У меня нет брата. Или есть. Наверняка, есть, хотя бы двоюродный, просто я о его существовании не знаю.
В детском доме я завидовала тем, у кого были старшие братья. От них ощутимая польза и защита. Младшие же в основном подбрасывали заботы – то пакость какую-нибудь сотворят, то двоек нахватают. А вообще с сестрами конечно спокойнее.
К нам часто поступали многодетные семьи. Количество детей в них доходило до десятка. Почти в каждом классе звучала одна и та же фамилия с поправкой на имя. Бывало, что когда старший заканчивал школу - младшего забирали из роддома. Как же им не позавидовать – целая банда.
Некоторые фамилии, случалось, переплетались, играли свадьбы. В селе жило несколько таких семей. Однако я мальчишек – воспитанников считала соратниками по несчастливой доле, почти родственниками, поэтому и мысли не допускала о возможном романе. Они же, как братья! Я была уверена, что и для них я почти сестра.
После выпуска, многие на выходные приезжали в детский дом. А куда еще? В родные пенаты к нетрезвым родичам? Уж лучше сюда. Помимо сестренки я наведывалась к семье, с которой сдружилась в последние годы. Отоварив талоны в ближайшем магазине, я как все студентки из общежития в субботу садилась в электричку и направлялась «домой». Меня тоже ждали - и, это было главным.
В один из приездов я засиделась у Татьяны. Мы говорили о ее плохом зрении, о предстоящей операции, о таланте художника, которым она, несомненно, обладала. Я – эгоистка, попросила, чтобы сестра нарисовала мой портрет. Прямо сейчас. И Танюша безропотно, напряженно прищуриваясь, изобразила меня, немного приукрасив действительность, видимо из чувства любви. Довольная, я попрощалась с ней до следующей субботы и пошла ночевать в знакомый дом.
На выходе мне встретился Володя. Он был взрослее на несколько лет и приезжал к родственникам - старшему брату и сестре, вышедшей замуж за отчаянного дебошира и пьяницу Славку.
Я кивнула ему в знак приветствия, как делала всегда. В ответ он вдруг схватил меня и привлек к себе. Вдохнув крепкий запах перегара, я завопила от ужаса и отвращения. А главное от неожиданности – Он же свой!!!!
Вывернувшись из нежелательных объятий, я помчалась к знакомым. Вслед раздались пьяный смех и обещания со мной разобраться. Все. Никаких дискотек сегодня! А то, что-то страшно стало! Он ведь явно в клуб отправится. Буду сидеть дома паинькой! Тем более мороз на улице около тридцати.
Семья дружно отмечала ноябрьские праздники. Очутившись в безопасности, я успокоилась, и попыталась забыть произошедшее, списав все на водку. Завтра он протрезвеет и ему будет стыдно, а я к этому времени уже уеду.
Но в разгар веселья вдруг засобирались сами хозяева. Они решили поздравить родственников в соседней деревне. Меня позвали с собой, однако я не стремилась к продолжению банкета и осталась смотреть праздничный концерт по телевизору. Мне предстоял тихий уютный вечер на диване . Торопясь успеть на последний автобус, шумная толпа понеслась к остановке, а я потихоньку начала убирать со стола.
Всему виной была советская привычка не запирать дом и ходить в гости без приглашения. Услышав на крыльце шаги, я даже не испугалась. Ужас накатил в тот момент, когда пришелец появился на пороге.
Вова был пьянее прежнего. Бессмысленный блуждающий взгляд, сжатые кулаки и подпрыгивающая походка выдавали явное желание с кем-нибудь подраться. Увидев меня, он расплылся в улыбке и сразу перекрыл выход из комнаты. Желание подраться резко отступило на второй план. Между нами оказался маленький журнальный столик. Хрупкая преграда для него и призрачное утешение для меня.
Никогда до и никогда после мне не приходилось испытывать подобного страха. Кричать было бесполезно – дом стоял на отшибе, и прогуливающихся в дальнем «микрорайоне» деревни в крепкий мороз, совсем не наблюдалось. За окнами лишь темнота....
«Этого не может быть!». Мысль билась в голове, пока я пыталась найти решение. Билась совсем недолго . Через три секунды лимит времени я исчерпала. Вова двинулся в мою сторону. Единственный «спаситель» - столик, застрявший в проеме двери, загремел стаканами.
Парень был настроен на победу, но пока видимо решил не использовать крайние меры, и действовал осторожно. Ласково улыбаясь, он попытался ногой отодвинуть преграду. Я со своей стороны держала оборону. Интуитивно я чувствовала, что любой вскрик или резкое движение нарушат хрупкое равновесие и выведут его из себя. Мы что-то вполголоса говорили друг другу, но думали каждый о своем. Мои призывы к совести и разуму уходили в космос, его вкрадчивые уговоры их догоняли.
Я лихорадочно переставляла грязную посуду, строила из нее Джомолунгму, кажется, утверждала, что ее срочно нужно помыть. Он вроде бы обещал перемыть все тарелки или выбросить их к чертовой матери. Напор на столик нарастал. Края просто врезались мне в ноги. Шла борьба между моей выдержкой и его терпением. Вскоре у Вовы нервно задвигались скулы, а в глазах появился хищный блеск. Мое сознание переполнилось ужасом – я не слышала даже собственных слов и держалась из последних сил. В отчаянии, бросив взгляд на окно, я поняла, что запутаюсь в шторах, если попытаюсь выбить стекло. Почему так? Он же был мне как брат……
Казалось, прошла вечность. Я почти проиграла эту войну, когда на крыльце заскрипел снег. В тот момент я поверила в Бога. Бабушка, ты не обманула - он есть!!!
Через несколько секунд я снова была атеисткой, потому что на пороге стоял свояк моего оппонента - человек, которого я боялась ничуть не меньше из-за приступов агрессии на почве беспробудного пьянства. В алкогольном угаре он не разбирал ни левых, ни правых, поэтому я всегда старалась обойти его и теперь даже не сомневалась, чью сторону он примет.
Слава вытер о штаны окровавленные костяшки пальцев и оценил «картинку». Не смотря на замутненность сознания, свояк моментально все понял но, вдруг прореагировал совсем не так, как я ожидала.
- Ты, что дурак? Ей же шестнадцати нет! – удивился он. (И здесь и далее я буду использовать перевод на допустимую лексику.)
- Иди отсюда. Мы сами разберемся! Вова не сводил с меня глаз, и отвечал, не поворачиваясь к дверям, боясь потерять контроль над ситуацией.
Слава не обиделся.
- А, так у вас по договоренности - предположил он и повернул к выходу.
- Нет!!!!! - закричала я.
- Да! - сказал Вова.
Тут Славик задумался. Кто-то из нас нагло врал.
- Тебя посадят. Пойдем, лучше подеремся?!- помолчав, предложил свояк и подарил мне этой фразой еще один маленький кусочек надежды. Слава, ты оказался лучше, чем я думала.
Нервы у Вовы сдали. С криком «Давай!» он кинулся на родственника и вытолкал его за дверь. Через секунду на крыльце вовсю шла драка. Проскользнуть мимо парней возможности не было никакой.
В этот вечер я стала единственным человеком в деревне, по достоинству оценившим чудную планировку дома. Жители сомневались, а нужно ли было делать еще один выход сбоку, прямо к забору?
Еще как нужно!!! Я перемахнула через столик, схватила шубу и валенки и выскочила во вторую дверь. Сразу за крыльцом лежали глубокие сугробы. Тропинка вела к калитке возле главного крыльца, но там шел бой. Придется через огород. Зимой в него никто не ходил, я буду первой. Чтобы не терять драгоценное время и оторваться на большее расстояние я прямо в носках, проваливаясь по колено, понеслась, не разбирая пути. Как преодолела забор, даже не помню. Меня догнал разъяренный крик. Потасовка была в самом разгаре, и я надеялась, что кричали не мне - но убеждаться в этом не стала, мчалась без оглядки.
Лишь на центральной улице, под фонарями я позволила себе одеться. Кровь пульсировала в висках и мороз совсем не чувствовался. Пришлось напрашиваться на ночевку в детский дом. Таня обняла меня, пытаясь согреть, однако тряслась я вовсе не от холода.
На следующий день нужно было возвращаться в город. Хмурые хозяева встретили вопросом, почему всю ночь в незапертом доме горел свет и работал телевизор? Я не хотела и не знала, как рассказывать о вчерашних событиях. Почему то было стыдно.
Только через месяц я приехала снова. Первым делом мне сообщили, что Вову за что-то жестоко побил старший брат. Не найдя нужных слов, он применил популярную в их семье методику, после чего я захотела перебраться на другую планету. Ведь я знала за что. Теперь, скорее всего парень затаил на меня обиду. Во мне поселился страх.
Через несколько лет наши пути опять пересеклись. Я стояла в толпе и ждала автобус, когда ко мне улыбаясь, подошел Вова, и я вмиг почувствовала себя одинокой и беззащитной. Как ни в чем не бывало, он спросил о жизни, о семье, о детях. Совсем как старший брат.
Только нет у меня брата. И не было никогда.
