Однажды в номера, в которых жили Принцы и Президенты, заселили питерского "авторитета", будто бы сына того самого Малышева, которого недавно арестовали в Испании за отмывание денег и бандитизм. Перед ним все ходили, как перед важной особой, "на задних лапках", но... не я. Я сразу почувствовала - что-то не так. Малышев вёл себя прилично, а тут какая-то пародия на него, и вообще - "быдло". И друзья приходили, похожие на бандитов. Выполнялись все его поручения, заказы из ресторана возили тележками, а номер так загаживался, что бедные горничные едва успевали наводить чистоту.
И вдруг я заметила, что из люкса потихоньку исчезают крупные вещи: музыкальный центр, чемоданы и прочее. Срочно предупредила администрацию, но меры приняты не были.
Оказалось, что за несколько недель накопилось столько счетов, что его попросили сделать предоплату, и он "испарился" вместе с друзьями. Выяснилось, что это был никакой не сын "авторитета", а простой аферист с нахлебниками.
А мне было сказано:
- Молчите, Вы никого не предупреждали.
Прошло около года, когда на одной из станций метро я встретила его с друзьями, и прочла в их глазах испуг - они быстро ретировались, исчезнув в толпе.
Останавливались у нас и старые Западные немцы, бывшие фашисты, которые воевали против Советского Союза. Их видно было сразу - они опускали глаза, выходя из номера, выглядели очень виноватыми, везли гуманитарную помощь в тогда ещё голодную Москву, одаривали всех, как бы искупая свою вину. Глядя на них, высоких, сухощавых, с арийскими затылками и голубыми глазами, я представляла их в эсэсовской форме, но ненависти уже не испытывала. У нас появились в Германии друзья, немцы-антифашисты, они приезжали в гости к нам, а мы - к ним. А эти немцы, приезжая в Россию, пытались общаться, приносили подарки, а уезжая, раздавали оставшиеся от обмена русские деньги, которые тратить здесь было особо не на что. Я видела в их глазах и поступках, что они глубоко раскаиваются за ошибку Гитлера, за войну, когда разговаривала с ними на эту тему.
Когда я была в бывшей ФРГ, мы пили с местным немцем в ресторане классный и очень крепкий немецкий ликер "Киллепидж". Я уже была не очень трезвая, говорила с ним, путая как всегда, немецкий язык с английским, но он все понимал. Так вот, этот худой немец, чистый ариец, хвастал, как в войну он дошел до Кенигсберга. А я ему - что мой папа тоже дошел до Кенигсберга, но с Победными боями. И он, смущенный, быстро ушел из ресторана, не поняв сразу, что я русская - пришла же с немецкими друзьями. Тогда упились все, а немцы так ржали, что русская снова положила фашиста на обе лопатки. Ночью мы пошли на немецкую дискотеку и плясали там "рок-енд-ролл" до утра, празднуя очередную победу.
Однажды в наш отель съехались на медицинский симпозиум "светила" со всего мира. Я поехала встречать на лифте одного из гостей, и оказалась в одной кабинке с афро-американцем, по-нашему, с негром. А лифт-то и застрял. У меня у самой клаустрофобия, я боюсь замкнутого пространства, но что случилось с "черным другом"... Он стал терять сознание, а лифт был запасной, небольшой, и мне стало страшно. Я колотила в дверь, и нас быстро вытащили, подоспели американские врачи - участники Конгресса. Но вместо того, чтобы помогать бедному негру, они давали нюхать нашатырь мне, хотя не я нуждалась в помощи. Но я была белая женщина, а он - чернокожий. Думаю, что по этой причине.
Приходил к нам в ресторан и Кобзон с молоденькой дочерью, а по всем этажам уже неслось:
- Кобзон с любовницей пришел...
И все мчались смотреть под любым предлогом, но мне это было неинтересно. Любил бывать у нас и Сенкевич, и Никулин - всем нравилась кухня нашего ресторана, ещё с коммунистических времен.
И сразу шепот:
- Никулин, Никулин ...
Я слышала и стыдилась за служащих, которые работали рядом со мной, а Никулин оборачивался и спокойно говорил:
- Ну Никулин, и что? Никулин тоже человек, кушать хочет...
Американцев наши девчонки недолюбливали - они казались жадными, только улыбались, не вознаграждая никого за отличный уход.
Всем нравились японцы - самые щедрые клиенты. Уезжая, они оставляли горничным доллар на постели, а мне однажды насыпали валюту за пазуху пиджака. Я не могла даже уйти, потому что они, такие маленькие, окружили меня, прищелкивая языками. А я улыбалась, как глупенькая, но не могла выйти из круга, пока у них не закончились "баксы". Просто так давали... за красивые глазки.
Про итальянцев, я уже говорила, что нормальные - не приезжали, а одни игроки и донжуаны.
Испанцы одаривали всех, а потом ждали в свой номер, открыв дверь, рассчитывая на "благодарность". Но их постигала участь того "сесного китайса", которому пришлось идти на Тверскую.
Разные приезжали мужчины, из всех стран и континентов, а сущность у всех была одна - женщины, женщины, женщины... И ещё одно - бизнес, деньги.
Интересные случаи встречались и дальше, но они не стоили того, чтобы их запоминать.
© Copyright: Пыжьянова Татьяна, 2010
Свидетельство о публикации №210120900266
