Чудо (история двух сердец)

       Роберт сидел на кухне и пил свой привычный утренний кофе. Его глаза задумчиво блуждали по редким красным и жёлтым одеждам осенних деревьев. В голове крутились воспоминания вчерашней ссоры с Надеждой. Роберт с горечью подумал, что их отношения совсем не те, что были два года назад, когда искра их симпатии друг к другу разгорелась в костёр страстной любви. Но теперь костёр угасал, и казалось, что даже той искры не останется. Роберт чувствовал себя обязанным просить прощения у Нади. К тому же, в очередной раз виновником ссоры был он; но ему так надоели отношения, связанные тонкой нитью терпения. Мысли Роберта были прерваны случайно упавшим взглядом на часы: пора на работу.
Роберт шёл в издательство городского ежедневника, где он работал, охотно. В семь часов утра среди пассажиров метро очень редко попадались свежие и бодрые лица, коим обладал Роберт. пусть там что, думал Роберт, но я люблю Наденьку. Мы обязательно помиримся. И никакие ссоры не смогут сломать нашу любовь. А страсть вернётся, я уверен. И, когда она вернётся, мы с Наденькой поженимся. Звонить Надежде Роберт не решался, он хотел сделать ей сюрприз. Как она удивится и возрадуется, когда он преподнесёт ей охапку лилий, её любимых цветов, и искренне попросит у неё прощения. А Надя скажет, что куда она без него. И они признаются друг другу в любви, и обнимутся, и поцелуются. Роберт решил, что после обеда отпроситься у главного редактора и начальника, Антона Валерьевича. Антон Валерьевич человек понимающий, к тому же он всегда  помогал Робу и был ему как второй отец.  Роберт вошёл в здание издательства, и мысли его переключились на работу.

Сегодня Надежда решила идти в университет пешком, поэтому она вышла на час раньше. Ей казалось, что прогулка на влажном и свежем утреннем воздухе развеет мысли о том, что её любимый Роби не вернётся. Надя не одевала наушники, как она делала каждое утро, ведь с музыкой в полном троллейбусе ехать приятнее, не замечаешь окружающей суеты. Надя хотела полноценно насладиться великолепием осеннего утра, а шелест листьев, колышимых ветром, и их же хруст под ногами были неотъемлемой частью этого самого великолепия. «Он не понимает, как я за него волнуюсь, ведь я без моего Роби жить не могу. Ах! Милый. Я не выдержу, если он бросит меня. Я его так сильно люблю! Он меня любит не так сильно, если вообще любит…»,− так думала Надя, переходя дорогу на красный свет. Водитель легкового автомобиля затормозил, но машина продолжала скользить по мокрому от ночного дождя асфальту. Удар был глухим, но сильным. Водитель выскочил из машины и бросился к девушке. Нащупав пульс, он позвонил в скорую. «Господи! Хоть бы она осталась жива. Что со мной будет? А если меня посадят?»,− думал водитель. Надя ещё раз осмотрела осенние уборы деревьев, но перед глазами поплыло, краски тускнели, превращаясь в пустую темноту…

Наконец-то обед, думал Роберт. теперь я смогу увидеть Наденьку. Я больше никогда не буду с ней ссориться. Какой же я дурак! Правильно говаривал кто-то из великих, что мы не ценим то, что имеем. Но Надя меня простит, ведь она меня любит. И знает, что я её тоже люблю. Мы созданы друг для друга. Мы больше никогда не будем ссориться.
Раздался телефонный звонок. Звонила Надя. Роберт решил, что если ответить, то сюрприз испортится, и сбросил. Но через минуту мобильный снова зазвонил. Странно, подумал Роберт. Надя никогда больше раза не звонит. Роберта охватила тревога. Теперь он боялся ответить, и не из-за того, что он может испортить сюрприз. Всё-таки, любопытство взяло верх. Роберт нажал кнопку ответа:
−Да, Надь. Я тебя слушаю.
−Роберт, это не Надя. Это её отец,− В трубке звучал дрожащий голос Григория Михайловича.− Надя… она в больнице.
−В какой?.. Что с ней?− Тревога переросла в страх.
−В седьмой. Надю… сбила машина… Мою Наденьку...− В трубке послышалось неумелое мужское рыдание.
−Я еду,− сказал Роберт и сбросил.
Он с минуту боролся с парализовавшим его страхом и чувством обречённости. Горечь потери норовила затуманить разум, но тот факт, что Надя в больнице, дал искорку надежды. Роб помчался в кабинет Антона Валерьевича. Тот, узнав о случившемся, взялся лично доставить Роберта в больницу.

Антон Валерьевич выжимал из своей машины максимум. «Держись, Роби,− думал он.− Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы помочь Наденьке. Чёрт возьми! Да у меня же друг в семёрке!» Антон Валерьевич взглянул на Роберта, который держался изо всех сил, чтобы не сломаться. «Сильный мальчик»− подумал начальник Роберта, чуть не проронив слезу.
Приехав на место, Роберт выскочил из машины и рванул в вестибюль, где ждал Григорий Михайлович. Робу казались трагически угнетающими белые стены больницы. Надин отец пожал Роберту руку и повёл в палату Нади. Антон Валерьевич спешил за ними.
Роб вошёл в палату, где лежала Надя, а рядом с ней сидела её мать. Бледное лицо возлюбленной Роберта не выдавало никаких признаков жизни. Беспощадный страх потери на миг охватил юношу, но, заметив лёгкое движение Надиных век, он успокоился. Девушка открыла глаза и посмотрела на мать, а затем на Роби. Надя что-то тихо сказала матери. Галина Константиновна поцеловала дочь в лоб и вышла из палаты, ласково, по-матерински, взглянув на Роберта. «Он её действительно любит. А я недолюбливала его. Бедный мальчик, ему ведь тоже очень тяжело. Бедная моя девочка. Господи! Не забирай её, она ведь так молода. Возьми меня, умоляю...»¬¬ − молила мать Надежды, посмотрев в глаза Роберта. Надя улыбнулась любимому, и от этой улыбки исходило бесконечное тепло, несмотря на холодную бледность лица. Роберт подошёл к Наде и упал на колени. Он безудержно заплакал; он целовал её руки и повторял: «Прости меня! Прости! Я люблю тебя! Слышишь? Я не смогу без тебя…». Надя погладила Роби по щеке, ласково улыбнулась и посмотрела ему в глаза. В её взгляде читались прощение и безмерная любовь. Но этот взгляд накрыли веки, и нежная рука больше не гладила Роберта по щеке. Он вскочил и позвал доктора. Пришла медсестра и спросила спокойным тоном, приведшим Роба в раздражение:
−Что случилось?
−Что случилось?! Она умирает! Позовите доктора! Скорее!
−Она не умирает, успокойтесь. Она просто спит. Вам лучше выйти в коридор.
Роберт успокоился и смиренно поддался строгому взгляду медсестры, говорившему о том, что надо дать покой пациентке. Он вышел в коридор, где стояли родители Нади и Антон Валерьевич, беседовавший с доктором. Антон Валерьевич кивнул Роберту в сторону кофейного автомата.
−Роби, этот доктор − мой хороший друг. Он согласился помочь Наде. Только всё не так просто. Понимаешь.…Только будь спокоен, хорошо?
−Да говорите уже, в чём дело?
−Понимаешь, Наде нужна операция по пересадке сердца.
−Так в чём проблема? Денег достанем. Надины родители соберут, да и у меня есть кое-какие сбережения.
−Я бы тоже помог. Ты ведь знаешь, как я отношусь к тебе и Наде. Но дело в том, что операцию нужно провести в течении недели. А очередь на доноров расписана на год вперёд.
Роберт молчал. Ему казалось, душа покинула его. Роб прислонился к стенке и зарыдал. Он почувствовал, что бетонный пол больницы уходит из-под ног, глаза будто покрылись матовой плёнкой; сознание подвело Роберта, и он упал без чувств…

Роберт очнулся. Он лежал на мягком кожаном диване.
−А, вы очнулись? Вам стало лучше?− Роберт взглянул на того самого врача, что был в коридоре.
−Как Надя?
−Её состояние стабильно. Пожалуйста, сядьте сюда,− Врач указал на кресло, стоявшее у стола напротив.− Меня зовут Петр Кимович. Вероятно, Антон вам всё рассказал?
Роберт кивнул. Он сел в предложенное кресло. Петр Кимович достал из ящика в столе два стакана и бутылку коньяка. Он указал на бутылку и усмехнулся:
−Благодарность пациентов. Выпьете?
−Не откажусь.− Они выпили. Наступила гнетущая пауза. Роберта раздражала тишина. Его мозг назойливо атаковала одна мысль. Он не выдержал.− Неужели ничего нельзя сделать?− С этим выкриком вылетели бессилие и затухающая надежда.
−К сожалению, ничего. Здесь поможет только пересадка…
Роберт не слушал. Он сдерживал слёзы и пытался держать в себя в руках. Вдруг, будто искра надежды, блеснула мысль, которую он повторил в слух:
−Знаете, Пётр Кимович, мы очень любим друг друга. Год назад мы с Надей проводили тест на совместимость, который мы сами придумали. И там был один пункт: «группа крови»…
−Я понимаю, к чему вы ведёте, Роберт,− строго прервал его врач.− Но я не могу живого человека сделать донором. Я стану убийцей!
−Но я документально подтвержу, что добровольно иду на это.
−Всё равно, это абсурд!− Возмущённо вскрикнул Пётр Кимович.
−Поймите. Выслушайте и поймите меня. Надя − смысл моей жизни. Мы любим друг друга, и я без неё не существую. Мы − одно целое. Не будет её – погибну и я. Поймите, Пётр Кимович. Я всё равно погибну, но ещё и заберу с собой того водителя. Я вас прошу, как человека, пожалуйста. Ведь вы обязаны спасать людей, если у вас есть возможность. А она у вас есть.
−Но, спасая Надежду, я обреку вас на смерть,− расчувствовавшись, ответил Пётр Кимович.
−Пётр Кимович, я вас прошу,− сквозь слёзы просил Роберт.− Умоляю. Спасите её.
−Я не знаю, дорогой мой Роберт. Не знаю.
Глаза врача стали влажными. Он наполнил оба стакана и сразу же опустошил свой. Роберт последовал примеру врача. Вдруг, лицо Роба озарилось всё тем же лучом надежды:
−Пётр Кимович. А что, если поменять сердца организмами?− Роберт испытующе всматривался в глаза врача.
−Это невозможно!− Возмутился Пётр Кимович.− Вы знаете, Роберт, я кардиохирург уже тридцать пять лет. И то, что вы предлагаете, в практике никогда не встречалось. Да и в теории я об этом не слышал. Тем более, сердце Надежды больное, у вас не будет шансов.
−Шанс есть всегда. А у меня сильный организм. Тем более, если всё пройдёт хорошо, то вы станете известнейшим хирургом, гением своего дела.
Пётр Кимович задумался. Лицо его посветлело от мысли, что его признают лучшим кардиохирургом в мире. Но врач вовремя прогнал эту мысль, которая со времени поступления на медфак стала его мечтой.
−Нет,− коротко сказал Пётр Кимович.− Это незаконно.
−Но мы можем всё это утаить. Персонал больницы, ссылаясь на ваш авторитет, будет молчать,− тон Роберта приобрёл заговорщицкие нотки.− А, если что, скажите, что я вам угрожал.
Пётр Кимович задумался. Наступила пауза. Тишина давила на Роберта, выталкивая из него крики отчаянной мольбы. Но он держался. Вдруг, кардиохирург налил себе полный стакан, залпом осушил его, и с юношеским задором заявил:
−Знаете, Роберт. Я согласен. А что? Вы подкинули блестящую идею. Ведь это новшество в практике трансплантации сердца.
Роберт припал к коленям врача и стал целовать ему руки.
−Спасибо, Пётр Кимович! Вы спасли Надю и дали шанс мне и нашей любви…
−Спокойно, Роби,− по-отечески строго, но в то же время нежно, перебил его врач.− Сначала нужно провести операцию. Да и необходимо сделать несколько