Он выступил вперёд. Глаза ненависти и зла устремились на моего родственника.
- Против лома нет приёма. Думаешь, каратист, и всё, сошло это. ...
Настоящий факт и при том очень убедительный был в том, что правая рука его сжимала пистолет. ...
Говоря про лом, этот незнакомец имел в виду свой пистолет, наведённый точно против моего родственника. ...
Мой родственник стоял спиной к тому, кто обращался к нему. И была на лице его задумчивость, что отобразилась в глазах его глубоких, идущая издалека.
Ковыль, лишь ковыль. Трава полинялая, поросшая, встрепенулась, колыхнулась на холодном ветру. Огромное поле, дикое поле. Тихое небо, безрадостное небо серых облаков. Всё ли было так?
Последний ветер мрачного дня.
Мог ли объяснить мне разум тогда?
Он повернулся медленно.
Я не чувствовал землю в этот миг. Она словно уходила из-под ног. Всё превращалось в иное и становилось в каком-то подвешенном состоянии: и деревья, и дома, и толпа, и само тело, и рассудок, и вот эта реальность. Реальность ли? А истина? Была ли она?
Это было далеко за границей реальности, по ту сторону её.
Он повернулся медленно.
Сплющенная пальцами монета по категории чуда стояла далеко позади, являясь лишь сортом пониженного уровня.
Что было это?
Глаза его не источали легко читаемую злобу, ненависть. Было что-то в них такое, неведомое, пожирающее незримым огнём всё вокруг. Энергия неизвестно чего исторгалась оттуда, из глаз его, подчиняя, парализуя в пространстве бытия. Но улавливал разум, и проблеск мысли был в том, что направлено всё это против того, кто посмеет тронуть струны души бесцеремонно и грубо, и даже с угрозой.
- Медленно положи на землю. - звук металла резал душу, словно лезвие ножа по сковородке.
Но где находились мы? И был ли этот квартал убогих домов? Рябили волны и воздух был не тот, и не та реальность. Будто раздвинулись границы запредельного. Но всё. не всё было в этом. Неуютность души. Вот в чём была главная причина, и потому хотелось покинуть это место, уйти, забыться.
Но каково было тому, на кого обратился взор, исторгающий невидимые волны, таинственные лучи неведомой энергетики? Каково было ему, жалкому и ничтожному? А он был таковым в данный миг. Секунды, минуту назад бывший воплощением подлости и зла, наделённый определённой властью с помощью этого пистолета, превращался в данный миг некое подобие гадкой лужи, такой вязкой слизи, что воняет отвратительно, что никогда не прикоснёшься рукой. Таковым представал этот незнакомец, посмевший наставить на него оружие, что превратилось теперь лишь в ненужный предмет. Но где эти глаза. в которых легко читались ненависть и зло? Ужас, панический ужас перед неизвестностью страшной и карающей вселился вместо них.
И видели все, и знали, и запоминали. Незнакомец повиновался незамедлительно. И оружие лежало на земле без угрозы, без пользы. Но ведь кольт уравнял всех? И где же сейчас эта незыблемая поговорка бравых ковбоев Дикого Запада?
Но вернулась реальность, та реальность, которую мы знали с рождения. И понимал я, что сплющенная пальцами монета, точно как и двухпудовка на вытянутой руке, являлись следствием, итогом невероятной физической силы молекулярных составляющих сухожилий, мышц, мускулов, самого мяса, живого мяса. Они выполняли приказ, поступающий от мозга, от глубин духа. Но что же было недавно?
Когда прошло всё это, один из толпы выступил резко вперёд и нанёс удар незнакомцу. напоминавшему сейчас неподвижного, безмолвного истукана. и распластался он рядом со здоровенным бугаём, который вследствие своего крепкого природного здоровья, приходил в себя. В недоумении он оглядывался вокруг, пытаясь внять, понять, вернуться вновь в этот мир. Не знал он, что пропустил такое, во что невозможно поверить. Может, кто расскажет ему?
А незнакомец распластался в пыли. И я зауважал этот квартал убогих домов, слывущий таким уж криминальным, что опасно сюда и соваться. Да. Здесь понимали справедливость, придерживались её и уважали.
И были встречи пожилых мужиков, с детства гонявших мяч, игравших, слонявшихся по этому неизменному кварталу всё тех же улиц и домов. И стал я своим, и потому была радость в душе. и знал я, что это был урок, что не забудешь никогда. ...
...На следующий день я поехал в гости к своему родственнику. Мне никогда не доводилось бывать у него, хотя родители, бывало. ездили к нему в гости. ...
Жил мой родственник в респектабельном районе. ...
...Встретили меня радушно, с обильным чаепитием, после чего он пригласил меня в отдельную комнату, которая являлась, можно сказать. его кабинетом. О-о, это был просторный кабинет. и в первую очередь посетителю бросались в глаза книжные полки, заставленные сплошь от пола до потолка. В этом плане нас многое роднило, и не только в плане генетическом, но и в духовном. ...
...Я всё ещё находился под впечатлением вчерашнего события, которое врежется в память очень остро и останется на всю жизнь. ...
... - Что-то жарко в доме. Футболку надо одеть. - говорил он тем временем, снимая рубашку.
Угадал ли он мои мысли? Но надо было смотреть на это тело. Аналогия с телом, с торсом Брюса Ли напрашивалась само собой. Боевой механизм без единого грамма лишнего веса. Мясо, живое мясо дышало молодой свежестью, готовое мгновенно среагировать на любой внешний раздражитель. И это в его возрасте!?
Но понимал я, понимал, что такой внешний фасад украшает и внутреннее убранство, внутренняя отделка. Вчера я был свидетелем этого. И мне хотелось узнать всё это. Не терпелось. Но я брал себя в руки и ждал, терпеливо ждал раскрытия его тайны.
Продолжение следует...
