в тот вечер на лавочке возле недалеко стоящего дома, Михаил ровно в 21: 42, выбежал из дома матери с гримасой страха на лице, и чуть ли не с окровавленными руками, тут же сел в свою машину и спешно умчался.
Арина отогнала от себя мысли об убийстве соседки. Перед глазами, раз за разом всплывал дом напротив и мёртвое тело на полу, так нелепо дополняющее интерьер. Ещё меньше девушке хотелось думать о том, кто её убил, а новость номер один совсем выбила свидетельницу из колеи, казалось маленький тихо погибающий мирок обрушился разом в тёмную пропасть небытия.
Каждый раз вспоминая комнату и секунду до страшного открытия, Арина всё больше сомневалась…ей казалось, что-то она заметила, что-то показалось ей странным, но внезапное открытие мигом выбило эту «странность» из головы.
И сейчас, нагруженная нелёгкими мыслями, как вьюками с ненужной ношей, Арина медленно брела вдоль окраины «Задорожного» и пыталась параллельно с мыслями унять волну неубываемой тоски. Путь девушке преграждала река, шумный её поток создавал весёлую и громкую мелодию, выбивающуюся из общего ритма летаргического сна, и этим, обращающую на себя внимание.
Арина машинально села на краю потока, безвольно наблюдая, как вода уносит за поворот попавшие в неё предметы.
Арина опустила руку в холодную воду, лёд обжёг пальцы игривым дыханием, и вдруг почувствовала лёгкое прикосновение, исходящее будто из глубины реки. И не успев понять в чём дело Арина ощутила в своей руке нечто тонкое и холодное. Девушка достала из воды прут, тонкий и серебрящийся на солнце, отдающий холодом и достаточно тяжёлый. Девушка с безразличным выражением лица покрутила находку в руках и закинула на плечо.
- Что ж, возможно пригодится…
На белом чёрная фигура,
На чёрном белая судьба,
И силуэт глядит понуро
Как тени делают раба.
Арина закрыла глаза и тут же погрузилась в глубокий сон, окутавший её со всех сторон пеленой непроглядной тьмы.
Она шла по густой траве, не видя ничего вокруг, чувствуя лишь росу, промозглой влагой пропитывающую ноги. Девушка чувствовала непреодолимое желание увидеть звёзды, которые скрывались за мглой. Дышать становилось тяжелее, Арина бежала, всё ещё задевая траву и чувствуя, как холод распространяется от ступней вверх. Через какое-то время впереди возник дом. Арина без колебаний преодолела низкое крылечко и толкнула массивную дверь.
Внутреннее убранство дома ей что-то напоминало. Отголоски памяти неясно маячили глубоко внутри… Дом… тот самый дом… Да, несомненно это была комната убитой, но сейчас здесь царила ночь.
Арина осмотрелась, глаза, привыкшие к темноте, смогли различить скудный интерьер: старомодный, высокий комод, придвинутый к правой стене, куча ненужных предметов на нём, обозначенных в темноте силуэтом, диван, расположенный полубоком к другой стене, пара кресел и ковёр, который в тот злосчастный день накрывала собой старушка. Но больше всего внимание Арины привлекла большая зеркальная поверхность в углу комнаты. Голова будто налилась свинцом, мысли никак не хотели сдвигаться с мёртвой точки. Вот сейчас она подойдёт… и заглянет в зеркало… Шаг, ещё шаг… мысли, нехотя поддаваясь велению мозга зашевелились… Арина вдруг вскрикнула. Зеркало, вот, что казалось странным в комнате старухи, там никогда не было этого огромного, мерцающего бликами предмета. Арина подалась назад, сбила вазу, которую и в реальности в тот день смахнула на пол и выбежала вон…
Как только кромешная тьма ударила ей в лицо, Арина остановилась и… проснулась.
Секунду другую ей владел страх, но ясное ночное небо и рыжие блестящие звёзды, видные из-за тяжёлой, тёмно-синей шторы, оставили страх там, в страшном сне.
До утра девушка больше не смогла сомкнуть глаз, да и не пыталась. Минуты тянулись медленно. Вот горизонт нехотя загорелся полоской света, казалось, длительное время полоса не менялась, так и светилась мирным умеренным, манящим солнцем, скрывающимся за краем круглой земли. Когда же наконец небо начало наполняться иголками света, предвещающими пламя, Арина переместила своё тело в зону свободной циркуляции воздуха, то есть на улицу.
Стараясь не смотреть на дом старушки, до сих пор храня в себе частичку страха, Арина прошла вдоль короткой улицы, и будто вырвавшись из душевной ночи, побрела вдоль покосившихся заборов и давно забытых домов.
Вдыхая запах старости и ощущая прилив непонятной тоски, девушка обошла вниманием ещё пару двориков и наконец остановилась около густой листвы рябины, за которой скрывался один из самых старых домов в деревне, с самой древней обитательницей. Старуха обладала самой тайной биографией и незаурядной внешностью. Она имела с бронзоватым отливом кожу, неестественно худое тело, с непропорционально длинными руками, и лицо, будто бы сделанное из металла, с чёткими, резкими линиями подбородка, скул, носа и бровей. В её некогда чёрных волосах преобладала седина.
Арина никогда не была у старухи в доме, да и не очень-то хотелось. Каждый раз, проходя мимо, девушка чувствовала на языке горьковато-сладковатый вкус рябины. И внезапно напрочь забывала имя старухи, хотя в этом возможно не было ничего необычного, нечасто встречаешь человека с именем Альхаге.
Итак, Арина остановилась около чуть колыхающейся листвы рябины в нерешительности, сердце её билось сильнее, и почувствовав знакомый вкус рябины, она шагнула туда где должна была быть калитка. В лицо ударили ветви дерева, так густо переплетенные, что Арине приходилось прилагать немыслимые усилия для борьбы с ними, не на жизнь, а на воздух. Добрых 10 минут она барахталась, пыхтела, рвала одежду, ломала ветки, добравшись наконец до середины этого небольшого леска, она попыталась вдохнуть, листья не дали ей этого сделать, деревья будто обвили её плотным кольцом, охваченная паникой Арина в отчаянии опустилась на корточки, и внезапно увидела проход, расположенный так низко, что пройти сквозь него можно было только глубоко нагнувшись. Ощутив сильное облегчение, но предчувствуя последующее за тёплым приёмом приключение, Арина оказалась перед скромной, старенькой избушкой, навивающей какую-то ностальгию по лету, своей серостью и уныньем.
- О боже, что за дикая старушка! Как она каждый раз выходит! – Девушка повернулась, чтобы осмотреть проделанный путь, и чуть сдержалась от крепкого словца, в полуметре от найденного Ариной прохода виднелась узкая тропинка, ведущая… к калитке! – Чёрт, сдалась ей эта рябина!!! варежки она что ли из неё вяжет!или лапти…!!!
Всё ещё тихо ворча, Арина вновь посмотрела на дом, поборола страх, вдруг неведомо откуда протянувший свои когтистые лапы к маленькой худой фигурке перед большой деревянной дверью…и вошла.
В нос ей ударил сильный запах всевозможных растений, по-видимому, подвергающимися обработке. За тёмными сеням, завешанными веничками с базиликом, Иван чаем, одуванчиком, и неисчислимыми, неизвестными ей растениями Арина вошла в следующее помещение, в углу которого стоял огромный чан с кипящей жидкостью, распространявшей тот самый запах травянистого зелья.
Вся остальная кухня была занята всевозможными тёрками, ножницами, банками с уже готовой жидкостью, и пустой тарой, аккуратно составленной вдоль стены и представлявшей собой полезный декораторский элемент.
Арина в оцепенении стояла около двери, не решаясь пройти дальше.
Дурман, витающий в доме старухи сдавливал лёгкие, и Арина, начиная задыхаться от тяжёлого воздуха, решилась и прошла сквозь всю комнату к двери, окинула взглядом освещённую тусклым электрическим светом кухню и вошла в зал.
Зал, как часто водится в небольших, деревенских домах, служил ещё и спальней. Здесь царила чистота и порядок. Нигде не было ни рюшечек, ни намёков на сентиментальные картинки, или какой-нибудь ненужный хлам. Светлая комната была свежа, томные пары не добирались сюда сквозь массивную дверь.
Оглядев всё это, и подгоняемая совестью, Арина нырнула обратно в кухню, затем в сени и наконец оказалась на свежем воздухе.
Вдохнув невидимую свежесть, и даже с радостью увидев совсем недавно чуть не задушившую её рябину, сошла с крыльца, но вдруг остановилась, увидев тёмную, скрюченную фигуру, спокойно сидящую на лавочке перед домом.
Старуха, не отрывая глаз от рябины напротив себя, подозвала Арину. Девушка подошла, чувствуя, что краснеет.
Старуха предложила ей присесть, помолчала с минуту, наблюдая за тем, как пожелтевшие листы рябины тихо шевелятся по велению ветра, и своим тихим, спокойным голосом, вызывающим почти такое же затруднение дыхания как и дурман на её кухне, начала:
- Жизнь священна во всех её проявлениях, и жизнь ужасна в проявлении своего любопытства. Сама природа создаёт пытливые умы, живущие и умирающие во имя чего-то нового, непонятного многим человеческим существам.
Создавая собственные устои и правила, природа, в то же время создаёт нечто, способное их нарушить. Да и есть ли какие-нибудь ограничения у этого невидимого, но безусловно существующего творца. Может ли она для развлечения пожертвовать чем-либо дорогим? Например жизнью.
Она не может жить, не создавая, не может жить не разрушая. Она вообще не может жить, и отчаянно несчастна в своём бессмертии, уж не испытывая больше чувств от удачного эксперимента. – Арина с открытым ртом слушала старуху, стараясь поймать каждое её слово. Взгляд собеседницы был устремлён в небо, и Арине даже казалось, что она ни разу не моргнула.
Первой мыслью после переосмысления этого потока, было: не те ли тяжёлые пары трав навеяли старухе всю эту философию. И во время затянувшегося молчания мысль обретала форму. Но вот, наконец старуха снова заговорила, бесцельно бродя взглядом по небу.
- Никто не сравнится с природой по своей по своей тяге к сознанию. И никто и никогда не будет совершеннее её, потому что создан ею, стремящейся к совершенству, но никогда не достигнущей его.
После этого молчание затянулось на столько, что уже три раза прокрутив в голове слова старухи, Арина начала ёрзать на лавке. Ещё по прошествии некоторого времени Арина попыталась заговорить, но её слова «отскочили» от старухи, и девушке ничего не оставалось, как попрощаться и медленно пойти к калитке, наполовину скрываемой рябиной. Так и не услышав оклик старухи, Арина чуть ли не бегом пустилась прочь от старого дома и его обитательницы.
Дорога, такая странная дорога, при дневном свете можно рассмотреть каждый камешек, каждую травинку, но здесь было что-то не так… впереди петляющая тропа, то и дело заставляющая резко повернуться… а вокруг неё однообразный серый воздух, заставляющий глубоко задуматься над тем, что видишь чем дышишь.
Арина шла вперёд и ощущала ногами каждый камень, каждую неровность.
Камни врезались в голые ноги, оставляя себе в качестве награды за хорошую работу пыль и кровь.
Арина шла вперёд, не успевая следить за всеми поворотами и болью в ногах.
Шаг…ещё шаг… и вот перед ней старый и до неприятности знакомый дом, возникший из серого воздуха, будто бы сотканный из тончайшего серого шёлка.
Шаг… ещё шаг…Арина, подавляя отвращение ко всему этому деревянному зданию, шла…
И вот перед ней снова та самая комната маленькой старушки, отбывшей в никуда на
