- Я хочу в отпуск! – пришлось выдавить из себя это.
Директор недоуменно вскинул брови, покопался в ежедневнике в куче неотложных дел и устало посмотрел на меня. Я его достал. Это было видно не вооруженным глазом. Уже ни что не спасет меня от возмездия. Меня будут допекать беспонтовыми, но, почему-то, срочными поручениями, ежеминутно дергать звонками по телефону, подмолаживать проблемы и просто дурить. Таковы условия бизнеса или черты характера моего шефа.
А я ничего не мог поделать, все резервы организма были брошены на залатывания дыр в конце года и я иссяк. В новогодние праздники я дежурил как последний таджик, и даже 1-го января, когда все честные люди, оклемавшись от долгого новогоднего возлияния медленно и не торопясь приводили себя в норму, я, переборов тошноту и апатию, бросив остатки последних сил, появился на нашем объекте.
Машины не громко шумели, параметры показывали норму, обратные параметры так же не выбивались из таблиц, а я тоскливо осветив помещение, подаренным фонарем, ощутил себя девкой чернавкой. Да сколько можно?! Что мне больше всех нужно? Пусть этот двадцатипятиэтажный дом и все его придатки потонут в болоте непонимания моего директора!
Я оценил речевой оборот. С похмелья показалось высшим пилотажем. Но настроение не улучшилось. В таком психологическом состоянии я даже пить не мог.
Равнодушно посмотрев на припасенную фляжку с коньяком, нежеланно, скорее, по привычке отхлебнул большой глоток и ни чего не почувствовал. Я алкаш. Я конченый алкаш, потому-что 20-ти летний коньяк я пил как простую минералку и не испытывал никакого чувства кроме бо-о-льшущей неудовлетворенности…
«Вино несет и яд, и мед, и рабство, и свободу, и кто в вине не знает толк, тот пьет его как воду».О. Хаям. .
Я не знал кто такой О.Хаям, но с утверждением был согласен…
Пока, время от времени, я ездил по объектам нашей фирмы кончились новогодние праздники.
Я был готов к скандалу, к увольнению, к выговорам и концу света. Мне было по-барабану. Я устал.
И теперь стоя напротив своего директора, я почувствовал, что мне нужно выговориться.
-Босс! Мне нужно в отпуск, у меня слов не хватит, чтобы выразить, как я хочу отдохнуть. Веришь ты или нет, мне, как не странно все равно, – вылупив глаза, я напрягся в бычьей стойке, готовясь отразить самый мощный отпор.
Но отпора не последовало. Какое там! Он обиделся. Истину говорят: у каждого своя правда! Или сытый голодного не разумеет. Да я и не надеялся. В глубине своей измотанной и уставшей души я понимал, что пока я прикрывал его тылы он наслаждался отдыхом. А для чего еще нужны подчиненные?
-Только ведь праздники кончились…. Тринадцать дней…., - очень спокойно начал он.
-А я устал.
- Ты пил? – он пытался вывести меня на поле преступления и наказания.
-Нет… ну почти не пил…
-А, ну вот, просто тебе нужно проспаться, - ухватившись за спасительную соломинку, директор боялся потерять инициативу, - Я вот до Рождества вообще не пил и чувствую себя отлично!
-Да я в моем понимании тоже не капли! – взревел я, - По 300 грамм в сутки, это разве пил?! Я просто устал, мне трудно на работу ходить, после дежурств. Ты понимаешь?
Босс не торопился, больше всего, наверное, ему хотелось огреть меня своей чернильницей, но он сдержался, пытаясь все решить миром:
- Надо работать, работы много, столько времени потеряно из-за праздников, надо наверстывать, ты понимаешь?
- Да чего мне понимать, я все праздники как на иголках просидел, вымотался весь. Ты пойми, я чисто ПСИХОЛОГИЧЕСКИ работать не могу! Мне психотерапевт нужен!
Про психотерапевта у меня случайно получилось, я и сам не ожидал, но если насмотреться голливудских фильмов, то все правильно, при стрессе, каких-то не предвиденных жизненных ситуациях все американские герои бежали к психологу. У них вообще там принято иметь личного психолога. И бухгалтера. И импресарио. Если вдруг человек творческий. А у меня нет импресарио, хотя я и творческий …
Черт! Я уже не мог обсуждать это, я готов был взорваться, задушить его, или …. Пойти в отпуск.
Но директор, к моему удивлению, спорить не стал, он выдвинул ящик стола и извлек старую записную книжку.
-Есть у меня знакомый психолог, он мне как то и самому помог, серьезно! – тот сиял, не знаю от чего, толи от того, что сможет мне помочь, толи от воспоминаний. – Записывай телефон, скажешь от меня…
* * *
Я как-то все иначе представлял. Ну, наверное, как в кино – кушетка, усталый взгляд специалиста заблудших душ, тестовые картинки. Одни стереотипы! По заявлению моего шефа мне попался один из самых лучших в своем деле - настоящий профи.
Психолога звали Висмут Плешнер. Я давно подозревал, что люди с необычными фамилиями, типа Плешнер, конечно же, не пойдут работать электриками или, скажем, токарями. Гораздо легче представить себе фрезеровщика с фамилией Иванов, чем, например, Вольшенбаум и Бергман.
Но Висмут был компанейским парнем и с порога перешел на «ты».
Да я и сам согласен, к чему все эти сложности, за долгие годы работы на стройке я силой удерживал себя разговаривать с клиентом на «Вы». Хотя в некоторые моменты, жалко было тратить на них даже местоимения, а хотелось огреть по-матушке, да еще и дать пинка, от сознания собственной никчемности и не состояния купить даже единственного метра возводимого жилья. Наверное, это во мне, в большей степени, говорит классовая ненависть. Увы, не до объективности.
Плешнер принимал дома. Он шикнул на домашних, загнав их в дальний угол квартиры, поманил меня в кухню.
Я устроился на предоставленное мне кресло-качалку и замер, отдавшись воле и умению пси-тора. Это я для себя так сократил психотерапевта.
-Как ты себя чувствуешь? Ничего не гложет? – Висмут преодолевал рубеж доверия между врачом и пациентом.
Я скажу, что я видел, немало разводил среди моих заказчиков и поэтому не отреагировал должным уровнем на его слова. Кроме того мне даже стало неприятно, что человек с оплаченным мною временем пытался напомнить мне про осторожность в общении. И сразу вспомнил технадзор, который только и ждал момента, что бы меня подставить и нагнуть.
Ничего не выйдет, я взялся за знакомую лямку и вопросил:
-Если я в графике и не отступаю от проекта, то к чему эти вопросы?
- Какой график? – недоумевал Плешнер, - Не надо удаляться от темы.
- Просто время пришло, – пора было врубать дурака, но я медлил, - Ответ на запрос не пришел, в Европе рождественские каникулы…
- Ну и когда они закончатся. – Вступил в игру психолог. – Неужели им не хочется заказ побыстрее выполнить?
- Да, но Москва блокирует сообщения до 11.20, пока у них оперативка не кончится…
- Что? Да причем тут Москва, давайте о наших вопросах.
-Так они только с одиннадцати «по-нашему» работать начинают…Разница во времени, пробки на дорогах, столичный менталитет.
-Стоп, стоп, стоп, - Плешнер взял быка за рога, - Менталитет отставить! Мы здесь совершенно другие вопросы решать собираемся, и Вы… то есть Ты должен доверять мне! Ну, хотя бы как психологу.
- Да конечно, у нас все на доверии, иначе и быть не может, - заверил я его, - Если только процентовки резать не будут…
- Какие процентовки?
- Да вообщем-то мы уже все выбрали, надеюсь, не заметят.
- Чего не заметят?
-Да, объемов!
-Вы, сейчас о чем? - психолог был не убиваем, он возвышался над кушеткой спокойным, холодным и не проницаемым айсбергом.
- Вот смотрите, - начал я своей обычной манере, - Человек ходит на работу что бы зарплата была, обеспечивать пропитание семьи, получать удовлетворение от проделанной работы и… убить свободное время! Но, извините, мне зарплаты на пропитание семьи не хватает, на работе кроме раздражения я ни чего не получаю, не говоря уже об удовлетворении, и время свое я убить могу более интересным способом! Никаких стимулов! Так скажите, доктор, как я могу заставить себя ходить туда?
Он ненадолго задумался, уставившись в окно, пальцами легко затронул кактус на подоконнике, медленно промолвил:
- Я тоже на работе удовлетворения не получаю…Только в особых случаях…. Но нужно попробовать посмотреть на это с другой стороны…. – Плешнер явно о чем то раздумывал.
Он еще раз взглянул в окно, потом на кактус и уж потом на меня.
-Надо двигаться от противного! – сказал он почти весело, - Как бы все делать «на зло», сейчас объясню.
* * *
На работе я появился одухотворенный и слегка зомбированный. Знания психологии прочно засели в моем, еще недавно усталом и измученном мозгу.
Мне предстоял самый ответственный, самый сложный и самый невероятный в моей жизни поступок. Если бы не моя вера и идейное вдохновение я бы свихнулся.
Много разговоров, как бы ни передумать… и я начал.
Время 8.10, есть еще минут пять перед оперативкой. Я коротко вздохнул и бодро прошел в кухню. Не раздумывая, открыл холодильник, достал с дверки литруху «Журавлей», пластиковый стакан, налил до краев, стрельнув глазом на вчерашнюю горбушку, почти залпом двинул все 150 грамм.
В глазах встали слезы, я на ощупь достал сухарь и шумно занюхал. Потом зачем-то крякнул и оглядел по сторонам. В дверях кухни испуганно и одновременно заворожено застыл начальник электроучастка Белкин. Он сделал участливую мину, привычно поправил очки и с надеждой спросил:
-Что так плохо?
Я выдохнул ему прямо в лицо, ответствовал:
-Уже почти нормально.
Сходил за ежедневником в свой кабинет и пошел к боссу на совещание….
Совещание затягивалось. Водка уже достаточно всосалась в мою кровь и начала работать. Хозяин кабинета все медлил и спрашивал. Но не меня. Про мое существование он словно забыл. И уже напоследок, обведя всех суровым взглядом, промолвил: - Кто-то опять вчера пил!
Он поблуждал глазами, остановился на заместителе главного снабженца, сказал:
-По-любому это ты, Пал Сергеич, и дышишь тяжело! Останься, поговорим об этом! Остальные свободны.
Я враскачку выплыл из кабинета и двинул на кухню.
* * *
Через неделю на меня перестали обращать внимание все, даже жена. Я медленно опускался на самое дно. Дни сменяли другие дни. Застарелый запах похмелья, свежего лука, не мытого тела оттолкнули от меня общество. Надо отдать должное моим старым приятелям, они, заходя ко мне в кабинет, немедленно двигались в направлении окна, открывали форточку, говорили долго, ни о чем, и так и не решались поговорить о моем состоянии. Жизнь неслась вокруг меня пьяным и шумным хороводом, живот отвис и до безобразия свисал над ремнем. Я пердел и рыгал на каждом шагу но, ни кто мне не говорил даже слова. Мир проваливался в Тартарары, а я восседал на первом ряду и с отрешением лицезрел на это.
Так пришла пятница. Я привычно заглянул в холодильник и достал пиво. Жить не хотелось. Все вокруг меня посерело и до безысходности задолбало. Куда-то делась жена и дети. Возможно, я вчера сказал что-то лишнее. Я не удивлялся ни чему. Наверное я умер Хотелось блевать, лечь на подоконник и сдохнуть по-настоящему….
Но тут зазвонил телефон. Я даже не сразу понял, что это моя мобила. Последний звонок был во вторник, звонил старый приятель, но услышав мою бессвязную речь, сказал, что перезвонит на следующей неделе. Единственное, что я не забывал делать, так заряжать его.
Звонок был
