Дагона. Глава 20-21-22-23-24

вернуть мне мою былую силу, то я стану твоим надёжным союзником, хоть ты и не принадлежишь к моему народу. К тому же на Дагоне давно уже не осталось ни одного яфрида".
"Хорошо. Я помогу тебе, - согласился Герон.- Но чуть позже и при условии, что ты не будешь в это время превращать меня в яфрида".
"Я не буду этого делать, - пообещал ему Яфру. - Во всяком случае, без твоего на то согласия".
"Мне нужно идти к отцу, - подумал Герон. - Поговорим в следующий раз".
"Ты можешь разговаривать со мной в любое время. Ведь я теперь всегда с тобой. Но прежде чем идти к отцу, прикрой меня своей рубашкой, чтобы он не увидел, как я изменился".

Журналист посмотрел на свою грудь. Вместо камня он увидел изумрудное пятно размером с чайное блюдце. Яфру сидел на своём толстом хвосте, сложив на груди две пары рук. Острога, которую он раньше держал в руке, теперь лежала у него на коленях. А на шее ящера висел зелёный камень на серебряной цепочке. Герон потрогал свою шею. Цепочки на ней не было.
"Ты теперь всегда будешь такой?" - спросил он у Яфру, представив себе, как удивятся все знакомые, увидев на его груди это пятно.
"Я могу стать почти невидимым", - ответил тот, уловив озабоченность Герона.

Пятно исчезло, но на коже всё равно остался контур ящера, похожий на слабую татуировку.
"Когда ко мне вернуться силы, то я смогу всегда быть таким. Ну, а пока позволь мне насладиться дневным светом, - пятно снова появилось на груди у Герона. - Если бы ты только знал, сколько тысячелетий я мечтал об этом".
"Пусть будет так, - вздохнул Герон, застёгивая верхние пуговицы рубашки, неплотная ткань которой, немного пропускала сквозь себя яркий свет Иризо.
Журналист поднялся на ноги и,  ещё раз окинув взглядом купол из листьев, направился вглубь острова.

Нельзя сказать, что Герон ни о чём не думал, разыскивая в лесу отца. Но мысли его стали приобретать несколько иную форму. Они словно ушли внутрь его сознания, и он стал ощущать разницу между мыслью явной и тайной. Последние полчаса он только и делал, что мысленно разговаривал то с Занбаром, то с Яфру, не произнося при этом ни одного слова вслух. Журналист стал чувствовать величину громкости своей мысли.

"Яфру, ты слышал, о чём я сейчас думал?" - спросил он, желая проверить себя.
"Я не слышал твоего крика, - ответил тот, - но я слышал твой голос. Впрочем, кроме меня и Занбара, его не услышал бы никто. Я тебя слышу так хорошо потому, что фактически нахожусь в тебе. А что касается Занбара, то для него не только на Дагоне, но и во всей Вселенной вряд ли найдётся существо, способное скрыть свои мысли".
"Выходит, что не так уж и трудно научиться скрывать нужные мысли", - подумал Герон.
"Ты очень способный ученик. Но это благодаря тому, что принадлежишь к роду Нарфея. А он, как-никак, бог мысли и сознания".
"А то, что человек из рода Нарфея носит на своей груди бога Яфру? Нет ли в этом какого-нибудь противоречия или оскорбления?" - спросил Герон.
"Нарфей и Яфру никогда не враждовали между собой. Яфриды всегда были охотниками и рыбаками и не были захватчиками, так же как и народ Нарфея. К тому же, его религия не запрещала уважать других богов. Ты носишь меня всего лишь на теле, а в голове у тебя царит Нарфей. Я для тебя скорее союзник, чем господин".

Журналист вышел на прогалину, за которой начинались заросли чёрного орешника. Тонкие и длинные стволы росли пучком из одного корня и склонялись в разные стороны под тяжестью спелых плодов. Орехи были крупные, почти в полтора раза крупнее тех, которые Герон собирал когда-то с друзьями в своём лесу. Он присел на корточки, пытаясь отыскать среди кустарника отца.

Илмар стоял метрах в пятидесяти и завязывал рюкзак, доверху наполненный орехами.
— И что же тебе поведал наш сказочник? - спросил он подошедшего Герона.
— Ты считаешь, что он рассказывает только сказки?
— Нет, я так не считаю, - ответил Илмар, - но абсолютной правдой могу назвать лишь то, что видел собственными глазами.
— Хотел бы я увидеть то, о чем рассказывал Занбар, - мечтательно произнёс Герон.
— Мне он ещё не называл своего имени, - удивился Илмар. - Быстро вы с ним познакомились.
— Познакомился один я, а он и без того знал моё имя. Может, это ты ему рассказывал обо мне?
— Нет. О тебе мы с ним не разговаривали. И вообще, когда я к нему приходил, то говорил только он, никогда не отвечая на мои вопросы.
— Странно, - пожал плечами Герон. - Я задавал ему много вопросов, и он на все мне ответил.
"В этом нет ничего странного, - услышал Герон голос Яфру. - Занбар увидел на твоей груди священный камень, потому и отвечал тебе. Если бы Илмар пришёл к нему с фигуркой Нарфея, то случилось бы, то же самое. Форготы обязаны разговаривать с богами. И должны отвечать на вопросы простых созданий в их присутствии".

— Мне показалось, что с тобой кто-то разговаривает, - насторожился Илмар, вопросительно глядя на Герона.
"Твой отец неплохо слышит чужие мысли,- сразу же перейдя на шёпот, удивился Яфру. - Но я думал очень тихо и он вряд ли что понял".
Герон захохотал.
"Отец, ты тоже умеешь читать чужие мысли, как и Занбар?" - громко подумал он, глядя на Илмара.
— Я вижу, что ты у него даром время не терял, - покачал головой Илмар. - Ты очень быстро развиваешься. Мне, конечно, приятны твои успехи, но они же меня и настораживают. Не слишком ли сильно ты напрягаешься?
— Мои успехи — это не совсем моя заслуга, - ответил Герон.
"Обо мне пока ничего не рассказывай, - снова шепнул ему Яфру. - Я ещё недостаточно хорошо понял, каких взглядов придерживается твой отец".
— Во всяком случае, - продолжал Герон, - мне кажется, что я наоборот слишком мало напрягаюсь.
— И всё же я думаю, что тебе нужно ещё раз побывать у Нарфея, - сказал Илмар, внимательно глядя на Герона. - Только он может определить в каком состоянии твой мозг.
— Хорошо, отец, - согласился Герон. - Завтра утром я буду у Нарфея.
Он почувствовал, как при этих словах на его груди шевельнулся Яфру.

Журналист изо всех сил старался ни о чём не думать, но где-то в глубине его сознания всё же сидел червячок любопытства и сомнения. Почему Яфру так отреагировал на эти слова?
— Ты собирай орехи, - сказал Илмар, доставая холщёвую сумку, - а я пойду, нарву листьев. Их требуется гораздо меньше.
Герон снял с себя рюкзак, повесил на шею сумку с длинными ручками и стал быстро собирать большие и созревшие орехи.

"Ты так громко и выразительно молчишь, - проворчал Яфру, - что я не могу не догадаться, какие мысли ты хочешь от меня скрыть".
"Я тренируюсь защищать своё сознание от чужого вторжения", - ответил ему Герон.
"Неплохо, - согласился с ним Яфру. - Только не забывай, что в это время ты должен сохранять и внешнее спокойствие. А ты нервничаешь. Значит, что-то скрываешь".
"И что же я пытаюсь от тебя скрыть?" - спросил журналист, намеренно сосредотачивая всё своё внимание на сборе орехов, чтобы нечаянно не выдать свою глубинную мысль.
"Ты собираешься, завтра идти к Нарфею, - вздохнул Яфру. - Я не мог равнодушно отнестись к такому решению. Ты это почувствовал и хотел спросить меня, чем вызвана моя озабоченность".
"Да, ты угадал, - расслабился Герон. - Но ведь я уже спрашивал тебя, правильно ли я делаю, что ношу на груди другого бога".
"В отношении себя ты можешь не беспокоиться, - немного грустно сказал Яфру. - Тебе Нарфей не причинит никакого вреда. А вот со мной дела обстоят несколько иначе. Мы с Нарфеем никогда не были врагами, но и друзьями мы тоже не были. О чём я уже давно сожалею. Мой народ жил обособленной жизнью, и я даже не пытался найти общий язык с другими существами на этой планете. Ведь яфриды так сильно отличаются от людей. И мне казалось, что  между нами никогда не будет взаимопонимания.  Яфридам пришлось сражаться, когда на наши земли пришли завоеватели. Мы были смелыми и сильными воинами и, неизвестно, чем бы закончилась наша борьба, если бы я по роковой случайности не оказался заточён в подводной пещере. Мой народ погиб. Нарфей, возможно, даже и не заметил этого. У него, я думаю, и других забот хватало. Но я до сих пор не знаю, как он ко мне относится. По большому счёту, все боги на Дагоне были соперниками. Каждый из них старался, чтобы в этой борьбе выжил и процветал именно его народ. Если я  Нарфею не по душе, то он может изгнать меня из твоего тела, как злого духа. И я не знаю, сколько времени мне придётся кружиться по Вселенной, прежде чем я найду себе пристанище. К тому же я сейчас очень слаб и могу не выдержать всех тягот космического бродяжничества. Теперь, я думаю, ты понимаешь, чем я так озабочен?"

Зелёный бог печально замолчал. И Герон вдруг почувствовал, как обидно этому созданию, только сегодня получившему долгожданную свободу и жизнь, вновь оказаться в изгнании и одиночестве, да ещё слабым и немощным.
" Яфру, я помогу тебе стать сильным, - помолчав, подумал журналист. - И если Нарфей будет против нашей дружбы, то я хочу, чтобы у тебя был шанс выжить во Вселенной".
"Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал, Герон, - ответил Яфру. - Чем бы ни закончилась наша встреча с Нарфеем. И я всегда останусь у тебя в долгу за то, что ты вернул меня к жизни".
Герон продолжал собирать орехи и старался не думать о том, что будет завтра. Яфру тоже замолчал. Он словно нырнул на большую глубину и затаился там, готовясь встретиться с Нарфеем.

Крупные и спелые плоды горстями сыпались в сумку, висевшую на шее у Герона. Он так увлёкся этим занятием, что даже не заметил, как наполнился его рюкзак. Затягивая на его горловине петлю, журналист только сейчас обратил внимание на то, какой большой и толстый стал этот мешок. Плотные и маслянистые ядра чёрного ореха были довольно увесисты, и теперь Герон с сомнением думал о том, как он понесёт свой рюкзак домой.  Взявшись за лямки и намереваясь проверить вес рюкзака, он неожиданно легко приподнял его над землёй. Вес этого мешка явно не соответствовал его объёму. Перехватив рюкзак в левую руку, Герон правой рукой поднял рюкзак отца и понял, что может без особого труда унести все орехи домой. Совершенно сбитый с толку, он поставил оба мешка на землю.
"Нарфей, конечно, великий бог, - послышался голос Яфру. - С его помощью ты мог бы приподнять этот груз, даже не прикасаясь к нему. Но и я тоже кое на что способен. Недаром ярфиды были самыми сильными, ловкими и выносливыми воинами. Их глаза были зорче, чем у орла. А что касается слуха и обоняния, то на Дагоне не было равного им существа. Ты не хочешь быть внешне похожим на ярфида, и я это вполне понимаю. Но надеюсь, что ты не откажешься принять от меня в дар некоторые их внутренние качества?"
"Для меня это очень неожиданный подарок, - немного растерянно, ответил Герон. - Яфру, ты, наверное,  любишь делать сюрпризы?"
"Обожаю", - восторженно произнёс Яфру.
"С тобой не соскучишься", - засмеялся Герон.
"Для меня теперь скука — самое страшное состояние. Ты даже не представляешь себе, как я скучал эти тысячелетия".
"Мне действительно тяжело это представить, - усмехнулся Герон.- Я ведь никогда столько лет не проживу".
"Со мной ты проживёшь намного больше, чем обычный человек".
"А с Нарфеем?" - с улыбкой спросил его Герон.
"С