Открыв глаза, Света увидела белый потолок. Немного подумав, она поняла, что это не ее квартира, у нее потолок другой, не такого…казенного вида. Она скосила взгляд в сторону, стены тоже были белыми. Глаза сразу заломило, и Света прикрыла их. Она не помнила, что было до того, как она оказалась здесь. Но все болело, все тело ныло, в голове кто-то тюкал молоточком, осторожно, но безостановочно. По ней проехался локомотив? Локомотив… поезд… она была на вокзале… Ее кто-то преследовал, и, кажется, она куда-то прыгнула. Девушка тихо застонала.
Сидящая возле ее кровати молодая женщина встрепенулась и тут же положила ей руку на лоб, погладила волосы и взяла градусник, энергично встряхивая его.
- Где я? - не открывая глаз, спросила Света.
- Вы в больнице Святого Луки, - тихим приятным голосом сообщила женщина. - Вы упали и сломали ногу. Чувствуете боль?
- Немного.
Точно, она упала с высоты второго этажа. Сломала ногу. Но почему так болит в боку? Кто-то вбил ей туда огромный кол, который периодически незримой рукой проворачивает. Боже, когда же она уже забудет про боль? Когда ей станет легко и спокойно жить?
- Страшного ничего нет, все уже позади, Вы скоро поправитесь, - женщина сунула ей подмышку градусник и снова укрыла ее одеялом, хотя в палате было не холодно. Видимо, ей необходимо всячески показывать своей пациентке, как она о ней заботится.
- Кто Вы?
- Меня зовут Анна. Я буду ухаживать за Вами. Все, что Вам понадобится - будет сделано, только попросите. Хорошо?
Но женщина не дождалась ответа. Света отвернула голову. На инкрустированном столике, заставленном какими-то пузырьками, в большой красивой вазе стояли розы, штук тридцать.
- От кого это? - спросила она.
- Это прислала Ваш друг, Арсений. Вы два дня пролежали в беспамятстве, но сегодня, наконец, очнулись. Он будет рад увидеть Вас.
- Стоило мне прийти в себя, как я тут же слышу об этом человеке, - раздраженно проговорила Света. – От него можно хоть где-нибудь укрыться, кроме беспамятства? Или мне постоянно придется ломать ноги и руки, чтобы исчезать хотя бы на время из мира, где он царит и правит?
Анна удивленно посмотрела на нее, явно не понимая мотив такого отношения к этому деловому и значительному человеку.
- Арсений каждый день бывает здесь, - проговорила она. - Я не впускала его, пока Вам было плохо, но он приходит каждый день и приносит Вам свежие цветы. И сегодня принесет. Он будет очень рад наконец-то увидеться с Вами.
Света обвела глазами чистую комнату с огромной кроватью, двумя мягкими креслами, комодом и аккуратным столиком возле кровати.
- А почему я здесь одна? Где остальные больные?
- Это только Ваша комната, палата на одного, Вы понимаете? Это все для Вашего покоя и скорейшего выздоровления, - благоговейно улыбнулась сиделка.
- О, это тоже подарок от Арсения, и гадать нечего, - проворчала Света.
- Да, он всю больницу на уши поставил, когда Вас сюда доставили. Лично завотделением осматривал Вас по его требованию. Он заставил всех крутиться вокруг Вас. Он такой заботливый, и такой влиятельный. Вам достался лучший люкс во всем отделении.
Ну надо же, и эта дама вступила в клуб обожателей прекрасного Арсения. Этого для Светы достаточно, чтобы испытывать к женщине неприязнь и недоверие. Можно подумать, что Арсений ее просто облагодетельствовал, в раздражении Света снова прикрыла глаза, давая понять, что хочет покоя и тишины.
Женщина оказалась понятливой, и тихо вышла в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь.
Когда Арсений, дрожащий от волнения и нетерпения, тихо зашел в палату, Света спала. Он поставил свежие розы в вазу, пристроил на краешке заставленного стола пакет с экзотическими фруктами и подошел к кровати. Разочарованно и грустно он смотрел на девушку, сожалея, что она снова спит. Ему понравилась ее новая прическа, это говорит о том, что она приходит в себя, решила сменить образ и начать все сначала. Вероятно, время страшной депрессии для нее закончилось. Теперь все будет по-другому, и в их отношениях тоже все изменится.
Он так хочет покоя и ласки, так мечтает забыться с нею, так жаждет ее любви. От избытка чувств он вздохнул. Кончиками трепетных пальцев осторожно провел по нежной щеке, расправил бровь, хотел прикоснуться к приоткрытым губам, но так и не решился. Погладил мягкие пушистые волосы, заботливо расчесанные сиделкой, еще раз бросил на нее грустный нежный взгляд и вышел из комнаты так же тихо, как и вошел. Его появление в палате мог выдать только легкий едва уловимый аромат дорогого утонченного парфюма и свежие розы в вазе.
В коридоре его окликнула сиделка. Она быстро шла к нему, робко глядя на него. Его красивое лицо с грустными глазами и пристальный взгляд опять смутил ее, а этот шрам, к которому так сложно привыкнуть, смущал ее еще больше, но она непременно должна с ним поговорить. Это касается ее подопечной. Нет, нет, с ней и вправду все в порядке, у них сложились вполне хорошие отношения, учитывая ее замкнутость и отчужденность, и своим жалованьем она тоже очень довольна и благодарна ему за его щедрость, но все же, Светино состояние ее немного беспокоит.
- В чем же дело? - Арсений остановился и повернулся к женщине.
- Понимаете, - она замялась в нерешительности, - в общем, мне не известно, знаете ли Вы об этом...
- О чем? - он был серьезен и ждал объяснений. Ее замешательство насторожило его.
- У нее все тело в кровоподтеках, - и она опустила глаза, видя, как побледнел Арсений. Она уже стыдилась того, что еще недавно подумала, будто он способен на такое. - Да, и еще все в шрамах. Ну, происхождение одного я точно могу объяснить - она упала на стекло, раздавив его своим телом и распоров себе бок, чудом не задев никаких жизненно важных органов, ну а остальные шрамы получены ранее, до того, как она попала к нам в больницу.
- Да, у нее есть один шрам на ноге, ее пнули очень сильно, на икре сбоку, - сказал Арсений, не сводя глаз с женщины и не совсем понимая, к чему она клонит.
- Есть еще один, - проговорила женщина. - У нее огромный шов на руке от локтя до кисти руки. Думаю...- она вдруг замолчала и отвела взгляд.
Арсений подошел к ней, схватил ее за плечи, чем ужасно испугал, и, не обращая внимания на это мрачно проговорил, сверкая глазами, оставив светский тон и перейдя на ты:
- Что? Что ты думаешь? Ну, говори! - он слегка потряс ее.
- Думаю, что она, вероятно, пыталась покончить жизнь самоубийством, - быстро проговорила женщина, очень испуганная неожиданной реакцией Светиного покровителя.
Этот угрюмый мужчина внушал ей невольный страх. Своей холодной красотой, недоступностью, пренебрежением ко всем чинам в ее госпитале, властностью и непонятной мрачностью. С такими способностями, имея возможность получить все, что ему надо, и умением заставить подчиняться себе всех, кого угодно, он далек от того, чтобы наслаждаться жизнью и брать от нее все, получая удовлетворение.
Высвободившись из его сразу после этих страшных слов ослабевших рук, Анна отошла на шаг назад.
- Извините, - пробормотал Арсений, приходя в себя. – Я прошу прощения. Я напугал Вас? – он убрал волосы со лба, потянулся за пачкой сигарет, но вдруг вспомнил, что курить здесь не полагается, и снова убрал ее в карман пиджака.
Молодая женщина кивнула, и продолжила:
- Полагаю, что, возможно, перелом ноги, это вовсе не то, чего она добивалась, спрыгнув с балкона на вокзале, - и тут же поспешно продолжила, опасаясь, что этот великан снова затормошит ее, торопя с объяснением. - Можно предположить, что это была еще одна попытка свести счеты с жизнью.
Арсений стиснул зубы и прижался к стене, закрыв глаза. Действительно, почему он не подумал об этом сам? Конечно, он впервые слышал о шраме на руке, но он ведь знал, что она умеет прыгать. Сиганула же она со второго этажа со сломанным ребром и перебитой ногой! А тут – прыгнула, не глядя, не думая о последствиях. Неужели это из-за него? Прыгнуть куда угодно, лишь бы не достаться ему? Боже, что она за человек такой! Что за девчонка! Почему она так не ценит свою жизнь? Почему она так сильно ненавидит его? Или, это все из-за китайца? Да, эта история с Кьенгом здорово подкосила ее. Может, не стоило так быстро начинать свою атаку, и надо было дать ей больше времени, чтобы прийти в себя?
По коридору проходили люди в халатах, больные и их посетители, проносились беспечно смеющиеся дети, а он стоял и думал о том, что безнадежно влюблен в девушку, которая не хочет жить. Она любит другого. Это из-за Кьенга она порезала вены, это из-за него она спрыгнула с балкона - она не хотела достаться его врагу. Даже выведенный из игры он не дает ему покоя. Арсений сжал зубы, чтобы не закричать. Он открыл мутные глаза и обратился к дрожащей медсестре, увидев какая она худенькая и маленькая. Она, вероятно, боится его. При этой мысли он улыбнулся. Она-то уж никогда не сможет ненавидеть его, только Света может так чувствовать, боясь и ненавидя одновременно.
- Вы не проводите меня в бар? - улыбнулся Арсений молодой женщине. - Ужасно хочется выпить, а я в Вашем заведении еще не очень ориентируюсь.
- Да, конечно же, а может, лучше капелек?
- Каких еще капелек, - рассмеялся Арсений, и оба услышали в этом смехе нотки отчаяния, - я к ним не чувствителен. Меня и алкоголь почти не берет.
Они сидели за столиком, наклонившись друг к другу, как заговорщики, и Анна ловила себя на мысли, что уже не боится этого человека, а просто очень жалеет, потому что он несчастен, она это видит. Таких одиноких и несчастных людей она, наверное, еще не встречала. Что у него за судьба, что с ним случилось? Чего ему не хватает для полноценной жизни, если есть почти все, кроме счастья и душевного покоя?
- А что еще сказал врач? - спрашивал Арсений, пробуя коньяк маленькими глотками. Анна крутила бокал в руках, не решаясь принять такое дорогое угощение.
- Максим Петрович сказал, что у нее нервное истощение, очень серьезное. Она стала психически неуравновешенной и любое даже малейшее потрясение сейчас может сыграть с ней злую шутку. Я выражаюсь сейчас простым, не медицинским языком, - пояснила медсестра, - чтобы вам было понятно.
- И все же я не понимаю, - Арсений боялся принять эту информацию. Ему было страшно за девушку, которая не собиралась принять его помощь, его поддержку и покровительство, предпочитая страдать в одиночестве, ото всех скрывая свою душевную боль.
- Понимаете. Я вижу это, просто это Вас пугает. С ней может случиться что угодно, удар, потеря рассудка, состояние аффекта, словом, она может сойти с ума. Ее нервы напряжены до предела. Ей нужен длительный покой и никаких потрясений.
- Она может стать безумной? - Арсений похолодел.
Его тоскливый взгляд блуждал по полупустому помещению бара, обычного и грязного, как в любой другой больнице. Но он знал, что в этом медицинском заведении великолепное обслуживание и поэтому именно сюда он поместил Свету, не жалея никаких средств на ее лечение.
Две недели он приходил постоянно каждое утро, но встречался только с сиделкой, справляясь у нее о самочувствии девушки. Анна всегда радостно улыбалась ему, по-прежнему смущаясь его взгляда и робея. После сказанного в баре он не хотел нервировать Свету, понимая, что еще рано ему выходить на первый план в ее жизни. Он опасался за ее нервы и готов был терпеть разлуку с ней долгими
