Когда-то и я училась в 9 классе… Сколько уже лет прошло с тех пор - страшно подумать! Школа у нас была обычная, то есть очень средняя. Но именно в 9 классе появилась новая учительница литературы, сильно отличавшаяся от остальных учителей. Чем? Ну, например, своим элегантным видом. Или тем, что на первом же уроке она задала вопрос: „Бывает ли кто-нибудь хотя бы раз в год в Эрмитаже?“ Никого из ее коллег, насколько я помню, это совершенно не интересовало. Походы в Эрмитаж в школьную программу не входили.
В общем, очень скоро стало ясно, что нам досталась нестандартная учительница. Она часто читала стихи „не по программе“, давала странные задания: например, написать небольшой сценарий. Многих такие задания ужасно раздражали: „Ну кому это нужно? На выпускных или вступительных экзаменах от нас не потребуют писать сценарии. Мы только время зря теряем. И потом, я, например, никогда их не писал(а); откуда мне знать, как это делается?“ И все в таком духе.
Кроме того, Ирина Алексеевна (так звали учительницу) водила нас на лекции в Центральный лекторий на Литейном. Не всех, конечно, а тех, кто хотел. С лекциями, скажем прямо, она перестаралась. О чем они были – убейте, не помню, но от них ужасно хотелось спать. Что поделаешь, других для нас тогда не приготовили!
Помню еще, что, едва дождавшись конца лекции, мы шли в кафе (оно тоже находилось где-то на Литейном) и ели сбитые сливки. Очевидно, таким образом мы пытались „заесть“ эту скуку. С тех пор я сбитых сливок терпеть не могу - они навсегда связались в моей голове с чем-то ужасно тоскливым и неинтересным. Да, без лекций вполне можно было бы обойтись.
Но зато в один прекрасный день учительница объявила: „Сегодня на факультативе мы начинаем читать замечательную книгу. Приглашаются все желающие!“
Книга оказалась… „Мастером и Маргаритой“! Да, именно этот роман Ирина Алексеевна читала нам вслух в часы факультатива по литературе. Причем текст был перепечатан на машинке и переплетен. Очевидно, кто-то потратил уйму сил и времени, чтобы перепечатать такой большущий роман!
Я не помню точно, сколько человек приходило слушать. Кто-то походил несколько раз и больше не выдержал, кто-то присоединился к нам уже ближе к концу. Конечно, мы поняли тогда в этой удивительной книге далеко не все. Меня, например, особенно поразила глава „Черная магия и ее разоблачение“. Неизгладимое впечатление на многих произвели проделки Коровьева и Бегемота или знаменитая сцена, когда Иван Бездомный пытается доказать, что он не сумасшедший. Да мало ли что еще! Мы ведь и вправду слышали это впервые. Но вот все, что касается истории Понтия Пилата и Иешуа… Боюсь, тут почти никто ничего не понял. Да и откуда могло взяться понимание? Для этого надо было иметь какое-то представление о Библии, а многие ли тогда ее хотя бы в руках держали? Я лично впервые увидела Библию уже работая в читальном зале Публичной библиотеки. Тогда все гордо называли себя атеистами. Мода на религию пришла несколько позже.
Но, по крайней мере, мы узнали, что есть такая книга. Если бы не Ирина Алексеевна - кто знает, когда бы довелось с ней познакомиться? Ведь в то время нельзя было просто пойти в книжный магазин и купить сборник булгаковской прозы. Ее приходилось где-то доставать или приобретать за бешеные деньги на „черном рынке“.
Но не будем отвлекаться. Возможно, кто-то решил, что такую прекрасную учительницу литературы все безумно полюбили. Должна вас разочаровать: ее полюбили далеко не все. Многих моих одноклассников бесили ее необычные задания и особенно - слишком сложные темы сочинений. (Например, „Эгоизм и поэзия Наташи Ростовой“.) У предыдущих учительниц все было предельно просто: „Образ Раскольникова“, „Онегин - лишний человек“ и т.п. А с появлением этой дамы на „образы“ и легкие пятерочки за сочинения расчитывать не приходилось. Порой, чтобы получить хотя бы четверку, нужно было хорошенько потрудиться.
Кстати, немаловажная деталь: Ирина Алексеевна очень легко умела определять, кто писал сочинения самостоятельно, а кто списывал у критиков. Например, одного парня она спросила: „Скажи, пожалуйста, а что такое „комедийная ситуация“?“ Естественно, он не смог внятно ответить, так как позаимствовал это выражение из какой-то умной книжки.
Так что многие были ею недовольны; в основном - те, кто собирался поступать в технические вузы. Они считали, что столько литературы им не нужно, - все это ерунда и отвлекает их от занятий физикой и математикой.
Но поклонников у учительницы тоже хватало. Помню, в параллельном классе сложилась целая „группировка“, которая буквально ходила за ней хвостом. Группировка состояла из четырех мальчишек и двух девочек. Они частенько приезжали к ней домой, ездили вместе за город, ходили в кино. И, конечно, нашлись доброжелатели, шептавшиеся по углам: „Ну, ясное дело, это все для того, чтобы она им хорошие оценки ставила!“
А потом ей упорно стали приписывать роман с одним из учеников. И это было уже серьезно! После того как многие ребята вернулись из КМЛ (комсомольско-молодежный лагерь), куда ездили летом на месяц, по школе расползлись слухи об их „преступной связи“. Я-то в КМЛ не ездила, была освобождена из-за хронического бронхита. Но девчонки, побывавшие там, кое-что мне рассказывали. Надо сказать, они вели себя как заправские сплетницы: округлив глаза, передавали всякие „пикантные подробности“, которые, как вы понимаете, не так-то просто проверить. Поэтому роман ли это был на самом деле, или подлые сплетни, или вообще массовая галлюцинация, - не берусь утверждать. Возможно, людям просто нравилось общаться друг с другом. В любом случае, им стоило быть осторожнее...
Последней каплей стало происшествие на озере. Парень, которому присвоили „почетное звание“ любовника учительницы, потерял цепочку с золотым амулетом, и мальчишки ныряли на дно озера, пытаясь ее найти. В результате все опоздали к обеду больше чем на час и разразился ужасный скандал. Сейчас все это кажется такими пустяками – подумаешь, амулет на цепочке! А тогда… „Да вы что, с ума все посходили?! Вы же комсомольцы! Какие еще амулеты? Взяли моду, понимаешь… Вам тут не Америка!“ Ну и так далее.
А финал всей этой истории был гораздо жестче, чем в известном фильме „Ключ без права передачи“: учительнице пришлось уйти с работы. Кто-то пытался ее защитить, но напрасно. У нее сильно испортились отношения с нашей директрисой. (Та была очень неприятной женщиной типа „партработник“; о ней даже вспоминать не хочется.) Видно, ее всерьез разозлило слишком вольное поведение Ирины Алексеевны, и она решила во что бы то ни стало выжить ее из школы. И ей это, хоть не сразу, но удалось. Да и родители некоторых учеников „помогли“: им совсем не нравилось, что их дети проводят в обществе учительницы так много времени, да еще и домой к ней ходят. „Кто знает, чем они там занимаются? А вдруг вино пьют?“ В общем, „выпускались“ мы уже с другой учительницей, вполне соответствующей школьным стандартам.
…С Ириной Алексеевной я потом иногда общалась, но постепенно отдалилась от нее. Устроиться работать в другую школу ей так и не удалось. Она подрабатывала репетиторством, потом ее взяли в какой-то архив. А еще через несколько лет я услышала от кого-то, что она вышла замуж за американца и уехала к нему в Штаты. Потом даже рассказывали, что в Америке она работает продавщицей в магазине одежды. Правда ли это? Не могу сказать. Все же, как мне кажется, она была очень одаренным педагогом. Но обстоятельства (или, точнее, глупые и злые люди) лишили ее любимого дела. Впрочем, в „эпоху застоя“ такое случалось довольно часто. Не можешь соответствовать правилам - ищи работу попроще.
Хочу еще сказать, что из всего нашего выпуска (два класса, в каждом - около 30 человек) лишь 5 или 6 с первого раза поступило в институты. Многие провалились именно на сочинении - как раз те, кто сдавал экзамены в технические вузы. А ведь учительница предупреждала нас: „Нужно уметь не только быстро решать задачи по математике, но и грамотно писать.“ Повидимому, она все же кое-что понимала в этой жизни…
