Пол у чудовища под хвостом. Полезли разбойники чудовищу под хвост. Хвост - штука тяжёлая, гладкая, неудобная - из рук выскальзывает. Разбойники пыхтят, ярятся.
- Чего мучаемся? - порят горячку самые озабоченные. Рационализаторы. - Рубануть ему топориком по то " не балуй", откуда ноги растут и посмотреть без помех.
Тень сомнения омрачила ясность ума Змея Горыныча. Возможно, его представления о пацифизме страдают неполнотой или уже несколько устарели?
Тут, к месту и ко времени, извиняясь за слабость, вернулся медведик.( Шут его в лес носило? Со звериной натурой хулиганов бояться?) Выскочил он, как пыльный див, пустым мешком омоложенный, словно из-под земли. Р..раз - тяжёлой ладошкой одного разбойника по загривку. Два - другого, по сусалам. Третьего, не удержался, зубами за гузно. Кровище! Ручьём! Как хлынет!( Если кто-то до сих пор переживал-поёживался - туда ли он, в ту ли сказку попал - самое время определиться. У кого нервы, мигрень и геморрой, тому зачем кидаться в романтику Больших Дорог? Дома сиди, добрый молодец. Лапти плети, галок на завалинке считай).
Свежая кровь вскружила медведику бедовую голову. От того ему совсем похорошело. Настолько, что все окружающие не по-детски устрашились.
Опознавательные метки "свой-чужой" медведик раздаёт щедро и неожиданно. Змея Горыныча за пятку цапнул. Змей Горыныч взвыл. И больно и обидно. Мы его, понимаешь, с цепи сняли, а он нам за предоброе чем отплатил! Рана, пусть невелика, но пацифизм сквозь неё вытек как топлёный мёд.
Напоследок, верно, для углубления драматургии и ускорения момента, очухался, что предвещал в начале эпизода Горыныч, француз, месье лейтенант. Интенсивная терапия булыжником - чудо! Как ловко и недорого воскресила из фиолетовых глыб подсознания прежнего, траченного молью, авантюриста.
Трудно утверждать с идеализмом школьного учебника, кто из них - медведик, француз или есаул с Горынычем - увлеклись больше необходимой самообороны. Но по истечении весьма короткого отрезка времени, страсти разбойников стали отличаться разнообразием и мощью. Это вернуло лихоимцам человеческий облик. Вспомнили они о морали и нравственности, о душе и боженьке, который всё видит. Взмолились разбойники и признались в том, что они не подлая шайка вооруженных каналий, а настоящая свита королевича Будуара Целкунского по прозвищу Бот Безземельный, младшего сына короля Магнуса Бедоносного. Все они сплошь рыцари и оруженосцы, истощавшие в долгих скитаниях. Король Магнус пропил казну, проиграл Отечество на скачках и в шахматы, пустил наследников с челядью пежить судьбу по ухабам и ямам внеисторических дорог.
- Опа! - навострил ухо Горыныч. - Королевич? Прынц? Опа! Везёт так везёт! Меняю одну превратность на две нежданности. - А где он, ваш Будуар Безземельный? - спросил Змей разбойников.
- Э..э, - сказали разбойники оглядывая побоище. - Да где-то здесь лежит.
