ОПАНЬКИ

Виталий ИСАЧЕНКО (Ильич)

                ОПАНЬКИ!

Просадил дед репу. В казино столичном да теневом вечерком тридцатого декабря года этак девятого иль десятого от первого Конца Света профукал... Большу-у-ущую-пребольшущую! Мышка-норушка бежала-бежала, бежа-а-ала-бежала... Об распущенный шнурок ботиночный крупье неряшливого споткнулась, челюстью вставною об паркет дубовый сбрякала, хвостиком вильнула, и тут же, вздрогнув, загудел игроман обезрепенный паровозом простуженным: «Отдава-а-айте-ка, мошенники бесстыжие, корнеплод мой обра-а-атно и беспла-атно!!! Иль пойду-у-у к главному прокурору московскому ябеду подавать! Я вас, вампиров кровососных, бы-ы-ыстро из темени-то на свет правосудный вы-ы-ытащу-у-у!!!..»
А прокурор-то, хотя и не главный, но и не последний, за рулеточным столом в тот неурочный час досужился. С бриллиантовой бабочкой на галстуке да «ночною бабочкою» на коленях. Везло-о-о ему! Как обычно, на удивление сказочно! Поморщился правохоронитель: мол, сейчас хам аграрный своею истерикой весь фарт с заданной траектории в лузерное русло перенацелит! Поморщился, да и скромно, но со вкусом перстнями обдрагоцененной ручонкою шевельнул: дескать, «брысь!» его отседова.
Всполошились охранники беспардонные -- утробы бездонные -- халдеи беспринципные Ильюха Жмуромец, Добрыня Кукишыч да Алешка Ксендзович! Хвать за чресла худосочного да лохастого старца седовласого... И давай им качельно размахивать!
До широченной амплитуды взад-вперед разогнали и на счет «раз!» да с хоровым сопровождением «пое-ехали-и-и!» разжали дланищи свои беспощадные!.. И полетел дряхлый правдолюбец-самоучка сквозняком из полуподвала душного на свежий предновогодний воздух! По пути еще бронедверь, предварительно не отпертую по причине отлучки швейцара в туалет по-маленькому, с петель да сувальда бельгийского темечком сорвал! Без тягомотины распрощался провинциал-недотепа с грезами о джек-поте кучеденежном и новом для бабки стиральном корыте, да и с тулупом овчинным, мечом-кладенцом в жуть старинным, ружьишком, патронами, с легендарными кальсонами, с расческой щербатою и каской солдатскою дыроватою!.. Все скинул на кон Ефим в погоне за фартом лихим! В пылу горячечного волненья спустил даж литр вишневаренья!
О как в жизни бывает... Опаньки, и, как говорится, ваши не пляшут!.. И даж не танцуют... Даже с ноги на ногу переминаться импотентно... Не резон и буянить орально, и грозить пальцами фигурально, и... А-а-а!.. Беспротык...
Не поднялся ободранный до нитки дедок с припорошенного поземкою асфальта, не отряхнулся и не шагнул ни в каком направлении. Потому как без захода на посадку стремглав зарикошетил зигзагом вдоль залитой искусственным вперемешку с лунным освещениями Тверской в направлении Охотного ряда! На бреющем шел, аккурат где-то посередке между первым и вторым этажами. На метеоритной скорости, о фасад головенкой по-билиардному чпокнув, на противоположную сторону легендарной улицы под косым углом проносился! До сей поры, если присмотреться внимательно, на иных зданиях можно заметить вмятины от Ефима Бронепоездовича... На том же участке Тверской, где он сообразил изворачиваться в сторону столкновения со столичной архитектурой ягодичной частью тела, следы обрываются.
-- Вай-вай-вай! -- причитал во след старикашке летучему бравый завхоз игропритона Фестиваль Алексеевич, -- Какая урон, какой катастрофа! Какуй дверь обломила фашиста!..
-- Опаньки! Глянь, ветеран полетел! -- восхитился пухленький и обмундированный в серо-буро-малиновое милицейский патрульный, -- Не иначе, в баню!
-- Не, -- булькнул мозгою худющий и экипированный в оранжевое напарник, -- Зачем в баню голым, если там раздевалка?.. Да й без веника... Поди налево -- к полюбовнице... А банный-то день у них, по «Иронии судьбы», завтра -- тридцать первого.
-- И то верно, -- согласился пухлявый, -- А почему наши патрули комплектуются однополо? Нет чтобы мужиков с бабами спаривать...
-- А какая разница? -- подцепив его под локоток, проворковал заморыш, -- Что баба, что мужик...
Вдогонку пролетевшему престарелому промчался огромный рефрижератор. Водитель, пребывая в состоянии зверской неадекватности, гнусаво и далеко-предалеко не лаконично нес сквернословную абракадабру в адрес некоего «гандона штопаного!», якобы являющегося и пассивным гомосексуалистом, и пнем трухлявым в одном лице!
-- Как-то тот-то гловенкой... беспощадно по стенам.., -- сбавляя прогулочный шаг, вслух мыслит серо-буро-малиновый, -- Так и до ревматизма или системного расшатывания нервов можно достучаться... А тот-то -- рефрижераторщик -- и вовсе на маньяка смахивает... Может план «Перехват»?
-- Не егози, -- чуть подотстав и на манер пропеллера раскручивая дубинку, вдохновенным взором пристально оценивает напарника оранжевый, -- Это ж Василий по фамилии Киллер-Нежный -- обыкновенный реповоз... Таскает на своем КамАЗе пенсионерскую репу из деревень на наши рынки (чаще же в казино!). Но почему-то его всякий раз с оплатой обманывают. Вот и трудится мужик круглосуточно: днями напролет корнеплоды перевозит, а ночами старичье хитромудрое отлавливает для долгов выбивания. Правда, пока еще ни единого не выловил (Москва-то большу-у-ущая!). Тот-то, голышом да рикошетом пролетевший, может тоже из бессовестных репоторговцев.
-- А почему нам сегодня красные пистолеты выдали? -- спрашивает пухлявый.
-- Так завтра ж Конец Света!.. Не помнишь, какой по счету? -- интересуется поджарый.
-- Неа, -- стушевавшись от собственной непросвещенности, пунцовеет щеками напарник.
Перед Манежной площадью разинул рот дедушка и тут же полетел целенаправленно -- без смертельных трюков. Обернулся... Опаньки-и-и!!!.. Из района-то меж ягодиц пламя гулкое да яркое -- реактивносамолетное! Покрутил седалищем, повыгибал ручки-ножки -- рулится!.. И пошел Бронепоездович на набор высоты, словно военный да сверхзвуковой! Тут же остатки зубов заломило от стужи (хорошо хоть комплект неполный, а то бы от болевого шока впору окочуриться)! Захлопнул ротовой аппарат, и упала без забора воздуха на нет реактивная тяга: словно подстреленный селезень, вниз да на погибель верную закувыркался! Разинул от ужаса жалюзи губешные -- вновь полет нормальный. Терпит да, аки сокол ясный, Москвень ночную обозревает. Ляпоти-и-ища!!!
За выхлопом летучего деда через окно темной комнаты пристально наблюдают двое дошколят:
-- Спутник космический! -- важничает младшой.
-- Фе-ерверк, -- противоречит старшой, -- Спутники криво не петляют.
-- А почему плохо светится?
-- Так петарда же! Полетает-полетает и взорвется с брызгами во все небище!
-- Скоро?! -- с нетерпением подпрыгивает младшой...
К глубокому разочарованию малолеток, Бронепоездович скрывается из поля зрения без душещипательных пиротехнических эффектов...
Где-то более чем на километр поднялся. Теплы-ы-ынь комфортная заобдувала! Глядь направо... Опаньки!.. Аннушка Семенович -- фигуристка, теледива да актриса -- в голубеньком платьице по лунной дорожке на коньках скользит. «Фигуристая фигуристка!» -- подумалось по-стариковски. Взгляд налево... Опять «опаньки!»... На параллельном курсе нагая главная девица из фильма «Мастер и Маргарита» на реактивном пылесосе об руку с винтолетным да мультяшным Карлсоном!
-- На танцульки с вурдалаками?! -- интересуется Бронепоездович.
-- На президентскую елку для престарелых! -- улыбается Маргарита.
-- А-а-а, -- понимающе тянет старикашка, -- А я позавчерась кирпичи в открытый грунт высадил.
-- Не рановато ль? Не задурят ли в ботву?
-- В самый раз, -- рассуждает аграрий, -- А запоздай-ка, кирпич мелкий да кривой нарастет. Кому такой надобен?.. А че твой кавалер какой-то плосковатый?
-- Так он же не из кукольного мультика, а из рисованного. Фане-ера.
-- А-а-а, -- закладывает вираж дедуля, -- Бывайте да не кашляйте! Мое-то направление на юго-север! Привет Коровьеву!! Из наших, поди, -- дереве-енски-и-их?!!..
Луна все ближе, Москва все дальше. Жарища!!! Жа-а-ажда!!!.. Опаньки!.. Гигантский ракетоносец безуспешно ловит клювом конец длиннющего шлейф-шланга офигенно гигантского топливозаправщика... Напрягшись пузом шибче шибкого, Ефимушка на форсаже (пламя сопловое длиньше ног!), заложив крутой вираж, со свистом в ушах вклинивается между «стратегами»! Секунда-другая, и... Голова в конусе-планере, наконечник во рту -- присоса-а-ался!!!
-- «Мама»-«Мама»!! Я -- «Птенец»! -- вопит по радиоканалу командир ракетоносца, -- Между нами чужой!!
-- Плевать, -- узрев на дисплее долгожданное «Контакт», бортинженер воздушного танкера сплевывает через плечо на спину штурмана и вдавливает до упора кнопку «Слив», -- Свой, чужой, замужний, холостой...
«Сок березовы-ы-ый?!! -- солнечно вспыхивает разумом Бронепоездович, -- Это ж скоко лесов для нужд авиации покалечено?!.. Но... Вкусноте-е-ень-то кака-а-ая!..»
На рассвете, ловко совершив мягкую посадку за сараем, Бронепоездович с милосердно подобранною из полыньи Москва-реки и довольною утицей-подранком Серою Шейкою на руках переступает порог родимого дома. «Опять супостаты московские ободрали как липку?! -- сочувственно встречает нагого да чумазого горемыку старуха, -- Че-то в этот раз на удивление быстрехонько... А я научилась по потолкам ходить! Теперь мыть их да лампочки перегоревшие в люстрах менять... О-о-о!!.. Ноль проблем!..»