Красавица Леночка: Психолухи. Индустрия Обмана (интерлюдия)

Джонни, когда Филипп был ещё не дедом, а мужчиной в самом расцвете сил, он решил поставить опыт на студентах. Именно студентах, а не заключённых, как неверно истолковала увиденное мельком Елена. В ходе эксперимента Филипп пытался выяснить, как будут вести себя нормальные, достаточно образованные люди, оказавшись в роли надзирателей и заключённых. С этой целью он при помощи жребия (так принято делать в подобных экспериментах, чтобы исключить влияние особенностей характера участников и личных предпочтений) поделил студентов, согласившихся принять участие в его исследовании, на две группы. Одной группе предстояло играть роль персонала «тюрьмы», другим – осуждённых.
Несмотря на очевидно модельный характер «тюрьмы», организованной в подвале учебного корпуса, Филипп и его коллеги стремились создать максимально реалистичную психологическую атмосферу. Для этого использовались известные факторы, такие, как деиндивидуализация. Имена узников в обращении к ним были заменены идентификационными номерами, «арестантов» поднимали по ночам на переклички, заставляли обращаться к надзирателям как «господин офицер исправительной службы» и т.д. За слова и действия, которые со значительной долей произвола истолковывались охраной как неповиновение, следовало наказание «упал – отжался», прыжки на одном месте или ещё что-нибудь в этом роде.    
Хотя надзирателям было категорически запрещено избивать заключённых, они изобретали всё более изощрённые методы издевательства и морального унижения. Глумление порой даже оказывалось окрашенным в «голубые» тона: «А теперь внимание. Вы трое будете самками верблюдов. Встаньте вот сюда и нагнитесь так, чтобы руками касаться пола». (Когда они это сделали, обнажились их задницы, так как у них не было нижнего белья под тюремными халатами.) «А теперь вы двое будете верблюдами-самцами. Становитесь сзади самок и...» Хотя их тела никогда не касались, беспомощные заключённые совершали движения, имитирующие акт содомии.
В результате подобного обращения с арестантами, за первые пять дней эксперимента (предполагаемая длительность исследования составляла две недели) у пяти молодых людей случился нервный срыв. И это при том, что для участия Филипп и его коллеги тщательно отбирали психически здоровых молодых людей – с ними беседовали, они заполняли опросники и т.д. Однако Филипп был так увлечён своей новой ролью начальника тюрьмы, что вначале не придавал серьёзного значения накалявшейся обстановке, концентрируясь в основном на решении практических вопросов типа как предотвратить побег, как организовать свидания с родственниками и т.д. Тем не менее, он вынужден был досрочно прекратить эксперимент, когда его коллега (а по совместительству невеста) по имени Кристина прямо высказала ему, что он поступает ужасно по отношению к молодым людям, позволяя одним продолжать издеваться над другими.
Тюремный эксперимент наложил неизгладимый отпечаток на всю последующую жизнь Филиппа, как в профессиональной деятельности, так и за её пределами. Так, уже на старости лет он использовал свои знания, в том числе полученные в результате осмысления упомянутого исследования, в ходе общественной дискуссии о событиях, происходивших в иракской тюрьме Абу-Грейб. Филипп откровенно высказывал непопулярное мнение о том, что американские военнослужащие, совершавшие зверские издевательства над заключёнными – арабами, были вовсе не «гнилыми яблоками», а обычными яблоками, оказавшимися в плохой бочке.
Джонни понимал Филиппа, несмотря на дурную службу, которую лично ему сослужили идеи социальных психолухов, таких как Филипп, в истории с Леночкой. Ведь они любили говорить о склонности людей объяснять поведение других диспозиционными (внутренними) факторами в противоположность ситуационным (относящимся к обстановке). Такая тенденция получила название «основной ошибки атрибуции».
Проникшись этой идеологией, Джонни был щедрым в своих интерпретациях и до последнего старался давать людям шанс, пытаясь объяснить их дурные поступки негативным влиянием окружающей среды. Например, Леночкину алчность и паразитизм он мог связать с неспособностью в своё время её мамы – одинокого инвалида обеспечить её на уровне семей с более высоким достатком, а также отсутствием у неё знаний и интересной работы, которые позволили бы ей добывать средства самой. Кроме того, из своего опыта знакомств на соответствующих сайтах Джонни хорошо знал о моде среди нынешних девиц садиться на шею не только своим мужьям и любовникам, но и вообще людям, которые по доброте душевной позволяют так с ними обращаться.
Несмотря на это, Джонни не был настроен против Филиппа и его коллег. Они честно делали свою работу, в отличие, например от устроителей отечественных тренингов, где одних людей обучали подло использовать других. Просто теперь Джонни знал, что в одних ситуациях более уместен «социальный», а других – «клинический» подход. Так как есть люди, чьи души искалечила жизнь, а есть эмоционально горбатые от природы, такие, как Леночка, которых только могила исправит. И Джонни собирался просвещать других, как распознавать подобных типов и как иметь дело с ними.
В этот же раз, вспомнив в ходе разговора с Еленой про деда Филиппа, Джонни проникся его идеей о том, что героем в принципе может стать практически каждый, к которой тот пришёл уже на старости лет. Джонни мысленно возвращался к тем далёким временам своего ещё советского детства, когда он слушал рассказы школьных учителей, а также воспитателей и вожатых пионерского лагеря, про пионеров-героев. Джонни тогда восхищался их подвигами и даже где-то в глубине души завидовал их славе, понимая, что сам он никогда бы не сумел совершить подобное. Он был слишком труслив.
В то же время, Джонни уже тогда, ещё будучи глупым ребёнком, понимал, что люди становятся героями по-разному. Кто-то приносит себя в жертву, бросаясь с гранатой под вражеский танк. А кто-то пишет донос на собственного деда, чьи взгляды на жизнь и поступки представляются ему неправильными. Безусловно, как показывает история, во втором случае также могут убить, однако здесь всё же нет той трагической безысходности, безнадёжности, неизбежности гибели, которая всегда так пугала Джонни.
Вот и теперь, вдохновлённый идеями Филиппа, Джонни видел свой будущий подвиг вовсе не в одномоментном акте самопожертвования, но в титаническом противостоянии силам зла. Пробираясь сквозь мглу враждебности и непонимания окружающих, а также невыносимое чувство одиночества и отчаяния, сопровождавшие его всю его жизнь, он собирался дарить людям знание, которое осветило бы им путь в царство добра и справедливости.
Одержимый такими мыслями, на следующий день после встречи с Еленой Джонни уже не тосковал мучительно об отсутствии друзей и любви в его жизни, но активно пытался размещать на разных сайтах свои статьи и рассказы. И хотя его постоянно блокировали и удаляли из разных мест, он не собирался сдаваться. Ведь теперь он чувствовал себя героем, бросившим вызов вселенскому злу.
Однако под вечер произошло нечто совершенно неожиданное. Раздался телефонный звонок. Взяв в руки мобильник, Джонни увидел мигание до боли знакомой комбинации цифр: +7903192...
Он принялся судорожно внушать себе: мне больше не о чем говорить с этой тварью! Она мне всё равно не скажет ничего полезного! Только снова будет пытаться тянуть из меня деньги! В самом деле, а зачем же иначе ей тогда ещё мне звонить? Нет! Я герой! У меня другие, великие планы, и я не собираюсь больше на неё отвлекаться!
Но по мере того, как эти мысли пробегали в больной голове Джонни, словно незримая и неотвратимая сила тянула его ответить на звонок. И звала его: Муся! Мусечка!.. Он как будто отчётливо слышал этот голос, который мог быть таким восхитительно нежным, когда того желала его обладательница. И Джонни, который ещё мгновения назад был твёрдо настроен ни в коем случае не сдаваться, порывистым движением нажал на кнопку с зелёной трубкой...