От ветра головы

горевать, так горевать, радоваться, так радоваться.  Все по-настоящему, все в полноте, без идеологических и религиозных клише.
Быть богом до невозможного просто! Надо только помнить: мы боги, но пали и сделались человеками. И забыли, что боги…
Петя-эзотерик уехал, а мы ещё успели совершить романтическую поездку за травой. Гарсон где-то раздобыл старенький дребезжащий «Запорожец». Выехали на нем в бескрайние поля. Долго плутали, но то, что искали, нашли. И не один куст.
А в последний день нашего уединения со мной случилась жесточайшая передозировка. Две трети собранного нами оказалось непригодным к курению, обычным сорняком. Гарсон ухитрился наварить с этой массы особый продукт, называется «молоко».
Им-то мы с Иваном и «убились». Особенно я. Только Гарсону было хоть бы что.
Таких психических мук, такого метафизического ужаса мне ещё ни разу не доводилось переживать. Было очень плохо, и самое страшное, казалось, конца этому не будет никогда.
Вещи происходили неописуемые. В моей голове звучали одновременно несколько монологов и диалогов. Я  почти сходил с ума, моё «я» распадалось на мелкие осколки. И всё это сопровождалось оглушительным хрустом и звоном, который я реально слышал.  
Ураган взбесившихся хаотических мыслей захватил меня, как порыв ветра  захватывает опавшую сухую листву. Я проваливался в черные бездны. От моего «я» оставалось только мерзкое чувство тошноты и ужаса.
Чтобы не сойти с ума, я стал лить воду из стоящего в коридоре ведра прямо себе на голову. Вылив почти целое ведро, немного пришел в себя. Тут появился Гарсон. Увидев нас, он быстро всё уразумел. Потащил меня и Ивана на речку.
Погрузившись в прохладные струи реки, я полностью очнулся. Но стоило мне выйти на берег и минут пять посидеть, как «оно» начиналось снова. На этот раз мне казалось, что мое тело горит изнутри почти нестерпимым огнем.
Впрочем, это уже было легче – ужас почти отпустил, ум почти вошел в свои берега, а нестерпимый жар легко утоляла река.
Вечером тронулись в город. Долго шли по трассе. Автобусов не было, а попутку поймать не удавалось. Шли почти молча. Необычайная тишина, покой и мир царили в моей душе, после всего пережитого. Похожее состояние испытывали и мои попутчики. Хотелось тихо и беззвучно плакать от беспричинного счастья.  


Все с начала

В конце октября получил письмо от Яны. В начале даже не поверил – ошибка, галлюцинация. Но нет, я держал в руках самый настоящий конверт. На конверте был  питерский адрес и её имя и фамилия. Письмо было адресовано мне! Мне!
В единое мгновение письмо всколыхнуло бурю ностальгических воспоминаний – она не забыла обо мне. Значит… значит какие-то чувства есть. Иначе к чему письмо.
Пламя затухшей было любви к Яне, вспыхнуло во мне с новой силой…
Яна-Яна, моя безутешная односторонняя любовь. Прошло три с половиной года с тех пор, как я тебя впервые увидел. На рок-фестивале «весенние крокодилы».
Полтора года продолжались наши бурные (и в тоже время никакие) отношения. Несколько раз признавался тебе в любви, предлагал совместную жизнь, но ты оставалась неприступной, хотя и не холодной.
И все же, через тебя ко мне пришла книга «Роза Мира», так повлиявшая на моё мировоззрение. Через тебя пришло мое первое духовное переживание, мой первый опыт. Но моя любовь так и осталась безответной.
А потом ты уехала в Сибирь. Первый год я только и думал о тебе. И всё же твой образ стал постепенно тускнеть. Время неумолимо. Я занялся «расширением» своего убогого сознания. Мне было не до воспоминаний. И вот…  
Письмо распечатывал дрожащими (без всяких кавычек) руками. Распечатал. Прочитал.  Прочитал ещё раз. И ещё.
Письмо оставляло после себя двойственное чувство. Оно было коротким. Яна сообщала, что они осели в Питере, с Сибирью не вышло, правда, последнее лето провели там. Сообщала, что в ближайшее время собирается посетить родные пенаты. Как приедет, мне позвонит.
Пой да пляши! Но, увы, плясать было не с чего.
Тон письма был в высшей степени прохладный. Яна постоянно подчеркивала, что у неё своя жизнь и свои планы. И всё это на новом месте жительства. А что было здесь, в родном городе, ей смешно вспоминать.
Странно, «своя жизнь, свои планы» – зачем же тогда писать мне? Ладно, всё решится на месте.
Я стал ждать. Я убедил себя, что письмо она прислала не просто так. Это такой необычный ход. Всё движется к переходу наших отношений на новый уровень. Я это интуитивно чувствую!
Наши кармические узлы почти развязаны… Может быть, я даже перееду жить в Питер к ней?!
Меня затопили сладостные надежды. Но Яна всё чего-то не ехала. Прошел ноябрь, декабрь, пролетел Новый Год. Было уже начало февраля, когда мне позвонил Витамин. Он сказал, что вчера видел в городе Яну.
Как?!!
Немедленно звоню ей. Да, она берет трубку. Увы. Прием довольно холодный. Зря только себя накручивал. Какие-то «отмашки» – вчера только приехала, очень устала, пишу реферат…
И всё же смилостивилась! Готова меня принять послезавтра, вечером. И на том спасибо. Беру у Гарсона немного «экзотики», мчусь к ней.
О, как же она похорошела! Какой стала женственной. Мягкой, манящей, зовущей, поющей, дающей все блага и плоды земли….. (куча, куча слов и эпитетов, и всё ни про то).
Ясно одно: разговоры о том, что в прошлой жизни мы были запорожскими казаками, а в этой в женских телах по ошибке – теперь не «канают». Яна всячески подчеркивает свою женственность.
Пьем кофе. Курим «экзотику».
Из меня хлещет поток слов. Рассказываю ей о своих эзотерических идеях (мы все боги, но пали и сделались человеками), своих практиках, медитациях, Датуре, выходе из тела, Витамине, Гарсоне.
Яна слушает заворожено. Лёд её отношения ко мне тает. Становится всё теплее и теплее. Она даже просит прощения, сначала абстрактно, у всего человечества, что, мол, много кого обидела; потом – конкретно у меня.
Я даже растерялся.
Яна тут же предлагает вместе сходить куда-нибудь. А ещё лучше, если рядом будут мои друзья. Она наденет своё лучшее платье.
Никогда в жизни не видел её в платье.
Два часа ночи. Иду домой пешком, нет, не иду, лечу, едва касаясь земли. Целые синклиты ангелов поют в моей душе.
На следующий день к Ивану. Оттуда к Витамину (туда же подъезжает и Гарсон).
Решено. Идем все вместе в театр.
– На следующей неделе хороший спектакль, – заявляет Гарсон.
– А ты откуда знаешь? – спрашиваю я.
Оказывается, у него хороший знакомый осветителем сцены работает. Так что Гарсон в курсе театральной жизни нашего города.
В назначенный день «Х» – его дождался с огромным трудом –  я и Яна неспешно подходим к театру…
 Легкие зимние сумерки. Легкий морозец. Тихо. С неба плавно опускаются крупные снежинки.
Мерцают синеватым отливом декоративные фонарики на фасаде театра. В глубоком полумраке – колонны с античными богами и богинями. И мы с Яной словно боги.  
Я в длинном плаще, без шапки – длинные волосы серебрятся на фоне падающих снежинок. Она в роскошном зимнем пальто. Тоже без шапки. Ослепительные каштановые волосы мягко отливают золотом, влажно сияют большие глаза, на лице загадочная полуулыбка… Богиня. Воистину богиня!
Бог и богиня.
Тихо падает снег, тихо поют ангелы:
Мы божественны, когда естественны.
Мы божественны, когда любим.
У входа в театр нас сдержанно приветствуют «Друзья Света», Витамин и две незнакомые девушки с ним.
Витамин ехидно хихикает и говорит, что мы выглядим великолепно. Мне только остается научиться ходить по воде, что б удовлетворить свою богиню.
Витамин сегодня прежний, «добогородичный». Признаюсь, это даже радует.
Первый акт. Каким-то непонятным образом оказываюсь не с ней. Рядом со мной две девушки, что были с Витамином. А сам Витамин рядом с Яной.
Как такое могло произойти?! Мистика!
Сволочь, что он ей там рассказывает? Пусть расскажет, как прыгал с высунутым языком.  
После первого акта в буфет. Всех спонсирует Гарсон, у Гарсона появились деньги. Выпиваем, закусываем. Второй акт я уже с ней. С богиней.
– Витамин тебе про свой высунутый язык рассказывал?
– Да, именно об этом и говорил, – смеется Яна.
Самокритичный парень – думаю я.  
  После спектакля стоим возле выхода из театра. Ждем Гарсона.
– Вадик, познакомь меня со своей девушкой, – просит Иван.
Наступает очень неприятная для меня сцена. Яна удивленно оглядывается по сторонам, как бы в поисках «моей девушки».
– Какая девушка? – спрашивает Яна. – Я? Я не его девушка. Я просто с ним. Я здесь в гостях.
Иван дипломатично кивает головой и переводит разговор на другую тему.
Под моими ногами чуть качнулась земля. И смолкли хоры ангелов, сразу стало холодно и сыро.
«Точка сборки», как сказал бы Кутерьма, рухнула с божественного состояния в состояние «ниже плинтуса».  
Идем всей толпой к Витамину. Оказывается, сегодня у него день рождения. Я и не знал. Яна опять о чем-то беседует с Витамином. Я плетусь, убитый горем, в хвосте.
Хочется стать тибетским монахом. Свободным от какой-либо любви к противоположному полу.
Тут же вспоминаются слова Пети-эзотерика про то, что в прошлой жизни я обижал женщин. Понятно, теперь отдача. Но от этого не легче.
– Выше голову, братишка, – хлопает меня по плечу Иван.
– Как тебе Яна? – спрашиваю я.
– Красива. Но очень о себе высокого мнения. Брат, её надо завоевать, покорить. Это непросто. Но не переживай. Мы тебе аккуратно будем помогать.
У Витамина начинается форменная пьянка. Я быстро пьянею: давно не пил. Вокруг меня мелькает куча народа, всё в тумане. Все стараются соединить меня с Яной.
Медвежья услуга. Лучше б они это не делали. Яна всё порывается ехать домой, естественно – без меня. Однако всякий раз Витамину как-то её удается удержать.
В то же время две девушки, что были в театре с Витамином, в открытую «строят мне глазки». Я несу какую-то ересь про тантрический секс. Ну и само собой про то, что мы боги.
Все мне дружно поддакивают. Кто-то возражает, мол, не боги,  а продукт эксперимента инопланетян; инопланетяне нас сюда доставили с Сириуса.
Данная версия отвергается всеми и с ходу, как еретическая.
День рождения Витамина превращается чуть ли не в нашу свадьбу. Вот только богиня явно не в духе. Богиню тошнит.
Посиделки у Витамина кончаются тем, что каким-то образом Гарсону удается вызвать такси и отправить нас вдвоем домой к Яне.
Я уже был ужасно пьян. Смутно помню, что вроде как куда-то ехали в машине. А потом, действительно, стояли у неё в коридорчике, целовались. Я что-то опять о тантрическом сексе говорил. Да, это последнее, что помню.
– Вставай, бог, – разбудил меня утром недовольный голос Яны. – Посмотри, что ты натворил. Блин, какой позор. И что с этим делать, вечером придут гости.
– Что? – я с трудом разлепляю ссохшиеся губы. Ощущение реальности приходит постепенно.
Итак, я все-таки у неё. Прекрасно! Надо срочно реабилитироваться. Но что там произошло?
– Яна, что произошло?
– Ты ещё спрашиваешь, потрогай постель! – почти кричит Яна.
Трогаю постель, она мокрая. Зловещая догадка пронзает мозг.
– Мокрая, – говорю я.
– Да, мокрая, – мрачно подтверждает Яна, – божество обмочилось в моей постели. Блин, это всё, что мы можем. Ну, на фига мне всё… – недоговорив, Яна быстро уходит на кухню.
Вот и всё. Конец. Конец всему. Какая жестокая расплата!
Произошла непредставимо