...Ян перебегал от одного пулемёта к другому. Каждый раз – одно и то же действие. Рывок и резкая пулемётная очередь бьёт по цели. На другом берегу, потом чуть дальше – в лесу. Ян давно уже ничего не слышит. Что значит давно – где-то с час. Его мозг и уши блокированы. Перед глазами только цель – едва различимые из-за густого тумана фигуры гитлеровцев. Ещё странно, как это он, бывший очкарик-скрипач, без очков сквозь молочную пелену что-то видит. А, имея абсолютный музыкальный слух – ничего не слышит.
Стрелять, стрелять, стрелять... Продержаться ещё чуть-чуть... Ещё, пока наши не придут.
Ян, как заводной волчок, в считанные секунды появляется то у одного, то у другого, то у третьего пулемёта.
Стрелять, стрелять, стрелять... Он уже даже не целится. Всё делает автоматически. Он оглушён. Он не слышит оставшиеся на него три пулемёта, каждые несколько секунд по очереди выплёвывающие, как из бешеного огурца смертоносные семечки – пули. Не слышит стоны товарищей, лежавших, как попало в траншее. Не видит, как и его погибшие друзья, хмурого неба и поседевшего Днепра. Но, они, ставшие вечными стражами мира и счастья, безмолвно, с одобрением «глядят на него».
Ян продолжает отстреливаться. А в это время, уже совсем близко, переправляется по понтонному мосту одна из многочисленных стрелковых дивизий.
Ян стреляет. Быстро заменяет патронную ленту. А гвардейцы продолжают форсировать Днепр. Молодой боец пока даже не осознаёт, что он сделал для своих.
Густой туман, отвага Яна и многих других бойцов помогли советским войскам быстро и с малыми потерями выйти на другой берег Днепра.
Вот наши уже в лесу ... Ян лежит с закрытыми глазами. Даже мысленно он продолжает стрелять. Его пулемётная рота долго держалась. Но, потом остались лишь трое пулемётчиков. В конце – он один. Он даже не был ранен. Только оглушён.
«Ничего, ничего, всё пройдёт», ласково, по-матерински приговаривала молоденькая полевая медсестра, гладя Яна по руке. Действительно, Ян скоро вылечится от контузии и снова пойдёт на фронт. А пока он беспокойно мечется на госпитальной койке. Наверное, его тело повторяет бесконечные рывки от одного пулемёта к другому...
Ещё очень долго Ян будет вспоминать этот день. Тогда командир гвардейской стрелковой дивизии долго всматривался в полевой бинокль.
«Что это за смельчак?» не переставая, спрашивал он о Яне. «Приказываю представить его к званию Героя Советского Союза».
«Это наш Котовский», любили с гордостью повторять его однополчане, радуюсь за присуждение ему высшей награды Родины.
Прозвище «Котовский» Ян завоевал не зря. Сам он был родом из местечка Котовск Одесской области. Ян часто приходил к памятнику знаменитого героя гражданской войны Григория Котовского, что стоял в центре местечка. Также, будучи ещё ребёнком, он мог часами простаивать возле экспонатов Музея Котовского, который был организован в доме, где герой прожил некоторое время до своей гибели в 1925 году.
«Эй, Котовский, где твои усы? Котовский, покажи свою саблю!» кричали местные мальчишки нескладному очкарику-подростку. А он даже не обижался. В мечтах Ян отождествлял себя с этим прославленным героем, а на деле – почти всё свободное от школы время делил между музеем и скрипкой.
Бабушка не могла нарадоваться, слушая, как её Янык играет на скрипке. Её же купили в самой Одессе!
А что с мечтами? В мечтах мальчик мчался на коне с высоко поднятой над головой саблей. Вот уже белогвардейцы совсем близко. Яныкова сабля угрожающе сверкает на полуденном солнце. Янык - сильный, мускулистый, остроглазый, впереди своего войска.
«Вперёд, вперёд, за мнооооооооооой!» кричит Янык-Котовский в воображаемом бою.
«Вперёд, вперёд, за Родину, за Сталина!» кричит Ян-пулемётчик, беспокойно мечась на больничной койке. Скоро, очень скоро он вернётся на фронт. Родине всегда нужны герои.
