В больнице ее продержали не долго, всего несколько дней. Порез заживал на удивление быстро, шрам аккуратно зашили, и рубец не бросался в глаза. А вот психолог ее изрядно помучил. С навязчивым сочувствием женщина вела с ней многочасовые беседы, пытаясь выяснить причину суицида, стремясь предотвратить это в будущем.
Целыми днями лил дождь, темное небо давило на психику, равнодушный человек скрупулезно выполнял свои трудовые обязанности, а Света рассматривала капли на стекле, то медленно ползущие вниз как улитки, то пролетающие стремительно, оставляя мокрые дорожки. Асфальт блестел, отражая в зеркале луж тоскливое небо цвета глаз одного… человека… демона… человекодемона.
- Пойми, дорогая, всегда есть причина для того чтобы жить. Достаточно одной, чтобы она удержала тебя от такого страшного поступка, - говорила женщина. – Вот у тебя есть родители?
Света молча кивнула, не отрывая взгляда от окна.
- Как ты думаешь, они расстроились бы, случись с тобой что-то страшное?
Света опять кивнула. Глупый вопрос.
- Так может, стоит подумать о них в первую очередь, прежде чем решаться на такой отчаянный шаг?
Опять кивок головы.
- Светочка, пойми, я желаю тебе…
- Я все понимаю, все. Вы даже не представляете, какая я умная и как я все понимаю! – воскликнула девушка. – Вот только дело уже сделано. Я сделала его, не подумав о расстройстве родителей, и если захочу сделать это снова, ни о ком кроме себя думать не стану. Просто не смогу. Понимаете, человек, по сути своей, эгоист, и его собственные переживания занимают его куда сильнее, чем размышления о благе его близких, так уж он устроен. Ну, я, во всяком случае. Для меня на первом плане всегда стоят мои личные переживания и эмоции. И человек не только эгоистичен, он еще и одинок. Никто, никто не может ему помочь, когда он в такой беде, в эмоциональной беде. И Вы не можете мне помочь. Зачем же Вы меня мучаете?
В комнате царил полумрак, но Света не разрешила включать свет. Ее раздражал яркий свет, громкие звуки, излишняя суета. Она выбирала самые темные углы палаты, уединяясь там, замыкаясь в себе и наслаждаясь тишиной. Вышколенный медперсонал не отвлекал ее. Просто время от времени на тумбочке у ее кровати появлялись таблетки, или тарелки с едой. И только эта женщина мешает ей сейчас с назойливостью мухи.
- Ну, Света, не наговаривай на себя. Какая ты эгоистка. Я вижу, как ты переживаешь. Я видела твою мать вчера, она любит тебя, и ты это понимаешь и принимаешь. Просто ты немножечко…
- А давайте сделаем так: я подпишу все Ваши документы, где надо, и сэкономлю Ваше время. Вы сможете потратить его с пользой для других Ваших пациентов, или решить какие-то свои дела, давайте? – Света наклонилась поближе к женщине, опешившей от такого предложения.
Та медленно выпрямилась, поправила очки и поднялась со стула.
- Понимаю, тебе сейчас еще трудно говорить об этом. Отдохни, а я зайду завтра, хорошо? Не грусти, пока, - и она, медленно задвинув стул под стол и, собрав свои бумаги и тесты в кожаную папку, направилась к двери. – Подумай, Света, вот о чем: если твоя смерть сделает хоть одного человека несчастным, то не стоит этого делать, - и она закрыла за собой дверь.
Следователь Ордена был напорист, и не собирался брать с нее липовые подписи. Его усталые карие глаза пристально разглядывали ее, профессионально выделяя характерные черты и особые приметы.
- Почему ты это сделала? – он сидел напротив нее с прямой спиной, расправленными плечами, перед ним лежала раскрытая тетрадь, в ней были сделаны какие-то записи.
- Просто захотелось, - Света сложила руки на коленях. Она опять смотрела в окно. Снова шел дождь. Август печалился вместе с ней.
- Тебя кто-то толкнул на это? – он внимательно взглянул на девушку.
- Нет, я сама, по личной инициативе.
- Должна быть причина. Она есть?
Света кивнула, потом пожала плечами.
- Какая? – он поднял на нее усталые глаза человека, загруженного работой, но вынужденного вести с ней сейчас этот бессмысленный разговор.
- КАМАЗ.
- Не понял, - он поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее, но в конечном результате сел также, как и вначале.
- Моя мечта погибла под колесами КАМАЗа.
- Поясни, - он не выдавал своих эмоций.
- Кажется, все и так предельно ясно.
- Кто сидел за рулем машины? – он взял в руки шариковую ручку.
- Моя злая судьба сидела за рулем машины, которая раздавила меня. Мне больше незачем было жить.
Следователь отложил ручку и отодвинул тетрадь.
- Конкретный человек был?
- Не знаю. Думаю, да. Не сама же машина ехала по встречной полосе.
- По встречной полосе? И что произошло?
- Она разбила все мои надежды.
- Ты пострадала в той аварии?
- Не я.
- А кто? – у него хватит терпения на тысячу вопросов, пусть она и не надеется, что он сорвется и прекратит этот разговор.
- Один человек.
- От него было заявление в Орден?
- Не знаю, может быть. А что, в Ордене могут восстанавливать сломанные позвоночники?
- Не думаю. По крайней мере, я о таком не слышал.
- Тогда какой смысл заявлять на неизвестно кого, если все бессмысленно. Все бессмысленно, - тихо произнесла она.
- Ты сделала это назло кому-то? – следователь пристально посмотрел на нее.
- Нет, всем все равно. Я сделала это просто так.
- Просто так не бывает.
- Раз я сделала, значит, бывает.
- То есть, как только ты выйдешь из стен этого госпиталя, ты снова попытаешься сделать это, потому что причина неизменна?
- Не думаю.
- Нет? Объясни.
- Просто не хочу больше.
- А если твое мнение изменится?
- Не думаю.
- Может, все же кто-то конкретно виновен в том, что с тобой случилось? Кто-то тебя подтолкнул? Можешь назвать имя?
- Что толку? Это не поможет.
- Мы проведем следствие, все проверим и выясним.
- И ничего не обнаружите. Я знаю.
- Уверена?
- Уверена.
- Так ты знаешь, кто он, просто не хочешь сказать?
- Нет.
- Нет – что? Нет, не знаешь, или нет, не хочешь сказать.
Света резко подняла голову и сердито посмотрела на мужчину.
- Если Вы не отстанете от меня сейчас же, я опять это сделаю. И появится конкретный человек, и у него будет имя. Кстати, как Вас зовут? – она зло посмотрела на него.
Офицер помолчал, потом придвинул тетрадь, взял ручку и стал что-то записывать.
- Психолог занимается с тобой? – спросил он, не поднимая головы и продолжая делать заметки.
- Да.
- И как успехи?
- Спросите у нее, она похвастается.
- А как ты сама считаешь?
- Сама я считаю, что она могла бы не приставать ко мне со своими глупостями. Я сделала то, что сделала. И если надо будет – сделаю снова. Или не сделаю, если опять же надо будет. Она здесь не причем, и ее нудные душеспасительные беседы тоже.
- Понятно.
- Когда я смогу уйти домой?
- Когда мы с тобой поговорим.
- А разве, мы с Вами не поговорили?
Мужчина поднял голову и посмотрел на нее.
- Я могу что-то сделать для тебя? Кроме того, чтобы отпустить тебя прямо сейчас?
- Наверное, - Света пожала плечами.
- Скажи.
- Посадите меня к себе на колени и погладьте по голове как маленькую девочку.
Рыцарь отложил ручку, выпрямился и уперся руками в стол. Его глаза сверлили девушку, но в них не было раздражения или возмущения.
- Плохо тебе? – спросил он.
- Плохо, - призналась девушка.
- Мне тоже так было, когда сын погиб. Его убили в драке, десятилетнего мальчика. Пятеро на одного. Просто так. Привязались, требуя денег. А у него и было-то только на школьные завтраки, их такая сумма не устраивала. Его долго били, кололи какими-то кольями, а потом еще живого закопали на пустыре, оставив умирать, под землей, без воздуха. Меня тогда не было в городе, я уехал на похороны своей матери в другой округ. И некому было мне помочь, утешить, погладить меня по голове. Но я пережил. Я выжил. Так мне сколько уж лет, и будет ли когда-нибудь еще ребенок – не известно, - он не сводил с нее взгляда.
- Боже, мне так жаль, - Света растерялась.
Чужая боль очень задела ее, но невозможность облегчить ее всегда мучила девушку. Как же это, должно быть, страшно: узнать, что твой любимый сын умер в страшных муках, и никто не пришел к нему на помощь.
- Спасибо.
- Их нашли? Этих … подонков?
- Нет. И это также тяжело, что преступники не понесли наказания, что возмездие не свершилось.
- Может, однажды эта история всплывет, и все вдруг станет явным? – попыталась ободрить его девушка.
- Тогда я не знал, что мне делать. То ли руки на себя наложить, то ли ринуться в бой, казнить и линчевать всех подряд негодяев и преступников, - продолжал откровенничать офицер.
- А Ваша жена?
- Она умерла при родах. Отдала свою жизнь ребенку, которого так жестоко уничтожили спустя десять лет. Я остался один. Совершенно. И тогда мне казалось, что жизнь бессмысленна.
- О, мне так жаль, офицер, - в ее глазах задрожали слезы.
- Знаю. Но я выдержал, не сломался. А у тебя чуткое отзывчивое сердце. И твоя чувствительность сыграла с тобой злую шутку - ты решила, что без любви конкретного человека не стоит продолжать жить. Так?
- Так, - Света опустила глаза.
- Тебя разлюбили? Отвергли? Предали?
Слезы закапали с ресниц.
- Он стоит твоей любви?
- Да, - на грани слышимости прошептала девушка.
- Тогда цени это. Дорожи ею, но отпусти его.
Мужчина ждал ответа, и Света кивнула едва заметно. У нее сжалось сердце, и ком подступил к горлу. У людей такие трагедии, а она тут со своими соплями. Ее любовь действительно остается с ней. Ей никто не мешает продолжать его любить.
- Отпусти, прости, перешагни и живи дальше, - продолжал вкрадчиво Рыцарь. - Ведь есть же у твоей жизни какой-то смысл, ты знаешь о нем?
Света опустила голову.
- Есть. Любить и быть любимой, - едва слышно произнесла она.
- Так вот люби и будь любимой. Полюби, и позволь любить себя. К тому же, я смотрю на тебя сейчас и понимаю, что это не сложно. Ты меня понимаешь?
Света взглянула на следователя. Он ей улыбается?
- Вы мне льстите, - проворчала она.
- Нисколько. Разве я похож на льстеца, на лжеца или пустоплета?
- Я не то имела в виду. Вы просто преувеличиваете.
- Я очень конкретный человек, человек слова, и я говорю всегда то, что думаю. А думаю я именно так: ничто не мешает тебе начать жизнь заново.
- Вы правда так думаете?
- Ты заставляешь меня повторяться.
- Простите меня, пожалуйста, - пролепетала она.
- За что? – он снова чуть заметно улыбнулся.
- Вам приходится тратить время на такую ерунду. Такие трагедии у людей случаются, а я тут со своими мелочами…
- Твоя жизнь – это не мелочи. Никогда так не говори и не думай, - строго произнес офицер. – Я уверен, тебе есть, за что уважать себя. Тогда и другие будут делать то же самое. Знай себе цену.
Он внимательно смотрел на девушку.
- Ты ее знаешь, - сказал он утвердительно. – Ты знаешь свои сильные и слабые стороны. Я вижу это. Ты знаешь все. Ты умная и серьезная девушка. Просто эмоции зашкалило, и ты не смогла удержать их в узде, на секунду ослабила контроль, и случилось то, что случилось.
Офицер откинулся на спинку кресла, продолжая анализировать Свету.
- Ты сама жалеешь, что сделала это. Ты хотела бы забыть, что это произошло, ведь так?
Света вздохнула. Было здорово находиться в присутствии сильного строгого человека, все понимающего, с таким проницательным взглядом, который освободит от необходимости что-то лепетать, объяснять и оправдываться.
- Твои родители живы?
Света кивнула.
- Ты работаешь?
Опять согласие.
- С кем живешь?
- У меня
А вообще, если бы "что сказал покойник" хмелевской был драмой, то что-то общее есть...
Хотя XVIII век мне нравился больше :)