Черный контракт

Горячему континенту всегда нужны специалисты. Но специалисты умеющие лечить ценятся менее специалистов способных в пять минут разобраться с чужестранным шестиствольным уборочным комбайном.

Чтобы попасть туда, где хорошо платят, нужен контракт и прикрытие. Все всё знают, но только делают вид, какой положен по должности и проплачен. А видавшие виды, проходя паспортный контроль в сопредельных странах, на ломаном иностранном втолковывает цель поездки:

- Приехал помогать с уборкой! Специалист я по уборке в развивающихся странах… Сезон у вас тута начался - горячая страда, так сказать. Пригласили помочь. Точнее? По комбайнам, я специалист… Хлопок будем убирать! Не растет у вас хлопок? А что растет? Рис растет? По рису я тоже специалист – сильно я рис уважаю. И рис тоже не растет? Что ж за кантри такая… Да что ты меня спрашиваешь? Вон там меня делегат встречает – его зови! – он лучше разъяснит…

Если разобраться, то непонятно кто платит. Ясно, не та страна, которой нужны специалисты. Бывает, кому-то неймется – начинает гадать. Заводит всех. Спор, ругань, перечисление корпораций… Но даже самый тупой не станет называть правительства. От правительств в этом регионе давно ничего не зависит.

Кто задает слишком много вопросов уезжает не доработав. Возможно, качественно уезжает, за холмы. Хотя и необязательно. Как и необязательно то, что собирал информацию, чтобы сдать «канал».

Работая по «черному контракту», можно встретить тех, с кем пересекался на «желтых контрактах» и наоборот. Все знают, что существуют «белые контракты», но никто никогда не признается, что работал по ним.

С нами два немца. Немец Федор, который до Горбачевской шизы, наверное, и не знал, что он немец. А второй уже природный, разменявший десяток контрактов, и все – «черные», на местных диалектах чешет – слова от зубов отскакивают. Он-то наверняка и вкопал поодаль от палатки кривой столбик и жгутовым шнуром подвязал колотушку. Когда мы нужны по какому-нибудь делу, местные аборигены подходят к столбику и стучат. Федор рассказал, что его напарник первое время стрелял черным под ноги, пока, наконец, не приучил их не подходить к палатке, а оставаться у столбика.

Мы прибыли позже них, мы полусмена. Это лучший вариант ввода в курс. Когда нам останется полсрока, немцы уедут, а мы уже будем натаскивать собственную смену. Со столбиком это они хорошо придумали. Но и мы с приездом ввели кое-какие полезные нововведения. Добились, чтобы образцовопоказательную тухлятину закапывали. Свой воспитательный момент она отыгрывает почти сразу, а потом к ней быстро привыкают

У немца со стажем замечательный кофр из черного дерева. Ручной работы. Иногда он полирует его медные углы. Кофр запирается на несколько секреток. Разумная мера.

У меня брезентовая сумка с горловиной. Я никогда не сую туда руку. Если мне нужно что-то достать – вываливаю все себе под ноги.

Федор запал на молоденькую мулатку лет четырнадцати. Подкармливает ее. Раньше, говорит, смотреть было нельзя – одни кости. По мне, она и сейчас не очень. Но я прибыл недавно, еще не изголодал.

Природный немец ругается на Федора, говорит, что больше половины населения здесь заражены спидом, и если раньше друг друга не поубивают, то все равно вскоре перемрут.

То, что девочка - мулатка для нас не странно. Контрактники здесь давно. Могли быть даже французы, а мог приложить что-то свое к созданию этого дитя и сам немец.

Федор жалуется на свою историческую родину, говорит - сплошные приваты - ни рыбки половить, ни грибов пособирать. Но здесь тоже не разгуляешься. Разве что до воды, которую, прежде чем мыться, процеживаем через тряпки.

Палатка наша, в отличие от лагеря, спрятана в небольшой лощине. Это лучше, чем в прошлый раз. И вообще, хороший контракт, если бы не жара, пыль и головные боли. Я больше люблю «желтые контракты» с их липкой влажной духотой. Но не сезон. Сейчас почти везде не сезон. Слишком многому мы их научили, теперь они могут поучить и нас...

В курс входим быстро. Уже знаем, кто из наших питомцев клановый (их лучше не трогать), а кто в чем-то замазан, и его можно держать за яйца. Работы не много - тихий период, потому мы с напарником решаем в этот раз не слишком «утюжить» абитуриентов, и большее, чем обыкновенно рискуем – подсунут змею в палатку.

У каждого свои глюки. Партнер не может заснуть, если только рука не обмотана ремнем и держит цевье. Дома, говорит, спит нормально.
Мне же часто снятся чужие сны. Одно время я даже записывал их, но бросил, чтобы избежать дороги за холмы…

У немца хобби. А может и бизнес. А может то и другое одновременно. У немца в кофре головы. Ну, не совсем головы, а кожа от них. Они завернуты у него в вощеную бумагу. Две показал… Наверное, те, что лучше получились. Головы много меньше своего размера, но все равно, говорит, далеко не такие, какие должны быть. Он мечтает довести их до размера кулака. Говорит, что если делать правильно, то надо бы разбивать кости черепа на осколки, а потом аккуратно их вынимать. Но у него так не получается – кожа сильно портится. Однако он придумал: разрезает ее по волосяному покрову, оттягивает по сторонам, выколачивает все лишнее, потом сшивает. Черные нитки в черных кучеряшках совершенно не видны…

Он часто возится со своими головами. Меняет песок, которым они набиты. Перед этим прокаливает его на сковороде, потом засыпает и сидит, мнет кожу - придает форму. Прямо как скульптор. Ругается, если мы подходим близко…

Немцы скоро уезжают на свой «мутер» – пить настоящее, а не глицериновое пиво.

А Федор в расстройстве. Пропала девочка-мулатка. Я догадываюсь, где она. Видел, как его напарник долго договаривался с одним клановым. Поглядываю на кофр. Федору ничего не скажу. Федор может начудить. У Федора первый контракт…