что нас подождут.
Ну, а если опять по живому
Станут резать и жизнь продлевать,
Принимайте как есть, чтобы снова -
И любить, и терпеть, и прощать.
Только помните: «близ есть – при двЕрех»...
Всяк несёт уготованный крест,
Но отмерено будет по вере:
Бог не выдаст – хавронья не съест.
Это – жизнь... Не мудруйте, а верьте
(Что мы знаем о ней? Ни аза!),
Потому что ничто, кроме смерти,
Вам на жизнь не откроет глаза.
(Георгий Куликов, Это — жизнь...)
И чем больше пройдено семёрок, символических смертей, тем больше масла скапливается в нашей голове. Но поскольку человек смертен не только символически, ему всё же определена цель — семьдесят Данииловых седмин(Даниил 9:24-27), - тогда будут покрыты его грехи. Это согласуется с заповедью Христа — возлюбить Бога и ближнего всем сердцем, всем разумением, всею душою, всею крепостью, что как раз вмещается в срок человеческой жизни в семьдесят лет. И в терпеливые седмижды семьдесят прощений(Матфей 18:22), как ещё одно подкрепление этой канонической мысли. (В Коране это число увеличивается даже до ста седмин(Коран 2:263) Но эти сто или семьдесят седмин - не что иное как собирание духовности, собирание небесной манны, а мерилом духовности может быть только пост. Пост — это хоть на какое-то время неучастие в трапезе Крови и Плоти Господней. Не участвуя в потребительстве в широком смысле слова, а не только в церковном преломлении хлеба, в евхаристии, человек уподобляется жертвенному Духу, ведь Бог сам не ест, но всех кормит. Так что вот она, Кааба, заповедная безопасная мечеть, кибла, куда надо направлять лицо во время молитвы - семьдесят или сто седмин постепенно накопленного поста.
К сожалению у меня нет информации, как постились подвижники ислама, каландары, марабуты, суфии...- Могу только привести две строчки из арабского поэта Абу-ль-Аля аль-Маарри, такого же слепого и умудрённого, как древнегреческий Гомер.
По двойному обету отвергаю хадж и брак я:
Не отправлюсь я в Мекку и земной жены не трону.
То есть вполне возможно, что киблой устремлений поэта была не материальная Мекка, а поклонение Богу в духе и истине. ЧЕЛОВЕК ВЗЫВАЕТ КО ЗЛУ ТАК ЖЕ, КАК ОН ВЗЫВАЕТ К ДОБРУ; ВЕДЬ ЧЕЛОВЕК ТОРОПЛИВ(Коран 17:12). Но по сказкам мы знаем, что постоянное лето для добра лежит в неведомом удалении, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве. ПРЕВЫШЕ ВСЕХ АЛЛАХ, ЦАРЬ ИСТИННЫЙ! НЕ ТОРОПИСЬ С КОРАНОМ ПРЕЖДЕ, ЧЕМ БУДЕТ ЗАКОНЧЕНО ТЕБЕ ЕГО НИСПОСЛАНИЕ, И ГОВОРИ: «ГОСПОДИ МОЙ! УМНОЖЬ МОЁ ЗНАНИЕ»(Коран 20:113). То есть здесь говорится об иных языках Священного Писания, о тайных иносказаниях, которые вычитывает упражняющийся в аскезе. Для многих слепота была бы бедствием, а для сирийца Абу-ль Аля из Маари она стала средством отшельничества и сосредоточения на Боге. В истории христианской церкви тоже можно найти много подвижников, которые принимали пищу только по седьмым дням, то есть именно таковые соблюдали субботу, а не иудейские фарисеи, которые о Богопознании и Боговедении и не догадывались, - мрачны их лица и сумрачна награда от Бога: "ПОЧЕМУ МЫ ПОСТИМСЯ, А ТЫ НЕ ВИДИШЬ? СМИРЯЕМ ДУШИ СВОИ, А ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ?" (Матфей 6:16; Исайя 58:3). Тем, кто постится на высотах седмин, прозирая дальнейший путь даже до семидесяти седмин, ОТКРОЕТСЯ, КАК ЗАРЯ, СВЕТ ТВОЙ, И ИСЦЕЛЕНИЕ ТВОЁ СКОРО ВОЗРАСТЁТ, И ПРАВДА ТВОЯ ПОЙДЁТ ПРЕД ТОБОЮ, И СЛАВА ГОСПОДНЯ БУДЕТ СОПРОВОЖДАТЬ ТЕБЯ(Исайя 58:8).
Ну давайте рассудим, что такое семёрки, которые одновременно единицы. В притче о претворении воды в вино в Кане Галилейской говорится о шести водоносах по две-три меры, и сказано, что они служили для очищения Иудейского(Иоанн 2:6). Когда Иисус повелел наполнить их доверху водой, они превратились в семёрки, которые одновременно единицы, - именно в этом месте вино, эйфория и брачный чертог. Но самая малая мера здесь почти игнорируется в силу её слабости, а вот утрясённые и нагнетённые меры в семь седмин и в семьдесят седмин демонстрируются намёком. И чем больше мера, тем прекраснее вино и полнее Богопознание. Но эквивалентом и аналогом вина, хлеба, мёда в Библии служит также масло. Я начал эту статью с притчи о десяти девах, пять из которых оказались с маслом и были допущены на брачный пир. Притча здесь подогнана под десятичное исчисление, сочетающееся с веком, но и век — жизненная фаза, в которой действуют те же центростремительные и центробежные энергии.
Я поколесил по исламским сайтам — мусульмане довольны рамаданом, облегчённым постом, когда питаться разрешается в течение месяца только в ночное время. Полные библейские посты они считают вредными для здоровья. Довольны своим постом, в основном, вегетарианским, и православные, хотя с великим постом в семь седмин перед Пасхой многие не справляются. Довольны своим постом и протестанты, - постятся они, как правило, день-два-три, ничего не вкушая. Но сила-то Божья не в плоти, а в немощи. Конечно, это правильно, что мирские люди не истязают себя: надо исполнять супружеские обязанности, растить детей, продвигаться по карьерной лестнице... Не надо такому даже фундамент возлагать: башню он всё равно не построит(Лука 14:28). И Писание таковых оправдывает: КТО ЕСТ, НЕ УНИЧИЖАЙ ТОГО, КТО НЕ ЕСТ; И КТО НЕ ЕСТ, НЕ
ОСУЖДАЙ ТОГО, КТО ЕСТ, ПОТОМУ ЧТО БОГ ПРИНЯЛ ЕГО(Римлянам 14:3). Но жрецы-то должны быть!.. А их нет. Авраамические религии раскалываются, что в свою очередь приводит их в запустение, в средоточие пороков. Да ещё тяжёлые катки атеизма по ним прокатыватся. Я уверен, что пишу свою писанину только для двух-трёх человек, кому действительно дорог Бог...
Почему строительство башни Христос привёл в притче, как вожделенную цель? Башня, она сторожевая и обзорная, стоящая начеку в борьбе с силами тьмы. Эта безопасная твердыня увеличивает кругозор, способствует дальновидности... Сегодня эти функции выполняют исскуственные спутники земли. Но всевидящему Духу они и в подмётки не годятся. Надо снискивать духовность...
В заключение я привожу отрывок о посте из книги Клода Расмуссена «Великий санный путь». Да, это пример из языческий религии. Увы, подобных красочных картинок из авраамических религий я не знаю. Я уже его приводил в статье «ЖЕРТВА И ЖРАТВА», но достойные примеры тиражировать можно и должно.
Философия Игьюгарьюка была проста и прямолинейна настолько, что его теории часто оказывались поразительно современными. Всё его мировоззрение можно резюмировать следующими его же собственными словами. «Истинную мудрость можно обрести лишь вдали от людей в великом уединении, и постигается она лишь путём страданий. Только нужда и страдания могут открывать уму человека то, что скрыто от других». От Игьюгарьюка узнал я, что заклинателем человек становится не потому, что сам этого захочет,- некие таинственные силы мира дают ему почувствовать, что он избран, и это избрание принимается им как откровение во сне.
Великую силу, управляющую судьбой всех людей, называют Хила, и её очень трудно объяснить. Слово это имеет три смысла; оно означает и весь мир, и погоду — хорошую или плохую, и смесь здравого смысла, разума и мудрости. В религиозном смысле слово это употребляется, когда говорят о силе, которой могут быть наделены люди, и олицетворяется она ближе всего Хилап Инуа - «господином силы». Часто название это обозначает и другую силу — духа в образе женщины; она пребывает где-то во Вселенной и появляется лишь когда в нём особенно нуждаются. Но все боятся этой силы как строгой правительницы, проверяющей все дела людей. Она вездесуща и даёт знать о себе как только её властительство требуется.
Одна из главных заповедей велит людям относиться к своей насущной пище с глубоким благоговением, чтобы ничто из неё не пропадало. Убив оленя, следует поэтому строго соблюдать известные обряды для воздания должной чести убитому зверю; необходимо также тщательно схоронить всё, что не пойд.т людям в пищу,- даже если это требуха.
Все табу налагаются ради Хилы, чтобы не нарушать добрых отношений с ней. Требуется от людей немного, зато всякое нарушение с их стороны строго карается, то есть на них насылается непогода, болезнь или неудача на охоте – всё то, чего они больше всего боятся.
Заклинатель духов — посредник между Хилой и людьми, и главная его задача исцелять больных или спасать тех, кого гонит злоба других людей. Чтобы выздороветь, больной человек должен отдать всё своё имущество; все принадлежащие ему вещи уносят и кладут на землю вдали от стойбища, ибо когда человек призывает великого духа, у него не должно быть иного достояния, кроме его духа.
В молодости Игьюгарьюка часто посещали сновидения. Страшные существа говорили с ним во сне, а когда он пробуждался, сновидения стояли перед ним , как живые, так что он мог описать их своим землякам. Когда таким образом, всем стало ясно, что ему предназначено сделаться заклинателем, один старик по имени Перканаок стал его учителем. Среди зимы, в самое холодное время увёз он Икьюгарьюка на санках далеко-далеко от стойбища, по ту сторону озера Хиколигьюак. Там он должен был сидеть на санях, пока старый заклинатель складывал для него снежную хижину такой величины, чтобы он только мог поместиться в ней, сидя на корточках. Игьюгарьюк не должен был запятнать снег, ступая на него, и потому старик, чьи следы почитались чистыми и священными, сам перенёс его в хижину. Несмотря на сильный холод, Игьюгарюку не дали ни подстилки для ложа, ни мехового одеяла; лишь небольшую шкурку, только-только чтобы присесть. Не оставили ему никакой еды — ни сухой, ни мокрой. Старик-заклинатель внушил ему, что он должен думать только о великом духе-пособнике, который должен ему явиться. Затем старик оставил Игьюгарьюка одного. Через пять дней старый заклинатель вернулся и принёс ему немного тёплой воды в оленьей шкуре. После того он голодал ещё десять дней, опять получил немного тёплой воды и крохотный кусочек мяса, а там снова пятнадцать дней голодания; и лишь тогда окончилась первая часть срока его испытания.
Игьюгарьюк рассказывал: за эти тридцать дней он натерпелся такого холоду и голоду, так истомился, что временами «умирал ненадолго». Но он всё время думал о великом духе, стараясь гнать от себя все мысли о людях и повседневных событиях. И лишь под конец его поста явился к нему дух-пособник в образе женщины. Явилась она, когда он спал, и ему чудилось, что она носится над ним. Потом она ему больше не снилась, но стала ему духом-пособником. По истечении этого долгого месяца в голоде и холоде ему ещё пять месяцев пришлось провести в строгом воздержании и не водиться с женщинами. Затем пост повторился. Ибо чем больше страдает человек, тем больше становится он способен заглянуть в скрытое от других. В действительности время учения никогда не кончается: от себя самого зависит, сколько времени учиться — смотря потому, сколько пожелаешь знать.
Впоследствии, когда Икьюгарьюк уже считал себя достаточно сведущим, чтобы выступать перед людьми, он установил такой обряд вызывания духа: собирал своих земляков и приказывал им устроить праздник песен. Сам он, пока певцы состязались, уносился, несмотря ни на какую погоду, в пространство и вместе с великим духом пытался выяснить тот вопрос, который
