Крематории Одессы

Его привязали к стулу и оставили в ванной комнате. Рук, связанных за спинкой он уже не чувствовал, но при  каждом движении в плечах и локтевых суставах вспыхивала адская боль. Их выворачивали со знанием.

Иван Сергеевич даже представить не мог того, что с ним случится в тот день, когда он выходил с Вероникой из дома. Они отобедали и шли в школу – преподавать и учиться. Накануне, вечером, позвонила завуч и попросила прикрепить к одежде георгиевские ленты. «Будет митинг», - пояснила Клара Германовна.
У Ивана Сергеевича ленточка красовалась на лацкане пиджака, чуть прикрытом плащом, у Вероники – на фартуке. Что-нибудь накинуть сверху красивая и статная девушка   категорически отказалась: «Мне жарко, дедушка!»
Приморский май грел город. Но весна была тревожной, люди собирались на Куликовом Поле, выступали, кричали, отбивались от откуда ни возьмись наехавших бендеровцев. Но какое им, с Вероникой дело до этих шумных сходок? Им надо готовиться к экзаменам.


Свернув на следующую улицу,  увидели свою старую двухэтажную школу, бывшую гимназию.  Из-за немногочисленности помещений занятия шли в две смены. Одни ученики и учителя возвращались, другие спешили в классы.
У перекрёстка остановились, ожидая зелёного света. Неожиданно рядом с ними  тормознула белая маршрутка, из неё выскочили двое молодцев, схватили внучку  и бросили её в салон.  Пытаясь понять, что произошло, Иван Сергеевич  кинулся за Вероникой.
Его тут же подхватили за руки, втянули в салон и прижали к сиденью.  Крепкий молодой человек в спортивном трико, дыхнув смесью перегара и запаха жёванной травы, хмыкнул:
- Сиди колорад!
Внучка полулежала на сиденье у перегородки с кабиной водителя, её придерживал другой парень, завернув левую руку за спину. А другой рукой шарил в ранце, выбрасывая книги, тетради, пока не достал сотовый телефон.
- Ух ти, остання Нокия.
Девушка застонала:
- Больно, оставьте телефон! Это подарок дедушки!
Сидящий рядом крепыш обыскал карманы Ивана Сергеевича. Достал телефон, деньги.  На пол выпало удостоверение заслуженного учителя Украины.
- Что происходит, кто вы! – крикнул пожилой человек.
- Ми люди, а ти селюк і дівка - росіяни... жуки!


- Отпустите нас, не имеете права!
- Відпуститим. В ООН поскаржся!
Машина на большой скорости уходила вглубь города. Через минут десять она въехала в ворота одноэтажного дома.
Иван Сергеевич заметил название улицы. Это не так далеко от Привоза.
Ворота за ними закрылись и похищенных пинками провели в дом. В большой комнате с грязным полом, столом, забитым остатками еды, бутылками и тарелками с окурками бросили на засаленный диван Вернику, а Ивана Сергеевича провели в соседнюю комнату.
Здесь за компьютером работал мужчина зрелого возраста, наголо постриженный.
- Ось, Бакан, привезли колорадів.
- Этого вижу, а кого ещё?
- Дівку, вона там.
- Тоже с ленточкой?
- Ага, колорадка.
- Сколько полосок?
- А я рахував?
- Три черных и четыре жёлтых. Я первый за жёлтую её оприходую, а вы по очереди или даже вместе.
- Прекратите! Вы что творите! – закричал Иван Сергеевич.
Бакан резко развернулся и ударил учителя в живот, тот согнулся  и тут же получил по почкам несколько ударов. Невероятная боль лишила его сознания. Он не слышал истошных криков внучки.



Иван Сергеевич очнулся в ванной. Осмотрелся. И с ужасом увидел в ванне обнажённое тело Вероники, лежащей лицом в красной воде.
Он закричал:
- Внуча, что они с тобой сделали!  
Но ни звука, ни стона, ни лёгкого движения.
Вошёл крепыш:
- А, колорад оклигав.
- Вы её убили? – с дрожью в голосе, ещё на что-то надеясь, спросил Иван Сергеевич.
- Ех, не дозріла твоя колорадка.
- За что вы её? За что лишаете жизни людей?  Вам хочется крови? Идите на мясокомбинат. Купайтесь там в крови!
- Ні тобі, ні твоїм друзям з Росії нам вказувати! Ми вашої крові вдосталь поп'ємо. Всіх вас вытравим, згноїмо і втопчем в землю!
- Подойди поближе, хлопчик. Да ты никак Микола, - приоткрыл заплывший глаз учитель. -  Во что ты превратился мальчик? Разве ты не помнишь меня, я был у вас на новоселье? И маму твою Екатерину Георгиевну помню.  Как же так?  Она добрейший человек! Она мухи не обидела в жизни! А ты…
- Дядько Вань? Це ви?
- Какой я тебе дядя? Ты внучку лишил жизни?
- Ні-ні, це вони!


Парень отступил к двери. Но её открыл Бакан.  Он нахмурил брови:
- Мик, я вижу ты душевно беседуешь с нашим врагом?  Он  же нелюдь! Как можно говорить с Ничем? Удави его вот этим ремнём!
В руках Бакан держал ремень от рюкзака в виде петли.
Он набросил  удавку на шею Ивана Сергеевича. Стянул и подождал, когда человек посинеет. Потом отпустил. Учитель судорожно задышал. Глаза у него налились кровью.
- Во, Микола, видишь процесс жизни. То она есть, то её нет.
- Бакан, давай його відпустимо. Він же й так не жилець.
- Вон ты о чем, жалостливый?  А ну-ка, тащи его в котельную, да прямо со стулом. Да и девку тоже, а то русалкой станет. А внизу подсохнет.
Ивана Сергеевича и мёртвую Веронику переволокли в подвал.  Там, на  каменном полу их положили рядом и облили бензином.
- Откройте поддувало, пусть утянет дым, - приказал Бакан своим подученным, кивая на нижнюю заслонку котла и поднёс к лужице горючего у своих ног зажигалку. Но потом раздумал и дал огонь Миколе.
- Давай воин, пусть посмердят жуки в нашем крематории!
В этот день жена Ивана Сергеевича и сын Семён оказались на площади перед домом профсоюзов. Спасаясь от бендеровцев забежали на первый этаж.
Почти одновременно над городом вознеслись к небу два дыма, который с жадностью вдыхал Сатана, пируя свой долгожданный праздник.  
Так и сгинула интеллигентная и дружная семья. Лишь мама Вероники, еще молодая, но уже с седыми прядями волос Софья, оплакивала погибших в общем пожарище и сбилась с ног в поисках дочери и свекра.