыха он увидел кадия1 Назира аль-Дахмана, медленно цедившего из пиалы чай, и подошел к нему:
- Да всегда сопутствует тебе удача, умудренный Назир аль-Дахман.
- А, это ты, Барух. А я наслышан, что удача сопутствует тебе. О твоих мечах говорят даже в гареме эмира Мааруфа ибн Башира, да что эмира, даже во дворце самого халифа судачат о них. Говорят, что ты не всем продаешь, и заказ нужно ждать несколько недель. Позволь спросить, дорого тебе пришлось заплатить за раба, который кует тебе мечи?
- Да, пришлось потратиться.
- Послушай Барух, один почтенный человек хочет заказать у тебя меч, но ему некогда ждать. Я не могу тебе сказать его имя. Как твое мнение, можем мы решить эту проблему?
Барух взвесил все за и против. С одной стороны ему не хотелось портить отношения с заказчиками из-за срыва обещанных сроков изготовления мечей, а с другой стороны не хотелось отказывать этому судье, так как он всегда ему мог в дальнейшем пригодиться. А, ладно, заставлю меньше спать этих рабов, - пусть больше работают.
- Я думаю, что можно пойти навстречу этой просьбе.
- Но одно условие, Барух. Этот меч должен быть готов к полнолунию.
- Но ведь до полнолуния осталось четырнадцать дней!
- Да, - кивнул головой кадий. – Но я еще раз повторю, что это для очень, м-м-м, скажем так, очень значимого человека.
Мысли у Баруха лихорадочно завертелись в голове:
- Но, понимаешь, о справедливый Назир аль-Дахман, да будет над тобой чистое небо, это будет стоить несколько больше, чем обычно.
- Я понимаю, и ты мне скажешь свою цену. Я ее озвучу заказчику.
- Может, уважаемый Назир аль-Дахман, сведет меня с заказчиком, и мы все с ним оговорим?
Назир аль-Дахман снисходительно улыбнулся:
- Ты хочешь лишить меня нескольких дирхемов?
- Я могу отблагодарить тебя этим же количеством дирхемов.
- Как ты думаешь, Барух, можно ли измерить деньгами ветер или утреннюю росу? А может можно измерить яркую звезду на черном небе?
Барух недоуменно посмотрел на кадия.
- Ты не понимаешь, Барух, что не все можно измерить деньгами. Также невозможно измерить деньгами и благосклонность сильных мира сего.
- Но сегодня благосклонность есть, а завтра может и не быть. А деньги, вот они – всегда при тебе.
Кадий улыбнулся:
- С одной стороны ты прав, но с другой… Представь, к тебе в дом забрались разбойники и забрали у тебя все деньги. Что ты будешь потом делать? А с благосклонностью правителей ты всегда восстановишь свое благополучие.
- Ты прав, о мудрый Назир аль-Дахман. Как ты сказал, правителей?
- Я оговорился, Барух. – Недовольно поморщился кадий. – И еще я забыл тебе сказать, что на поверхности клинка должна быть надпись: «Нет бога, кроме Аллаха, Мухаммед – посланник Аллаха».
- О-о, меч с такой надписью можно вручить и самому халифу.
- Опять твои мысли заняты не тем, чем надо. – Снова поморщился кадий. – Твоя задача вовремя сделать нужный меч и сообщи цену.
Барух свел воедино все сказанное кадием и сделал свои выводы. Первое, - меч нужен для какого-то высокопоставленного лица, - значит деньги у него есть. Второе, - меч необходимо изготовить в короткие сроки, - можно увеличить цену. Эх, была-не-была, и Барух назвал цену, увеличив ее раза в два.
Кадий немного подумал:
- Хорошо, но только надо уменьшить цену на треть.
- Ну, никак нельзя. Нужно металл закупить, и за срочность… Давай уменьшим на десятую часть.
- На четверть.
- О, благоразумный Назир аль-Дахман, ты меня разоряешь. На шестую часть…
- Ладно, на пятую часть уменьшаем, и на этом закончим. И не дирхемом больше.
Барух в знак согласия наклонил голову.
Кадий утер простыней потное от горячего чая лицо и поднялся:
- И еще раз напоминаю: меч должен быть готов не позднее полнолуния. И пусть видит Аллах, что если меч будет не соответствовать цене… А если заказчик будет доволен, - в это время судья непроизвольно взглянул вверх, - тогда возможен еще заказ.
Благодушное настроение Баруха как-то само собой начало понемногу угасать. Он смотрел на удаляющегося кадия и непроизвольно на его лице появилось озабоченное выражение. Он тоже поднялся и направился домой.
Он уже почти дошел до дома, как заметил семенившего навстречу Баруху торговца Ашера. Его тощая козлиная борода тряслась при его каждом шаге.
- Ты куда торопишься, Ашер? Ты почему такой озабоченный?
В связи с предстоящим праздником — обрезанием сына халифа Мухаммеда, да смилостивится над ним всевышний, покупатели распотрошили всю мою лавку. И это им не нравится, и то. Ты же знаешь мой товар, Барух? Это же лучшие изделия из серебра, фарфора и бронзы в нашем городе. Нет, подавай им этакое, что-то особенное. Вот бегу к Нахуму. Говорят, что он собирает караван к ромеям, закажу ему кое-что. Может успеет за десять дней обернуться.
- Караван? Слушай, а не заказать ли мне у него металл? Я с тобой пойду.
И Барух с Ашером направились к Нахуму. Ашер, также мелко перебирая ногами, семенил, потряхивая своей козлиной бородой, а Барух важно вышагивал следом.

*   *   *

Ни свет ни заря Станята проснулся. Было еще темно. И не удивительно. Станята с трудом, но вспоминал, что на родине летом ночи короткие, а дни длинные. А здесь по длительности ночь почти равнялась дню. Санята решил всех разбудить:
- Дядько Людота, Деян, вставайте, Мы же договаривались пораньше встать…
Людота, а за ним Деян начали одеваться, благо, что работа находилась рядом, за дверью. Пока разжигали горн, Людота начал учить Станяту:
- Понимаешь, Станята, это только кажется, что разогрел железо молотком отбил, - вот тебе и меч готов. Железо оно разное: может быть гибким, но мягким. Из него меч не сделаешь, – будут зазубрины. А может быть твердым, но хрупким, - тогда меч может сломаться. А чтобы меч был крепкий, но в то же время и гибкий, нужно сделать его слоистым. Вот здесь вверху горна получается железо твердое, а внизу горна, где поступает воздух, там, наоборот, мягкое. Вот видишь эти два куска железа? Каждый из них был сложен из нескольких пластин: поочередно мягкое железо, потом твердое. Вначале мы их сварили вместе. Сваривать надо умеючи. Время сварки определяют по цвету нагретого металла, а то не сварится. Затем мы кусок железа разрезали пополам, опять проковали. И так делали раз четырнадцать. И скручивали мы его и опять ковали. Сейчас уже последний раз куем. А вот смотри, как мы с Деяном будем делать. Главное не испортить при нагревании, а то кинжал или меч может не получиться: быть или мягким, или хрупким. Нужно соотносить нагрев металла с ковкой, чтобы не перегреть или не догреть заготовку. Все понял?
Станята правдиво отрицательно помотал головой.
- Ну ничего, ничего, с