Больница. В палате хирургического отделения мирно беседуют зять и тёща.
- Имея такого зятя как ты, Фима, мне таки суждено будет покинуть эту грешную землю не иначе, как первого апреля!
- Берта Соломоновна, мне больно смеяться…
- Не перебивай! И все мои соседи по новому «общежитию» окочурятся вторично, на сей раз от смеха… А моя бабушка, мудрая и тактичная женщина,
придет и скажет: «Берта! Так смешить публику в столь скорбном месте… более чем непозволительно…»
- У меня, дорогая теща, швы разойдутся…
- У тебя швы разойдутся? Когда я разошлась с отцом твоей супруги, следом за мной день-в-день, моя любимая тетя Софа осчастливила своего четвертого
мужа Гришу, окольцевав его в ближайшем ЗАГСе. Все, как в природе: если в одном месте убывает, в другом – появляется!
- Вы что, решили меня здесь добить воспоминаниями о своих родственниках?
- Тебя добьешь! Так вот. Тетя Софа, вышла замуж за молоденького, как ей тогда казалось, «по-любови»… Хотя молодому и было за шестьдесят, но ты
можешь себе представить, сколько было самой невесте?
- Смутно…
- Конечно, брильянты отца Софы, когда-то успешного ювелира на Подоле Йоси Шаца, вскружили плешивую голову молодожену. Но любовь зла: жених-то
не знал, какой тайфун он берет себе в жены! Софа, истосковавшись по ласкам своего покойного супруга, вылила всю нерастраченную страсть на больные
суставы своего Гриши.
- И что?
- А то! Когда еженощная возня таки надоела соседям за стенкой, они решили вызвать милицию. В тайне надеясь, что Гриша оплакивает свою мадам,
крича, почему-то исключительно только в ночное время…
Прибывший наряд милиции, увидев ТАКОЕ, застыл в дверном проеме: Гриша стоял одной ногой на полу, второй – на шикарном атласном покрывале,
а Софа сзади пыталась поставить несчастному супругу на место, его не менее несчастный позвонок…
Крику было! Азохен вей! Если учесть, что главные герои спектакля были как натурщики художника Кустодиева, то самый молоденький мент, прибывший
с нарядом, рухнул от смеха прямо на покрывало новобрачных…
Чем заслужил от Софы, женщины весьма колоритной, увесистый подзатыльник. Разбитый нос сержанта обошелся хозяйке в пятьдесят долларов. Без протокола.
А ты, Фима, говоришь, что я в свои пятьдесят с хвостиком – уже старая! Ты посмотри, какая в моей мишпухе генная инженерия! Пальчики оближешь…
*рассказ из цикла "Еврейская тёща"
