СОБСТВЕННОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ.
Моя родовая ветвь… Выискивала информацию в Интернете, в фондах Брянского областного Архива, вписывала отрывки из воспоминаний мамы, Сафоновой Марии Тихоновны, сожалея о том, что не сделала этого раньше, когда были еще живы ближние родственники. И надеюсь, что даже эти скромные записки мои послужат потомкам и пробудят в их душах желание узнать что-то и своих предках.
САФОНОВЫ
Тягловые или черносошные, даточные или посошные люди, мои предки по отцу, карачевские* экономические крестьяне слободы* Рясника*: Христофор Иванов Потапов, Его жена Марфа Казмина, его сын Никита, жена Мария Казмина, его дочь Пелагея… Кажется, с укоризной смотрят они на меня из тёмного небытия и совестно мне, - совесть зарит! - но хочу, хочу избавиться от этого стыда-незнания о них. Так пусть любопытство и терпение помогут мне докопаться до значения незнакомых речений и, хотя бы размыто, словно в тумане, увидеть их, моих далёких предков, узнать, как жили, о чём тревожились, чему радовались, как одевались. И обернуться в незнаемое пособит мне Интернет да вот эта папка с выписками из реестров канувших в Лету годов.
Итак, вначале хочу узнать о тягловых или черносошных крестьянах.
«В отличие от крепостных не были они лично зависимыми, а потому несли тягло (налог) не в пользу помещиков, а в пользу государства. А даточные и посошные - временные рекруты в Русском государстве XVI-XVII веков, по указу набиравшиеся в княжеское войско по сошному окладу, - с сохи*»
Похоже, я начинаю распутывать сбившуюся нить размотавшегося клубка… Википедия, выручай! Что значит оклад – с сохи?
«Еще татары брали дань с сохи, а с XIII по XVII век дань стала податным обложением, а с 1678 года заменена дворовым числом, - соху стало составлять определённое количество дворов».
Сколького ж не знаю!.. Стыдно.
А теперь - к выпискам из документов Архива.
«1772 г. Ревизская сказка экономических крестьян слободы Рясника.
Иван Сергеев сын, переведен из д. Байковой того же ведомства. У него жена Устинья. Взята из слободки Рясника, написанной в последней 3-й ревизии. У них дочь, рожденная после ревизии Настасья полугодка…»
Но что за сказки и с каких времен проводились?
«Ревизские сказки – документы именной переписи податного населения с целью подушного налогового обложения, в которых указывались имя, отчество, фамилия владельца двора, членов семьи, отношение к главе семьи и включались лица мужского и женского пола. Проводились в селениях старостами с 18 до середины 19 века».
Так вот почему Архив не дал мне сведений более раннего периода! Жаль. Ну, что ж, тогда вначале попытаюсь узнать: как и с какого времени стал складываться класс крестьян на Руси?
«Издавна из Днепровского бассейна к севру и востоку за Волгу и Оку продвигались поселенцы, посреди лесов и болот отыскивали сухие места, отрытые пригорки, выжигали леса, выкорчёвывали пни, поднимали целину…»
И вначале селились они отдельными дворами, где после смерти отца одни сыновья оставались в "селе", а другие уходили на новые места, где и возникали однодворные деревни-починки, превращаясь в маленький двухдворный или трехдворный поселок «c пожнями*, и дворы, и дворища и орамых* земель, и с притеребы*, , и с рыбными ловищи*, и со всеми угодьи». А границы деревни тогда не обозначались, простора было много, и определялись тем, «что к той деревни потягло из старины, куды и серп и топор и коса и соха ходила из тое деревни».
«Куды и серп и топор и коса и соха ходили...». Значит, и не столь давние предки мои - прадед, дед, - пахали всё той же сохой... А, значит, и тем, и другим хватало работы зимой, летом, осенью, весной, как и рассказывала мама:
«Как только снег сойдёть и земля чуть прогреется, вот и начнется пахота. А пахали-то сохой... и сажали под соху, это только потом плуги пошли, те уже на колесах были. А соху-то в руках надо было держать, вот и ну-ка, потаскай ее цельный день! Посеить мужик, не перевернулся - сорняки полезли, полотье подошло, а тут уже и картошку окучивать надо. Ее ж по два раза сохой проходили, межи-то во-о какие нарывали! Вот потом она и вырастала с лапоть. А чего ж ей было не расти? На навозце, земля - что пух. Ступишь на вспаханное поле, так нога прямо тонить в земле-то... А покосы начнутся, жатва подойдёть?.Ох, и трудная ж это работа была - хлеб убирать! Его-то ведь зорями косили, а если лунные ночи, то и ночами… днем-то рожь жёсткая становилася, а зорями и ночью влага колосок схватываить и не даёть ему осыпаться, вот поэтому и жали, когда роса выпадить, а бабы так уж и старалися к утру перевёсел* накрутить из хорошей соломы. Заткнешь их потом себе за пояс, свернешь сноп* граблями, свяжешь перевеслом и ставишь, свяжешь и ставишь. И так часов до трех, пока жара не вспечёть, а спадёть, и опять пошли... Но снопы вязать - это еще ничаво, можно было, а вот серпом* жать... во когда лихо! Жали-то серпами днем, в самую жару, когда роса сойдёть. По росе не жали, не-ет, ты ж вся мокрая сразу станешь! Мы с мамкой мало ржи сеяли, так, бывало, обобьем ее сразу пральником*, вот и весь урожай, а Писаревы мно-ого сеяли! И вот как пойдем им помогать... Боже мой, ну до того руки исколешь!.. аж потом напухнуть. Ведь хорошая жница за день до двух копён нажинала, а в каждой - по пятьдесят одному снопу. И потому по пятьдесят одному, что последний сноп на самый верх стоймя ставился колосьями вниз, что б видно было: копна готова. Если рожь сырая была, возили ее сушить на рыгу, и у Писаревых бо-ольшая рыга* была. Привязуть эти снопы и как расставють!.. Тут уж дед цельными днями только и сушить её, топить соломой или суволокой*, и только потом молотили её, обмолачивали. Пока бабка встанить да завтрак сготовить, мужики копну и обмолотили в четыре цепа*. В хороший год пудов по десять с копны намолачивали. Оставляли сжатую рожь и до осени, если не управлялися, связуть в сараи, и кладуть там адонки… Что за адонки? Да это когда в сарае снопы складывають, то под них слой дядовника укладывають... мыши-то не полезуть туда, где дядовник. Вот и стоять потом эти адонки, а когда управлялися с урожаем, тогда и начинали молотить. Перевезуть эту рожь на рыгу, наладють печку, сушуть и молотють. И какой же потом хлеб душистой из этой ржи получался!.. Ну да, из ржи, ведь пшеницы у нас тогда еще не сеяли, пшеничную муку только к празднику на пироги и покупали, а так всё лепешки ситные пекли. Высеють ржаную муку на сито, вот и замесють тесто. Да попрохоней, пожиже ставили, а потом - на капустный лист и в печку. Бывало, все лето эти листья ломаешь, обрезаешь да сушишь, сушишь».
Но снова – к пращурам*. Вначале владения их были свободными заимками*, - земля была «ничья» или «божья», - но позже князья стали объявлять её своей и, хотя крестьяне уже платили налоги, но всё еще верили: «Земля царева и великого князя, а моего владенья и роспаши наши и ржи наши… и та деревнишка от веку вотчина дедов наших и отцей наших». Но в последующие века владельцев земель государственных или монастырских становилось всё больше, - «сила покоится на богатстве», - крестьяне превращались в арендаторов или холопов и в XIV–XV веках основной массив уже составляли слободы с крестьянами черных или тягловых (государственных) волостей, и к началу XX их стало около 80% населения Руси. И были они низшим неравноправным сословием разных категорий: приписные - феодально-зависимые, обязанные вместо уплаты оброчной и подушной подати работать на казённых или частных заводах, фабриках, - прикреплялись (приписовались) к ним; экономические - государственные крестьяне, образовавшаяся из бывших монастырских и церковных крестьян; помещичьи (наиболее многочисленные) - крепостные, принадлежащие дворянам-помещикам; дворцовые или удельные - принадлежавшие лично царю и членам царской фамилии (их земли назывались дворцовыми); черносошные – не были лично зависимыми и несли тягло в пользу государства.
А теперь, после такого расследования, снова - к моим не столь далёким предкам по отцовской линии:
«1850 г. Ревизская сказка экономических крестьян слободы Рясника. Христофор Иванов Потапов 53 (лет), его сын Иван 19 умер в 1849г., Ивана сын Василий 7, Христофора Иванова сын Никита 28, Никиты сыновья: Иван 4 умер в 1839г, от 2-й жены Василий 10, Александр 8, Стефан 5…»
И все они, мои экономические или казённые предки-крестьяне, еще указами Петра первого были закреплены из остатков не закрепощённых черносошных крестьян, однодворцев, беглых крепостных, нерусских народностей с завоеванных территорий и конфискованных церковных владений, так что, как говорила мама, «крепостными наши деды и прадеды никогда не были, и спокон веку летом работали на земле, а зимой подряжалися к брянским купцам или овёс куда отвезти, или еще какого товару: пеньку, вино…»
Во 2-й половине XVIII века, при Екатерине второй, окончательно закрепившей крепостное право, помещикам раздали сотни тысяч государственных крестьян, и всё равно со стороны дворянства не раз поступали предложения ликвидировать это сословие с тем, чтобы их земли передать в их пользование. Но относительная численность государственных крестьян всё же росла, и если к первой переписи 1724 года составляло 19% населения, то к последней, в 1858-м – 45%, а численность крепостных уменьшилась с 63 % до 35 %.
Вот так… Оказывается, к реформам Александра второго в1961 году крепостных крестьян оставалась всего треть, а нам при социализме твердили, что все крестьяне России были закрепощены.
«А государственные крестьяне рассматривались как свободные сельские обыватели, имеющие юридические права, - могли выступать в суде, заключать сделки, владеть собственностью, - им было разрешено вести розничную и оптовую торговлю, открывать фабрики, заводы и предприятия».
Ну да, ведь и у Сафоновых была… А впрочем, вот что мама рассказывала:
«Раньше Листафоровы бочки делали, и специалисты бо-ольшие по этому делу были, ну а когда мужики стали колёса железом отягивать, они завели кузню и мой будущий муж Семён в ней работал за главного кузнеца, а помогали ему братья Васька, Митька, Колька и Шурик. Так-то приедить мужик, а ему и колеса отянуть, и ось железную сделають, и всю снасть починють, да и с мелочью какой всё-ё к ним шли: крюк согнуть, кастрюлю залатать, а баба другая и ухват* или кочергу* выковать попросить. А место для кузни было бойкое, бывало, как заставють всю горку повозками! А тут еще рядом мельница стояла, вот мужики и зерно в ней смелють, и починють в кузне что надо, и лошадь подкують. Цельными днями наши из кузни не выходили, так что все вместе к столу и не сходилися. Как же ты кузню-то с огнем бросишь? А если кто вырвется, прибягить домой, тогда мать и ташшыть чугунок из печки, так цельный день и двигаить его туды-сюды. Ну-ка, прокорми эту ораву! Хлеба-то, бывало, начнем печь, так пуда полтора-два муки сразу и замесим, и это уже наша работа была, кто помоложе».
«С 1801 года экономические крестьяне могли покупать земли на правах частной собственности «ненаселёнными» (без крепостных) и были обязаны вносить деньги на земские
