О девушке и самолетах часть 19

раз, на следующий день, вместо себя по графику, чтобы Потя увидел его и успокоился. Сам я, понятно, в наряд не ходил.
  Патефон не то чтобы лично меня как-то особенно не любил, нет, он презирал весь курсантский люд и относился к нам так, как завещал еще Петр Первый: «Штурманы – отродье хамское, до вина и баб охочее...» А на меня у него была свежая обида. На госэкзамене по Уставам (его ввели на один год) председатель комиссии перед экзаменом решил сделать широкий жест и объявил, что тот, кто первым, прямо сейчас, без подготовки, сходу, правильно отвечает на один вопрос, получает пять баллов. И задал вопрос: какая разница между приказом и приказанием?
  Никто не знает! Но я же не зря чемпион училища по отсидке на губе! Там в качестве развлечения и смирения духа заставляли учить Устав. Наизусть! Я же из-за Машки часто сидел на губе, поэтому и выучил Устав. Моя девчонка присутствует везде, зримо и незримо!  И сейчас, благодаря Машке, которая хотела любви всегда и везде, я единственный знал правильный ответ. Он предельно прост: приказание – это приказ командира, переданный через начальника штаба. Генерал, председатель комиссии, крайне удивился, видимо, до меня на этот вопрос никто не отвечал. Он радостно пожал мне руку, похлопал по плечу и сказал:
  – Молодец, орррел!
  Тут, обычно спокойный и флегматичный, Потя буквально встал на дыбы:
  – Товарищ генерал, этот курсант – разгильдяй, ему и тройка за счастье.
  Генерал – Патефону:
  – Товарищ полковник, слушать меня! Генеральское слово – закон! Как скажу, так и будет!
  Тут комбат, как фокусник, вынимает мою карточку взысканий и поощрений! Где он ее взял – не знаю, еще до стажировки несколько умников вскрыли сейф в ротной канцелярии и сожгли все карточки.
  В жизни карточка выглядит так: лист бумаги, с одной стороны которого записаны поощрения, с другой – взыскания. У меня с лицевой стороны одно-единственное поощрение, да и то от командующего 18-ой Воздушной Армии за военно-научную деятельность, а оборотных сторон аж семь листов взысканий склеено! Хряк с Патефоном постарались. Склонный к дешевым внешним эффектам Потя мои отсидки выделил в карточке красным цветом. Это возымело действие. Генерал, как глянул на мою карточку, сразу понял, что погорячился. Дальнейшая перебранка шла без меня, за закрытыми дверями. Через полчаса злорадствующий Потя объявил мне:
  – Вам, товарищ курсант, оценка «удовлетворительно».
Весь такой уставной! Да и ладно, после четверки по марксизму-ленинизму я понял, что с отличием училище мне не закончить. Вот если бы генерал завалил Потю и поставил, как обещал, «отлично», то, думаю, замполиты быстро бы исправили четверку по марксизму-ленинизму на пятерку, и был бы у меня диплом с отличием! Я, наверное, был бы единственным выпускником с красным дипломом и «красной», а не «синей» рожей!