1957-й
Ездила на Юг, в Сочи. Все два дня было интересно смотреть из окна вагона и особенно, когда начали прорастать горы, - вначале невысокие, вроде холмов, потом стали расти и тогда можно было видеть то паровоз, то задние вагоны.
В Сочи, у привокзальной площади, стояли женщины, предлагали комнаты, но почему-то по одному человеку не брали. Что делать? Но подошёл симпатичный мужчина и стал уговаривать поехать с ним в Туапсе. Может, и поехала бы, но вдруг за плечо тронула женщина и предложила место, а когда пришли к ней, сказала, что ей стало меня жаль, - таких, мол, как я, «губят прохвосты, вроде этого».
Жила в её комнате на втором этаже, на весь день уходила к морю и познакомилась с Димкой… вернее, с Димычем, - сам попросил называть его так, - недавно отслужил он в Венгрии в танковых войсках, и вот приехал «поплескаться в море, чтобы всё смыть».
- А что «всё»? – рассмеялась.
Взглянул, хотел что-то ответить, но повернулся и зашагал к волнам.
Симпатичный был Димыч: высокий, светловолосый, глаза цвета моря, но гру-устные! И не только грустные, в их синеве словно застыл какой-то испуг и не исчезал даже тогда, когда он смеялся. Спросила как-то:
- Димыч, а почему у тебя такие грустные глаза? – Взглянул вопросительно, а я, поняв бестактность вопроса, улыбнулась: - Можно я буду называть тебя Димыч-грустные глаза?
Ничего не ответил, потом сделал несколько резких шагов к морю, поднял камешек и с какой-то злой силой швырнул далеко в волны.
Да, был он странноватый, - часто не отвечал на мои вопросы, а иногда, вдруг, замолкал на полуслове, уставившись в одну точку. А как-то на пляже, в одну из таких пауз, посмотрел на мои белые туфли, стоящие рядом, и ни с того, ни с сего сказал с паузами словно и не мне:
- Кровь под сапогами… куски человеческого мяса… на гусеницах…
Я даже испугалась! Но, не зная, что ответить, только взглянула на него и тут же поняла: да он и не ждал ответа.
За три дня до отъезда я засобиралась съездить с экскурсией к озеру Рица, предложила ему, а он посмотрел на меня опять же странно и тихо обронил:
- Если поедешь... больше не увидимся.
- Димыч-грустные глаза, почему?
И, чтобы смягчить его ответ, улыбнулась, но он снова промолчал.
Когда возвратилась, его не нашла. Жаль. Хороший был парень.
А, впрочем… Димыч, у тебя были слишком грустные глаза.
Спустя много лет мы узнаем: в октябре пятьдесят шестого в Венгрию были введены танки для подавления восстания против советского режима. И были жертвы... Вот тогда-то я и вспомню ту встречу на берегу моря: значит, тот голубоглазый, молчаливый и странный Димыч-грустные глаза был одним из брошенных на усмирение восставших венгров и, наверное, хотел рассказать мне о пережитом. Но не посмел, - с таких брали «подписку о неразглашении.
в Германии, и в Польше...
и думали - мы правы...