этого в его глазах. Это как приобрести старинную вазу эпохи Мин просто для интерьера, в отличие от сумасшедшего коллекционера, который готов отдать за нее все свое состояние.
Арсений смотрел на меня и видел меня насквозь, всю, Берт смотрит, и видит просто вазу эпохи Мин. Не более того. Арсений сжигал меня в огне своей страсти, пугал своей неистовостью, сводил с ума своей властностью и силой. Мне не хватает этого урагана чувств, когда я вижу Берта. Он как луна, которую видно лишь тогда, когда на нее попадает луч солнца.
Арсений был сумасшедшим, Берт лишь подражатель. Он знает, сколько я стою, но не он определяет цену. Он может заплатить, но зачем ему это нужно, он и сам не скажет.
Арсений сводил меня с ума, заводил и шокировал, он все делал неистово и безудержно. Любил так, что кружилась голова, ненавидел так, что становилось страшно, убивал – со страстью, преследовал со страстью, все делал со страстью. Это его натура, это его содержание. Если он играет на гитаре и поет – то делает это на разрыв. Если он танцует, то после этого можно лечь и умереть, и тому, кто исполнял танец, и тому, кто это видел. Поверь, я знаю, о чем говорю. Если он кого-то ненавидит – тому остается только умереть, другого выхода у него просто нет. Если он кого-то любит – то объект его обожания не увидит божьего света, пока не сдастся на милость победителю… - Света опустила голову. - И мне не хватает этого чувства. Я не чувствую Берта. Не вижу его, не ощущаю.
Катя молчала, удивленно хлопая ресницами. Света мешала ложечкой растаявшее мороженое.
- Дорогая, ты уверена, что Берт действительно не понимает, чего хочет от тебя и для чего ты ему нужна? – робко спросила Катя.
- Да. Берт на самом деле не знает, что со мной делать, для чего я ему нужна, и на что я способна, и что от меня можно получить. Это как с картошкой в 17-ом веке, - Света оживилась, найдя подходящий пример для объяснения. - Когда Петр 1 завез ее в Россию, весь двор сходил с ума – была введена новая мода – украшать прически придворных дам прекрасными цветками цветущего картофеля, прикинь! А клубни выбрасывались за ненадобностью! И только позже оказалось, что их можно употреблять в пищу! Просто об этом никто не знал!
Катя раскрыла глаза.
- Да что ты говоришь! – протянула она.
- Для Арсения я, возможно, на какое-то короткое время была смыслом жизни, для Берта же я та самая картошка, неизвестный овощ, неизвестного назначения. Но типа очень нужный, - Света грустно усмехнулась.
Она не собиралась прощать Берту то, как он с ней поступил тем вечером. Она по-прежнему оставалась под действием того проклятого соглашения, которое никто не решался нарушить, даже самый близкий друг Арсения, когда ей так надо было избавиться от незримой и неосязаемой, но по-прежнему действующей власти узурпатора.
- И что же с вами будет? – спросила Катя. На самом деле, она задала самый важный вопрос, на который у Светы не было ответа.
- Не знаю. Может, он тоже женится, - Света пожала плечами. – А может, я раньше умру от тоски.
- От тоски? Почему? – тихо спросила Катя.
- По счастью…
***
Он стоял со спутанными волосами, тяжело дышал, губы были разбиты в кровь, но он улыбался. Страшной улыбкой, от которой холодела кровь в жилах мужчины, сидящего на стуле. Тот был крепко связан и не мог пошевелиться. У его ног на грязном полу полулежала девушка, в которой сейчас с трудом можно было узнать красавицу Оксану Спивак. Лицо ее было испачкано в грязи, залито слезами, она протягивала к Арсению руки и умоляла ее пощадить пленника. При каждом движении на руках мелодично позвякивали золотые браслеты.
- Пожалуйста, милый, ради нашей любви, умоляю тебя, - просила она навзрыд, - прошу тебя, пощади моего отца!
Где-то капала вода, по капле, медленно и громко плюхаясь в большую плоскую лужу, неподалеку шуршали мыши, несло зловонием из канализации. Темное помещение подвала, опоясанное трубами с вырванной местами стекловатой, освещал лишь одинокий фонарь, который стоял у ног мужчины с оружием в руке. Мрачная фигура в длинном черном плаще. Недалеко от двери, висящей на одной ржавой петле, лежал человек в луже крови, ноги второго были видны при тусклом свете фонаря в соседнем помещении.
- Почему здесь? – произнес, наконец, связанный мужчина. Седой, с благородным лицом, привыкший приказывать и получать от жизни все. Его дорогой, сшитый на заказ пиджак, был порван и испачкан. Лицо перекосил страх и брезгливость. Такой финал ужасал его.
- Собаке собачья смерть, - произнес Арсений, сверкнув глазами.
- О, нет, милый, не говори так, - снова заплакала Оксана. – Зачем ты так!
Эта ситуация не укладывалась у нее в голове. Еще вчера все было так хорошо. Ее нежный красавец муж забрасывал ее подарками, дарил ей ночи любви, она купалась в его внимании. Из заграничной командировки, продлившейся незапланированно долго, прилетел ее отец, горячо любимый человек, самый близкий на земле.
Оксана готовилась к этому вечеру задолго до его наступления. Она продумала меню, вызвала лучших поваров, благо, с таким мужем она могла не стесняться в средствах. Сшила на заказ новое платье. В большой гостиной ее родного дома был накрыт шикарный стол, вышколенные официанты, нанятые специально для обслуживания этого закрытого семейного ужина, ожидали своего выхода, коротая время в специально отведенной для них комнате.
Девушка изъявила желание поехать в аэропорт вместе с мужем. Она не могла дождаться, когда представит отцу своего мужа. Красивого, видного, известного, ее собственного. Она с детства имела все самое лучшее. Лучшие игрушки, самые красивые платья, самые известные в школе мальчики, самые дорогие машины. И вот теперь она стала обладательницей лучшего и самого достойного в ее жизни приза – Арсения Лугового. В его городе он известная личность. Оксана гордилась собой, тем, что смогла привлечь его внимание, и даже женить его на себе. Она была довольна тем, что он думал недолго и совсем не колебался.
Ей не терпелось представить его своему отцу, главе города. Арсений волновался как ребенок. Оксана с улыбкой поглядывала на него.
- Не волнуйся, дорогой, - сказала она, взяв его за руку. – Ты очень понравишься моему папе. Он полюбит тебя.
Арсений посмотрел на нее большими темными глазами. Их серый блеск выдавал его беспокойство, но только для очень внимательного наблюдателя, к которым Оксана Спивонякина не относилась никогда. У него были свои причины для нетерпеливого и беспокойного ожидания. Если этот человек сорвется с крючка, то может оказаться так, что его будет уже невозможно достать когда-нибудь в будущем. Надо сработать без ошибок. Недаром он посвятил этому плану несколько лет. Он тренировал терпение, он научился ждать, он перестал себя жалеть, он шел по головам, к своей единственной цели – к этому человеку.
Непроизвольно время от времени он прикасался к груди, где под одеждой алел рубец от пули, его первой в жизни пули, полученной в тринадцать лет рядом с трупом истерзанной и опозоренной матери, его поруганной святыни. Пришло время платить по счетам. А у этого человека накопилось ох как много просроченных квитанций!
К счастью и для Оксаны, и для Арсения, самолет прилетел вовремя. Никаких непредвиденных задержек не было, и в скором времени девушка уже неслась через весь зал к дорогому человеку. К человеку, который сломал всю его жизнь, перечеркнул ее одним махом, скомкал как тетрадный листок и вышвырнул в небытие.
Арсений натянул обворожительную улыбку и сделал шаг навстречу своей последней жертве.
- Ты умрешь, - сказал он будничным тоном, сообщая что-то само собой разумеющееся.
Но столько уверенности и силы было в его голосе, что все присутствующие задрожали. В его страшные серые глаза было невозможно смотреть. Хотелось закрыться, спрятаться, забиться в какую-нибудь нору и там исчезнуть навсегда.
Оксана закрыла лицо руками. Ее мольбы не действовали, перед ней стоял совершенно чужой, не известный ей человек, не ее Арсений. Этот монстр пришел из какого-то другого мира, в котором царит только смерть и хаос. Что ему здесь нужно? Она не знала, что ее отец сотворил это чудовище. Это его детище.
Связанный мужчина тихо заскулил.
- Помнишь меня? – Арсений медленно наклонился над ним, осветив свое лицо фонарем. Мрачная улыбка маньяка заставила седого нервно дернуться. Мужчина пригляделся и отпрянул.
- Этого не может быть, - пробормотал он, - не может быть. Ты не должен был выжить! Я тебя убил, щенок! Я лично тебя убил! Своими собственными руками! – он уже истерически кричал.
- Это ты сегодня не выживешь, - процедил Арсений. – Это я, я тебя пристрелю. Своими собственными руками.
- Тебя не должно здесь быть. Это сон, это наваждение, что происходит? - снова забормотал мужчина, невидящими глазами обводя грязные сырые стены темного помещения.
- А я ждал этой встречи много лет, - почти шептал Арсений. – Отмечал крестиком дни в календаре.
- Зачем ворошить то, что давно поросло быльем? – вскричал мужчина в отчаянии.
- Это для тебя поросло, дядя Паша, но только не для меня. Я живу этим вот уже двадцать пять лет. Пришло время ответить за все.
- Ты хочешь меня убить? Но это ничего не изменит! И никого не воскресит! Мертвые не встанут из гробов! – закричал благородный седой человек, глава города R-ска, и вены вздулись на его шее.
Он снова задергался на стуле, но мужчина, который покорял вершины, умел завязывать надежные узлы. Он всю жизнь делал все надежно, он берег свою жизнь для этой встречи. Не мог себе позволить умереть раньше, чем совершит возмездие.
- Изменит, Павел Андреевич, - шептал Арсений, не сводя с испуганного старика глаз. – Это все изменит в моей жизни. Это не воскресит моих родных, но даст новую жизнь мне. Сегодня я смогу, наконец, возродиться. И ничто не помешает мне сделать это. Или ты, или я. Я ставлю на себя.
- Что ты сделаешь с моей дочерью? – в волнении спросил мужчина.
Надо же, его заботит что-то, кроме собственной персоны. Да, с годами люди меняются, и часто – в лучшую сторону. Но то, что сделано в прошлом – как хвост, тянется по жизни, и это ничем не скрыть, не замазать и не завуалировать. Прошлое не переиграть, мертвых невозможно воскресить, за ошибки можно только заплатить. Кровью.
- Твоя дочь – моя забота, - сообщил Арсений, не глядя на девушку, замершую в ужасе. – Можешь попрощаться с ней. Твое время закончилось. Ты довольно пожил на этом свете.
- Арсений, милый, ради нашей любви… - начала Оксана.
- Милая, - Арсений с презрением передразнил свою жену. – Дочь своего могильщика я могу только презирать или жалеть, но никак не любить.
Он отошел на середину помещения, поднял оружие и выстрелил. Не имело смысла дальше тратить время на слова. Мужчина узнал его, и понял, почему он здесь. Ни к чему устраивать спектакль с угрозами и прощальными речами. Каждый получил то, что заслужил. Подонок – возмездие, Арсений – освобождение.
Девушка страшно закричала. Арсений молча ждал, когда она придет в себя. Когда она выдохлась, отпрянув от мертвого отца, он усмехнулся.
- Да, я примерно так себя чувствовал рядом с раздетым изнасилованным телом мертвой матери. Только был помладше тебя.
Он подошел к ней и присел на корточки.
- Ты убьешь меня? – спросила она бледнея.
Арсений молча разглядывал ее лицо, потом
