Ловец, который промахнулся

Она была наваждением. Тихая загадка. Она не подозревала, что он на нее смотрит и как он смотрит, она не различала чужие взгляды и никогда не обращала на них внимание. Но вмиг она стала для него тайной. Он думал, что она его спасенье, не такая как другие люди и может вовсе не человек. Такое же эфемерное создание как он, вмещающее в себя тайные знания и глубинную мудрость. Но как любое мудрое создание она выбирала пути не понятные даже одухотворенному существу. И он надеялся и практически не сомневался, глядя на нее.
В автобусе хватало народу, темные и серые фигуры, ничего не стоящие, даже мимолетного интереса. Ловец видел не цвет их лиц и одежд, он видел их сущность. Никчемные, бытовые, обыденные, пустые. А она была четким образом. Он видел только ее, хотя порой какой-нибудь пустой человек загораживал ее манящий образ. Она смотрела в окно своими по-детски светлыми глазами. Она не смотрела на него, ни на кого-либо еще в автобусе. И он не думал, что она посмотрит на него, так как он смотрит на нее.
Железное тело автобуса плавно вздымалось и опускалось, поворачивалось. Когда стоишь в самом хвосте автобуса, спиной прислонившись к последней стене, не держась ни за что, чувствуешь движение живого организма. Автобус это не правильно собранные запчасти и сидения внутри для удобства пассажиров, это живое творение людей. Но люди, часто даже те которые творят эти машины, не думают об этом. Не верят. То же самое, что не верить в воду. Она есть и это так. И автобусы, механизмы, просто мысли и всё созданное людьми, оно живет. Странно, что люди не понимают этого или ставят понятия как им удобно.
Так или иначе, Ловец ощущал силу и жизнь автобуса, в котором он находился. И являлся его частью, как и остальные пассажиры, которые, правда, никогда даже и не задумывались над этим. Но и он не задумывался, он это знал, как знают люди результат умножения 2 на 2.
Сейчас он смотрел на нее. Его тянуло к ней как никогда и ни к кому раньше. Знаете ли вы тягу души к душе? Абстрактно может быть, но не так как может чувствовать существо, для которого тело только рабочая форма. Ловец не мог подойти к ней и заговорить, как парень, увидев симпатичную девушку. Он не всегда мог говорить и он не осмелился бы. А если она чистый великий разум? Как она отнесется к подобным проявлениям человеческой натуры? Как к слабости? Но он же не человек, это не его природа. Тогда он даже не подумал о человеческих поступках. Не думал подходить к ней. Он смотрел, только смотрел. Но что же это? Оказалось этого так мало. Разве не человек в нем заговорил? Теперь он жаждал ее взгляда, одного взгляда, и не отрывал от нее глаз в ожидании.
Людям всегда всего мало. Это сейчас он думает об одном взгляде, но, получив его, он будет недолго радоваться, а захочет, чтобы она посмотрела на него еще раз и еще раз. Но что же жажда большего как не стремление к идеалу? Человек говорит: «Вот бы мне заработать денег на хорошую зимнюю обувь». Желание сбывается. «Вот бы теперь на машину, новую квартиру, отпуск на Кипре, остров в Тихом океане…» и так далее. Свою грань между стремлением к идеалу и безумной жаждой большего многие люди не находят. Возможно, ее вовсе нет. Просто человек должен вовремя остановиться и посмотреть не только на себя, но и вокруг, и на других людей.
Он смотрел на нее пронзительно и мысленно повторял «Иди сюда», «Иди ко мне». Но ее взгляд был направлен в окно. Ловца начала охватывать тихая паника, «Она не смотрит. Почему она не смотрит?!». Хотелось заплакать как ребенок, топнуть ножкой, ради исполнения каприза. Что за слабость, что за странные ощущения? Ловец не может быть человеком, так же как и человек не может быть Ловцом.