Видимость была только на крыльце, под тусклым фонарем, прикрепленным над дверью. Сбежав по скрипучим ступенькам, Света, окунувшись в океан холодного воздуха, оказалась в полной темноте. Проваливаясь в ямы, спотыкаясь на неровностях, она пошла наугад к железнодорожному полотну. Кожу обожгло холодом, но девушка не обращала на это внимания. Она перебежит на другую сторону, скроется в лесочке, и будет пробираться под пологом темноты, прячась за деревьями, стараясь идти вдоль железной дороги. Или она приблизится к своему городу, или дойдет до другого, подумала она со стоическим спокойствием. Главное, что никто не подкрадывается к ней со шприцом, не бросает ее своре голодных жестоких мужчин, не угрожает ей с перекошенным от злобы лицом.
Она победила! Она в который раз победила. Судьба с маниакальной настойчивостью подвешивает ее как ужа над раскаленной сковородкой, но ей постоянно удается извернуться, сорваться с крючка и выйти невредимой из этих передряг. Конечно, остаются душевные и физические шрамы, и боль от ушибов помнится долго, но что это значит, в конечном итоге, по сравнению с возможностью жить!
Тонкие балетки, захваченные в прихожей ее квартиры кем-то из похитителей, оказались слабой защитой от холода. Через несколько минут попадания в снежные лужи, они насквозь промокли. Ноги заледенели, но девушка отчаянно шла вперед, пробиралась сквозь заросли, и даже улыбалась. Она выбралась! У нее получилось!
Позади послышался шум. Поезд. Света подобралась. В голове пронеслась шальная мысль, сердце согласно забилось в груди, пальцы сжались в кулаки. Она просто попробует. Правда, ошибка может стоить ей жизни, ну, или инвалидности. И все же, стоит рискнуть. Победителей всегда поят шампанским. Не то, чтобы она хотела выпить, но быть победителем - пожалуй, да.
Обернулась, застыла. Прямо на нее несся локомотив, Света различила две фигуры за стеклом в кабине машиниста. Они не могли заметить ее во тьме леса, вдалеке от жилья. Никому и в голову не придет искать здесь человека. Она подошла ближе к рельсам, гудящим под тяжестью колес, перестук которых заполнил собой всю Вселенную. Да это просто разъяренный бык, его всего лишь надо схватить за рога. Света побежала наперегонки с пассажирским составом, яркие окна мелькали вперемешку с темными, зачехленными, кто-то спит, кто-то нет. Там тепло и уютно. И ей надо туда! Поезд стремительно несся вперед, вагоны заканчивались, а Света никак не могла решиться. Когда, чуть обернувшись, боковым зрением заметила последний вагон, без раздумий вскинула руки и, подпрыгнув, ухватилась за поручень.
Инерционная сила рванула ее как тряпичную куклу, поток ветра вышиб слезы из глаз, ледяной холод ожег кожу. Нога проехалась по ступеньке, свезя кожу, голень заныла, колено больно ударилось о металлический край, и девушка повисла на одной руке, которая вывернулась, от того что тело развернулось от удара. Но не было сейчас такой силы, реальной или потусторонней, которая заставила бы ее разжать кулак. Никогда в жизни Света не цеплялась за жизнь так, как сейчас за этот ледяной поручень последнего вагона скорого поезда. Нога нестерпимо ныла, но Света попыталась забросить другую ногу на ступеньки. Раскачавшись, она бросила тело вперед и вправо, прижав себя своей же силой к дверям, нога попала на твердую поверхность, девушка подтянула и вторую, ушибленную, свободной рукой ухватилась за второй поручень, и тогда перевела дух. Получилось, и инвалидом не стала. Что ж, второй раунд тоже выигран. Она вырвалась из подвала, она запрыгнула на поезд, она мчится вперед, к свободе, и скоро увидится с любимым.
Воспоминание об Арсении заставило сердце сжаться, сладко заныть, и стремительно погнать раскаленную кровь по венам. Что ж, зато согреется, подумала она, заставив себя усмехнуться. Значит, приходит в себя от только что пережитого страха.
Тридцать минут напряженного удерживания себя на ступеньках, навстречу ветру, с ледяными пальцами, вмерзшими в поручни, с застывшими на щеках слезами, с горячим бьющимся сердцем. Больная нога задеревенела, но это мелочи. Главное, не ослабнуть и не упасть.
В какой-то момент Света почувствовала, что поезд сбавляет скорость, она прислушалась, откуда-то издали ветер донес обрывки голосов, значит, впереди станция! К счастью для нее, вокзал оказался с другой стороны вагона, и Света прибыла на станцию незамеченной.
И тут же разочарование кольнуло острой иглой - это не ее сити. Ну что ж, просто дорога домой займет немного больше времени, нежели она мечтала. Голова хаотично работала в поисках решения. Денег нет, одета странно, не по погоде, рубашка в крови. Кстати, странно, но боль в разрезанных ладонях и кистях рук совсем не чувствуется, просто ушла на второй план, или даже на третий. Да что она голову ломает, просто подойдет к дежурному по вокзалу или полицейскому, и они свяжутся с Арсением. Он приедет за ней и заберет ее домой.
Девушка медленно спустилась на землю непослушными ногами. Расправила плечи, подула на скрюченные пальцы рук, пытаясь согреть их горячим дыханием, покрепче запахнула куртку. Какая удача, что она ее прихватила. Иначе, сюда прибыла бы промерзшая насквозь ледышка.
Сделала шаг в сторону, отступила от вагона, и уткнулась во что-то теплое и мягкое. Резко отскочив, обернулась, перед ней стоял молодой человек, по виду цыган, глаза озорные, улыбка дружелюбная. Света с подозрением его разглядывала. Наверное, местный бродяжка, подумала она и решила улыбнуться в ответ.
- Как прокатилась? - спросил чернобровый красавчик.
- Ну, ниче так, нормально, - она пожала плечами.
- Внутри было бы лучше.
- Знаю, но никто не собирался открывать мне дверь, я села по пути, - и осеклась, не стоит вдаваться в подробности. Мало ли, что у него на уме.
- Держи, - он протянул ей... кусок хлеба? Вот это да! Он что, принял ее за свою, за бродяжку? Но схватила хлеб и принялась глотать, почти не жуя. Ой, вспомнить бы, когда она в последний раз чего-нибудь ела.
- Спасибо, - запоздало вспомнила о благодарности. - А ты здесь живешь? - надо же как-то поддержать разговор со своим кормильцем. - Ну, на вокзале.
- Да нет, больше работаю, - он улыбался.
- Да? А что делаешь? Обносишь сумки и кошельки путешественников? - она надеялась, что эта шутка не обидит его.
Внимательно посмотрела ему в лицо. Глаза парня беспокойно стрельнули в сторону и снова сосредоточились на ней, белозубая улыбка стала еще шире. Она поздно заподозрила неладное, и поэтому, когда решила развернуться, кольцо крепких рук уже захватило ее в плен. И бесполезно было бить головой в подбородок, пинать по ногам и извиваться, пытаясь выскользнуть рыбкой или ужом, потому что веселый цыган резво достал из кармана тряпку, мгновенно смочил ее какой-то жидкостью из пластиковой бутылки, и поднес к Светиному лицу. Через пару секунд судорожных дерганий, она растворилась в небытие. Что же, маневр был отработан уже много раз. Именно такая работа приносила ему хорошую прибыль.
Схватив ее за ноги, вместе с подельником они потащили ее в темноту, подальше от фонарей, от многолюдья и цепких взглядов полицейских.
Очнулась Света от мерного покачивания. Ее голова болталась из стороны в сторону, не сильно, но постоянно, в теле слабость, руки и ноги отяжелели. Она с трудом раскрыла глаза, поводила зрачками по сторонам, и виски мгновенно заломило. С едва слышным стоном снова прикрыла глаза. Увиденного оказалось достаточно, чтобы понять, что дело довольно странное.
Она в поезде, в закрытом купе, лежит на нижней полке, а перед ней - спина, причем мужская. По характерным звукам можно предположить, что ее сосед по полке играет в карты, молча, но сопение второго его выдает. Значит, с ней двое мужчин.
Итак, что произошло? Ее вырубили на вокзале. Усыпили. Один симпатичный улыбчивый гад. Похитили. Опять?! Стоп, похитили? Но почему она не связана? Света хотела приподнять голову, но не вышло. Поворачивать - еще куда ни шло, но сил на то, чтобы подняться не оказалось. Хотела провести по лбу рукой, но руки, налитые свинцом, о чем принято говорить гипотетически, на самом деле не двинулись, не дернулись. Она едва пошевелила пальцами на ноге, но согнуть ногу в колене не смогла.
Тут уж паника охватила ее, не найдя никакого сопротивления. Липкий страх обхватал все тело потными пальцами, стало жарко, душно. Девушка лежала, судорожно хватая воздух ртом, страшась выдать себя хоть одним звуком. Она ничего не понимает, все очень странно. Что с ней сделали? Куда ее везут? Что ее ждет?
Сосед обернулся неожиданно, и тут же заметил ее раскрытые глаза, полные страха и растерянности.
- О, с пробуждением, - он криво усмехнулся. Редкие жидкие волосы прикрывают ранние залысины, толстое красное лицо лоснится от пота. В купе довольно жарко. - Как спалось? Что снилось?
- Что со мной? Где я? Кто вы? Куда вы меня везете? - она заметила, что ее беспокойство ничуть не трогает мужчину, а наоборот, забавляет. Губы едва слушались ее, словно после заморозки, как при удалении зуба.
- Эй, не слишком ли много вопросов для рабы? - проговорил он, по-хозяйски хлопая ее по щеке. - Лежи пока, терпи, горемычная, скоро все узнаешь.
- Для кого? - Света замерла. Она не ослышалась? Про какое рабство они тут говорят?
- Ты едешь домой, - сказал второй мужчина, которого девушке не было видно. - На плантации. Скажем так - это будет твой новый дом, - снизошел до объяснения мужчина. - Ты теперь раба, так что, привыкай, - голос красивый, завораживающий, усыпляющий.
Тот, кто сидел с ней рядом, развернулся к ней, приподнявшись, подхватил своими ручищами ее голову, оторвав от подушки, и резко выпустил. Голова безвольно упала обратно на подушку.
- Порядок, - мужчина расплылся в улыбке, словно утонул в жире. - Все под контролем, - сказал довольно.
Второй мужчина тоже поднялся с места и наклонился над Светой. Если бы не трагизм ситуации, она бы расхохоталась. Перед ней возникло лицо... Трубадура. Да, из детского мультика про Бременских музыкантов. Тот же нос картошкой, те же полные губы, даже прическа такая же, и волосы белобрысые, закрывающие уши. Только Трубадур слегка подрос и постарел, немного обрюзг, но это ничего. Он вполне еще симпатичный и миловидный, и голос такой ... сексуальный.
Посмотрел равнодушно, и снова уселся на свое место. Оба вернулись к игре.
- Спи пока, - велел ей толстяк с залысинами, - а то в новой жизни тебе редко будет предоставляться такая возможность, - он хмыкнул, отвернулся, и полностью забыл о ней.
А Света лежала, и слезы тихо катились по ее лицу. Осмысливать услышанное было просто страшно. Хотелось оттягивать момент понимания как можно дольше, словно этим можно отсрочить сам факт события. Значит, плантации. Света слышала легенды о том, что по всей стране похищают людей и обращают их в рабство. Об этом много писалось в газетах, были сюжеты по телевидению, но дело было покрыто мраком. Просто люди пропадают, просто ходят слухи, просто где-то существуют мифические плантации, на которых эти люди вынуждены работать.
Сердце рвалось из груди. Ее увозят далеко на юг, в горы, туда, откуда не возвращаются. Но она вернется, обязательно.
Вот парадокс - сейчас она может покинуть свой город, который еще так недавно был ей ненавистен, все заслоны подняты и препятствий
