Счастливого полёта!
Каждую весну, когда у заборов ещё лежат остатки снега, я отвязываю от столба шест, с прибитым к нему скворечником и произвожу, так сказать, профилактический осмотр. За год птичьему домику крепко достаётся: летом его обжигает жаркое солнце, секут дожди, зимой стужа, вьюги — всё это, естественно, оставляет свои следы. Где-то надо гвоздь вколотить, где-то шель проконопатить, чтобы ветер не сквозил, по необходимости заменить ветку, на которой скворцы обычно отдыхают после праведных трудов, Сделав всё необходимое и водрузив скворечник на прежнее место, я с чувством выполненного долга начинаю ожидать прилёта скворцов.
Пожалуй, нигде не ожидают этих пернатых с таким нетерпением, как в Росси. А в Сибири особенно. Прилёт скворцов – это весна, это яркое улыбчивое солнце, ожидание чего-то нового, необыкновенного. А всё от того, что очень уж коротко сибирское лето. Недаром у нас говорят: июнь ещё не лето, а август – уже не лето.
И вот, однажды утром, я увидел первых скворцов. Они носились по округе стаями, садились на деревья, кустарники, распевая свои призывные песни. Не забывали и о скворечнике. То одна парочка примостится на ветке, прибитой к шесту, то другая, в отверстие заглянут, нырнут туда, опять выскочат, а там уже новые претенденты пдлетают, и начинается тогда между ними нешуточная свара за место под крышей. Дня два можно наблюдать соперничество задиристых самцов, пока кто-то не окажется более сильным и ловким. Закон природы – что тут скажешь! Впрочем, я не исключаю, что победителем могла оказаться та самая парочка, которая жила в прошлом году. Всё может быть — разве отличишь их друг от друга?
Когда чинил скворечник, я не выбросил старое гнездо — скворцы сами разберутся что им выбросить, а что оставить. Этим они и занимались несколько дней, а на утренней и вечерней зорьке предавались любовным утехам. Это надо видеть и слышать! Как же самозабвенно они любили друг друга! А их пенье, их телодвижения… Растопырит самец свои крылышки, переливающиеся на солнце всеми цветами радуги, затрепещет ими, запрокинет головку к небу и такие начинает выводить трели, свисты и пощёлкивания, что стоишь с открытым ртом, сам готовый примоститься рядышком. Где-то я читал, что скворцы от любовного восторга и упоения теряют даже сознание. Вот бы и нам так любить!
После восторженных дней любви наступают житейские будни. Скворчиха откладывает яйца, потом садится их высиживать, и все заботы о пропитании ложатся теперь на главу семейства. Весь день, без устали, летает неугомонный скворец по близлежащим полям и огородам, выискивая корм для своей подруги.
Дни текут за днями, проходит определённое время, и вот из скворечника начинают доноситься вначале слабые, а потом всё более и более требовательные крики птенцов. Для родителей наступает самая горячая пора. Теперь уже не до любовных утех. Со стороны видно, как они устают! Присядут на ветку, крылышки опустят и сидят без движения, глотая воздух открытыми клювами. А через минуту опять за работу.
Время шло, май близился к концу, и, неожиданно для себя, я заметил, что уже пару дней не вижу скворцов. Улетели? Рановато, вроде бы… Подойдя к шесту, я услышал доносящийся из скворечника крик птенца. Вот тебе на! Птенец там, а родителей не видно и не слышно. Не было их и на следующее утро. А ближе к вечеру, вдруг, вижу: из отверстия высунулась вначале желторотая головка, а потом и сам птенец. Он с неимоверным трудом выбрался на летку, отдышался немного, повертел широко распахнутым клювом по сторонам, потом взмахнул крылышками и ринулся вниз. Пролетев метров десять, он неуклюже спланировал на землю и враскачку, припадая то на одно крыло, то на другое, заковылял по огороду. Увидев меня, он ударился в панику и забился в ближайший смородиновый куст. Я огляделся, нет ли поблизости кошки: беззащитный птенец мигом станет для неё лёгкой добычей. Подойдя к кусту, я с трудом извлёк из веток трепещущего, истошно кричащего птенца. Что же мне теперь делать с этим желторотиком? Оставлять нельзя – кошка сцапает. Я подкинул птенца вверх в надежде, что он долетит до скворечника и спрячется в нём, но, не пролетев двух метров, он тут же свалился на землю. Я опять подобрал его. Если бы не командировка, в которую завтра должен ехать, я непременно взял бы его к себе в дом и выкормил. Вот ведь задача
…
И тут я увидел подходившего к забору соседского парнишку Саню. Было ему лет десять или одиннадцать
— Что это у вас? – спросил он, с нескрываемым любопытством разглядывая птенца.
— Да вот, — говорю, — выпал из гнезда — слабый ещё, летать не может. Не знаю, что с ним делать.
У мальчишки мигом загорелись глаз
а.
— Отдайте его мне!
— А где его держать будешь? За ним, Саня, уход нужен.
— У меня клетка есть. От кенара осталась. Я выкормлю!
Я недолго раздумывал и с лёгким сердцем передал птенца мальчишке. Саню я знал и был уверен, что слово своё он сдержит.
Что же всё-таки произошло, размышлял я позднее? Почему скворцы бросили птенца на произвол судьбы? Это у людей случается (в последнее время чаще и чаще) оставлять своих детей в роддомах или подбрасывать в подъезды, а тут – птицы… Разве это не противоречит самой природе!
Для птиц, как потом выяснил, у меня нашлось оправдание, но не для людей. Зима была малоснежной, снег быстро стаял, не успев пропитать землю влагой, и до самого июня не выпало почти ни капли дождя. Жара, сушь небывалая! Даже комарья нынешней весной было мало, хотя это время года для них самое раздолье. Дождевые черви глубоко ушли в землю, в выгоревшей траве ни букашек, ни личинок, ни жучков. Вот от бескормицы и улетели скворцы со скворчатами раньше времени в леса. Оставшийся, вероятней всего, оказался самым слабым и не смог улететь вместе с семьёй.
.
Вернувшись из командировки, я увидел Саню и поинтересовался о судьбе птенца. Сияя глазами, он сказал:
— Скоро выпущу. Он по комнатам уже вовсю летает! Не стану я его в клетке держать.
-Ну и правильно, — сказал я. – Пожелай ему счастливого полёта!
