Дуэль Александра Пушкина с Зубовым

В Кишинёве много играли в карты. Это было обыкновенно штос, экарте, но чаще всего метали банк.
Однажды Пушкин, играя в карты с прапорщиком генерального штаба Зубовым Александром, уличил его в мошенничестве и заметил, что тот играет нечестно. Проиграв ему, по окончании игры поэт рассмеялся громко, и небрежно произнес, обращаясь к другим участникам игры:
—   Скажите, как можно платить такого рода проигрыши?
Слова эти разнеслись по Кишинёву, и Зубов потребовал объяснения. Пушкин сказал, что не будет ему платить проигрыш. Тогда офицер вызвал его на поединок.
— Понятно, — сказал Пушкин, — мы стреляемся. Я вызов ваш принимаю. Попадёте ли вы в меня или не попадёте — это для меня равно ничего не значит. Но для того, чтобы в вас было больше смелости, предупреждаю: стрелять я в вас совершенно не намерен... Согласны?..
— Посмотрим! — ответил Зубов.
Обычно все дуэли проходили в четырех километрах от Кишинёва, в так называемой малине. Это был виноградник, куда отправились Пушкин с Зубовым и их секунданты.
Пушкин был спокоен. У него была выписка из наставлений князя Потёмкина, который писал их герою Отечественной войны, прославленному генералу Николаю Николаевичу Раевскому, с которым  Пушкин имел счастье  путешествовать по Кавказу.
Там говорилось: «Старайся испытать — не трус ли ты; если нет, то укрепляй врождённую смелость частым обхождением с неприятелем».
И в Кишинёве поэт тренировался в стрельбе в цель. Весь потолок и стена его комнаты, где он проводил эти упражнения, были с множественными следами от пуль.
... И вот они стоят в поле, вот уж раздался выстрел Зубова... Но пуля пролетела мимо Пушкина, который так и стоял, не шелохнувшись.
Зубов не мог оторвать  глаз от Пушкина, который так и не переменил своего положения.
— Что? — спросил Пушкин, — довольны вы?
Тот, ничего не ответив, и не требуя выстрела, как положено, бросился к Пушкину с намерением обнять его, но поэт, продолжая выплевывать косточки от черешен, которых он доставал из фуражки, уклонился от объятий, небрежно роняя:
— Это лишнее. — И удалился, сунув незаряженный пистолет себе в подмышку.
Некоторые подробности и обстоятельства этого поединка он потом описал в повести «Выстрел», вложив рассказ в уста Сильвио, приписав ему и собственные действия, что звучало так: «Это было на рассвете, — говорит Сильвио. — Я сам стоял на назначенном месте с моими тремя секундантами. С неизъяснимым нетерпением ожидал я моего противника... Я увидел его издали. Он шёл пешком, с мундиром на сабле, сопровождаемый одним секундантом. Мы пошли к нему навстречу. Он приблизился, держа фуражку, наполненную черешнями. Секунданты отмеряли нам двенадцать шагов... Он стоял под пистолетом, выбирая из фуражки спелые черешни и выплевывая косточки, которые долетали до меня».