Не в постоянстве вечной любви, не в удачном крепком браке, не в хороших верных друзьях, всегда и всюду готовых прийти на помощь, а в том, как утренний солнечный луч преломляется в стакане холодной воды, стоящем на маленьком кухонном столике, как капля дождя медленно скатывается с лепестка ею же умытой ромашки, в запахе жареного хлеба тёплым летним днём и в нестройной музыке детских дворовых качелей – вот ведь в чём счастье. Сложить вместе пару солнечных бликов, несколько капель небесного сияния, подкрасить нестерпимо яркой зеленью травы, озвучить отзвуком детского смеха, подсластить зрелыми ягодами крыжовника, назвать всё это Жизнью, нырнуть в неё, утонуть, захлебнуться от счастья.
Но вместо этого ненавидеть всей ещё не совсем проснувшейся, но уже вполне способной на ненависть душой равнодушные вопли всегда точного – почти секунда в секунду – будильника; брести на кухню, хватать со стола стакан, плеснув в него воды из графина, выпивать залпом, игнорируя солнце; мчаться сумасшедше на работу, втаптывая в асфальт капли ночного дождя. Вместе с ромашкой. Задыхаться в вонючей давке автобуса. Под грудой бумаг похоронив своё «я», зарываться в работе. Выслушивать крики начальства, молча посылая его в дальний путь. Ненавидеть себя за собственное молчание. Ненавидеть каждый день, каждый миг, каждый шаг, начисто забыв о том, что где-то рядом в стакане холодной воды преломляются лучи утреннего солнца.
Заводя вечером будильник, строить планы: подписывать старые, выдавать их за новые – обычные, привычные планы про то – во сколько, про то – куда, по той же схеме с автобусом и работой.
А однажды взять и выпасть из схемы. И, оказавшись прикованным в самом что ни на есть прямом смысле к больничной, пропахшей лекарствами кровати, не имея возможности ни встать, ни шевельнуться, зависнуть на несколько недель (кажется – лет) в полном бездействии и абсолютной беспомощности. Стоп-кадр называется. Остановка не по требованию. Слепок мгновения. Лежать и чувствовать, как медленно-медленно, огромными неповоротливыми валиками бесшумно проворачивается рядом время. Проворачивается медленно – уходит по-прежнему быстро, и ты не успеваешь, ты опоздавший, тебя больше нет. Скучать, конечно. Но не это главное. Мучиться. Не от боли, нет. Боль – дело терпимое. Оттого мучиться, что дела стоят. Ещё больше оттого, что дела всё равно идут, идут уже без тебя, но по тому же привычному маршруту, и твоё отсутствие для них не помеха, твоё отсутствие – лишь побочное неудобство. Оттого мучиться, что и ты, как это ни глупо, заменяем, и не так-то, в общем, и нужен, и за тебя решат, и без тебя возможно, вполне, собственно говоря, терпимо без тебя и даже не хуже. Разумеется, бояться. Бояться быть забытым, точно знать, что так оно и будет. Не сразу, конечно, забытым, потом, чуть позже, со временем; твоё отсутствие – это пока неразбериха с переживанием, потом станет привычкой. Привычка ведь не только счастье стирает, привычка смывает боль, смазывает страдание, стряхивает слёзы. Привычка – всегда враг, она убивает.
Но вместе с чередой навещающих, сидящих попеременно у твоей постели, вместе с вереницей телефонных звонков, обрывающих и домашний, и мобильный, приходит понимание, что ты, как бы это ни было бессмысленно, нужен, нужен так, просто так, и бог с ними, с делами.
И увязнув в ничегонеделании, в этой новой странной субстанции под названием нежизнь, вдруг заметить случайно, как лучи утреннего солнца попадают в стакан с водой, стоящий на прикроватной тумбочке. И начать борьбу. За эти лучи, за свою нужность, за включение туда, откуда тебя так внезапно вырвали, бороться, чтоб, вернувшись, продолжить всё иначе, по-другому, в каждом мгновении чувствуя счастье. Решить, что жил неправильно, что надо плюнуть на всё: на будильник и работу, на никому не нужные встречи; надо развернуть весь мир к себе лицом, взять всё, что у него есть для тебя в запасе, именно для тебя и ни для кого больше, а у него ведь есть, есть, и не так уж мало. Делать впредь лишь то, что хочется, видеть лишь тех, кого любишь, говорить лишь то, что думаешь. Поплыть по течению собственных эмоций, захлебнуться в омуте предназначенного тебе счастья. Всё перевернуть, жизнь почувствовать.
И вот наконец плёнка пущена, конец стоп-кадра. Впервые за долгое время присесть на кровати – голова кругом и в прямом и в переносном, взять ложку в руки самостоятельно, встать и выйти на балкон– пусть неуверенно, зато самому, взглянуть на небо, первый вздох, первый шаг… Вот оно, счастье! Первый шаг – всегда счастье, второй – удовольствие, ну а третий…, третий оборачивается привычкой. И ничего ты не изменишь. Ничего. Войди в свою схему.
|
