Глава 5.
- Привет, - бесцветным голосом произнес он, как в те времена, когда играл с ней, упиваясь ее ужасом.
- Ты? Что ты здесь делаешь? Разве ты можешь вот так врываться ко мне? – она пыталась говорить твердо и уверенно, но дрожь выдавала ее с головой.
Боже, все повторяется. Полузабытый призрак смерти вновь вернулся. Света по самое горло натянула на себя одеяло, словно пытаясь укрыться под ним от этого злого рока. Мужчина проследил за этим неловким движением и хмыкнул.
- Но мы же старые друзья, - проговорил он. При этом ни один мускул не дрогнул на его замершем лице. – Нас столько связывает, - он как-то странно посмотрел на нее.
Он словно изо льда, подумала Света, ледяная глыба ужаса и мрака.
- Уходи, - почти прошептала она. – Арсений, пожалуйста, уходи!
Вместо этого Арсений поднялся и медленно направился к ней.
- Давай, умоляй меня, - он сделал один шаг. - Начинай прямо сейчас, - он сделал еще один медленный шаг, гипнотизируя ее взглядом безумных серых глаз.
- Что?
- Умоляй меня, чтобы тебе остаться живой сегодня, - Арсений медленно приближался к дивану, и глаза девушки расширялись, в них уже плескался ужас.
- Ты ничего мне не сделаешь, - зубы стали выбивать дробь.
- Уверена? – он остановился рядом с ней. - Я – нет, – неуловимым движением он достал пистолет и приставил к ее виску. – А теперь? Ты будешь послушной девочкой теперь?
Света похолодела, внутри неё вдруг образовался огромный ледяной пузырь, леденящий кровь и душу своей ужасной пустотой. И тут Света почувствовала запах алкоголя. Боже, да он пьян!
- Ты ничего не сделаешь мне, - тем не менее, снова тихо проговорила она, скорее для себя, словно заклинание.
В ее голосе уже не было уверенности. С трезвым с ним еще можно было бы поговорить, взывая к его совести, приводя доводы рассудка и торгуясь за свою неприкосновенность, но с пьяным… все, похоже, она пропала.
- Ты не выстрелишь, - снова проговорила она непослушными губами, сама себе не веря.
- Не знаю, посмотрим. Это зависит от тебя.
- Зачем тебе это? Чего ты этим добьешься? – она подняла на него потухший взгляд.
И тут Арсения словно прорвало. Он вдруг заговорил со страстью и силой, которая пугала не меньше, чем его сумасшедший взгляд.
- Может, тогда я получу покой, может, тогда моя душа найдет утешение? Я не знаю, но стоит попробовать. Ты не представляешь, что значит жить в беспросветной тьме, ходить по битому стеклу и испытывать жар огня, который сжигает тебя каждый день двадцать четыре часа в сутки… И не дай бог тебе это узнать и испытать, - его безумные глаза метали молнии, рыдали, просили о помощи и обжигали тем самым жаром, что мучил его в эту минуту.
Света молчала, она даже боялась сделать глубокий вдох. Ей было страшно просто пошевелиться. Дуло пистолета касалось ее виска, сталь холодила кожу.
И тут раздался телефонный звонок. Его трель неожиданно взорвала наэлектризованную тишину вокруг них и оба вздрогнули. Включился автоответчик. Это звонил отец.
-Доча, ты спишь? Светлячок, возьми трубку. Детка, мне приснился дурной сон…настолько дурной, что я не мог не позвонить тебе, я волнуюсь за тебя. Дочь, у тебя все в порядке?
Девушка взглянула на Арсения, он не двигался, и лишь повел взглядом в сторону телефонной трубки. Не сводя с него глаз, Света потянулась к телефону.
- Пап, который час?
- Два ночи, прости, Светлячок.
- Не извиняйся, я рада, что ты позвонил. Мне тоже приснился дурной сон, и… хорошо, что ты меня разбудил.
- У тебя все в порядке?
- Конечно. Что со мной может случиться. Ты же знаешь, с твоей послушной дочкой никогда ничего не происходит.
Действительно, жизнь Светы всегда была скудна на события, ее замкнутость ограждала ее от неожиданностей, случайностей и закономерностей. И только события недавнего времени опровергали ее слова, перевернув ее привычный мирок с ног на голову.
- Дочь, ты давно не навещала меня, не смотрела мои работы. Они нуждаются в твоей оценке. Ты же мой главный критик, знаток и ценитель.
- Обязательно, пап, я на днях навещу тебя, обещаю.
- Хорошо. Твои слова услышали Ангелы, и они не позволят тебе нарушить обещание, данное отцу, - Света слышала, как отец улыбается. – Спокойной, ночи, солнышко.
- И тебе, - почти прошептала Света, и отец отключился.
Этот звонок вывел Арсения из транса, в который его погрузило отчаяние и алкоголь. Он словно очнулся от наваждения, обвел комнату странным взглядом, резко спрятал оружие и посмотрел на девушку.
Она молчала, тяжело дыша, и ей было страшно. Почти как тогда, в ту первую проклятую ночь. И все же доля недоверия, не осознания реальности происходящего не давала ей испугаться по-настоящему, в полную силу.
- Света…
Она опустила глаза.
- СВЕТА…
Арсений стоял перед девушкой, которая едва осмеливалась дышать. И это он довел ее до такого состояния.
- Света, посмотри на меня. Пожалуйста. Прости, - он стоял перед ней, крепкий и сильный, напряженный и взволнованный. По широким плечам разметались влажные волосы, грудная клетка поднимается при глубоком вдохе, руки то сжимаются в кулаки, то безвольно разжимаются, словно не зная, в какой форме им застыть.
Девушка молчала и упорно смотрела в пол.
- Ты нужна мне, - Арсений присел перед ней, пытаясь поймать ускользающий взгляд ее опущенных глаз. - Прошу тебя…
Света не могла вымолвить ни слова.
- Только не молчи, ругай меня. Хочешь - ударь меня. Обзови как-нибудь! – почти упрашивал он.
Ей нечего было сказать ему, она снова его ненавидела. И не могла заметить тоскливое выражение его глаз.
- Это твой ответ? – спросил он, тяжело дыша.
Она еще ниже опустила голову.
- Хорошо, - ледяным тоном произнес Арсений.
Тяжело поднявшись на ноги, он медленно нетвердой походкой направился в прихожую. На пороге обернулся.
- Мы еще не поставили точку в наших отношениях, - проговорил он, то ли с угрозой, то ли с отчаянием, и вышел за дверь, так и не встретившись с ней глазами.
Света выдохнула скопившийся в легких воздух, и тряпичной куклой упала на кровать. Без слез, пустыми глазами она смотрела в потолок, слушая, как гулко бьется ее сердце. Напряжение стало понемногу отпускать ее.
Выйдя в коридор, Арсений словно освободился от остатков морока, который держал его в своей власти. Он провел по лицу длинными пальцами, словно снимая паутину наваждения, и судорожно вздохнул. Что он наделал? Что вообще он творит? Что с ним происходит? Надо завязывать с алкоголем, иначе очень скоро он не сможет держать себя в руках. Что тогда станет с его мечтой, с его судьбой? Он тихо прошел мимо спящей консьержки и вышел в ночь.
Холод окончательно прогнал алкогольное безумие. Арсений сел в машину и завел мотор, тихо выехал со двора. Он несся по ночному притихшему городу, дворники стирали с лобового стекла капли дождя, невидящими глазами он смотрел перед собой. И видел ее. Благородную девушку, сидящую за роялем, исполняющую его любимое произведение. Нежную девушку, разливающую чай в красивые чашки за большим полированным столом. Улыбающуюся девушку, срезающую розы в своем саду, чтобы поставить букет в большую вазу в гостиной. Радостную девушку, наряжающую елку, не спеша и аккуратно развешивающую волшебные пузатые шары на широкие разлапистые ветки. Девушку… напуганную сейчас, брошенную им в пучину страха … Ччерт, какой же я придурок, прорычал Арсений и прибавил газу.
Когда окончательно рассвело, Света поднялась со смятой кровати, и босиком направилась на кухню. В абсолютной тишине сварила кофе, сделала бутерброд. Потом подумала, и сделала второй. Молча она глотала жидкость из большой разрисованной кружки, что-то жевала и не осознавала, что делает. Раньше утреннее время пролетало в порхании и напевании красивых мотивов и веселых песенок. Сегодня мрак и растерянность наполняла душу девушки.
Как же так, она так была счастлива все последнее время, и так должна была быть счастлива сейчас, а вместо этого смертельная тоска сдавливает грудь, мешает нормально вдохнуть.
Света рассчитывала, что знакомство с Кьенгом навсегда освободит ее от встреч с Арсением, что покровительство ее нового друга, ее любимого человека, защитит ее от притязаний и вмешательства этого демона в ее жизнь. Но ночной визит ставил под сомнение ее неприкосновенность и внушал серьезные опасения за ее дальнейшую жизнь.
Одевшись, Света вышла из квартиры. Около комнаты консьержки она замедлила шаг и наконец, решилась постучать ей в окошко.
- Доброе утро, Капитолина Андреевна, - она заставила себя улыбнуться, когда пожилая женщина с седыми волосами, аккуратно собранными в пучок на затылке выглянула к ней.
- И тебе, Светочка, хорошего дня, - улыбнулась женщина. В руках она держала спицы, вероятно, вязала очередной свитер для кого-то из многочисленных внуков.
- Я что хотела спросить… - Света подбирала слова и никак не могла понять, какой вопрос ей следует задать. – Я тут вечером, вернее ночью, слышала странные звуки в коридоре…
- Так, так, так, - женщина подалась вперед.
- Ну, как будто кто-то ходил по лестнице, и так шаркал ногами. Странно.
- Действительно, странно, - женщина непонимающе смотрела на девушку. – И что?
- Ну как, кто это, по-вашему, мог быть? Весь дом спал, вокруг тишина, а кто-то ходил взад и вперед по лестницам, словно что-то высматривая или выжидая…
- Не знаю, голубушка, я ничего не слышала, и никого не впускала. Ты же знаешь: у меня и комар не проскочит без разрешения. Может, тебе приснилось? – и она внимательно посмотрела на Свету. Та смутилась.
- Да, наверное, приснилось, или сосед этажом выше ходил, а я не поняла спросонья, - и она заспешила из подъезда.
Надо позвонить Низами, попросить поменять замок. И напроситься на ночь, что ли.
***
Вторую неделю Света ночевала у отца к его огромной радости. Он приютил ее на кухне своей однокомнатной квартиры-студии, и девушка располагалась на ночлег в компании старого холодильника и плиты, расположившись на старом кресле-кровати. Возвращалась она всегда поздно, ближе к полуночи, усталая и счастливая, с ноющими мышцами, без сил, но вскакивая каждое утро в шесть часов, она всегда была готова встретить новый день радостно и с улыбкой, ожидая, когда закончится рабочий день, и она снова окажется рядом со своим возлюбленным.
В один из подздних вечеров отец присел на край ее постели.
- Не спишь, Светлячок?
- Еще нет.
Отец заботливо укрыл ее, подоткнув со всех сторон одеяло, как делал в детстве.
- Света, ты счастлива?
- Конечно, пап. Я люблю, и меня любят. – Вдруг она вскочила и села на кровати. – Пап, ты же не станешь мне говорить, что я делаю плохой выбор, встречаясь с китайцем! – Она тревожно смотрела на отца.
- Конечно нет, милая, ложись, - отец снова укутал ее. – Какая разница, какой он национальности. Мы же не националисты, правда? И я всегда тебя учил уважать и любить человека, его сердце, его душу, а к какой народности он принадлежит, это уже дело десятое.
- О чем ты хотел меня спросить, пап?
- Видишь ли, милая, ты встречаешься с человеком, проводишь у него так много времени, и я не хочу узнать однажды, что вы разбежались, и что твое сердце разбито, и твоя репутация…
- Ах, моя репутация, конечно, ну, разумеется! – Света опять села в кровати. – Пап, я поняла, можешь не продолжать. У нас нет сейчас «отношений», понимаешь?
- Вот как? – отец прищурился. – И
