и только здесь всегда оставалось его сердце. Небольшой дом с заштукатуренными белыми стенами, невысокий кривой забор, спускающийся под горку, река Вятка до которой рукой подать, железнодорожный мост через реку... Ночами, лёжа на старом полуразвалившемся от времени диване, любил Лёшка слушать стук колёс поездов идущих по мосту и вспоминать. Сюда каждый год, он не помнил даже с какого возраста, его привозили родители "в гости к бабушке" и оставляли почти на всё лето. Здесь его знала каждая дворняжка. Здесь у него был лучший друг, с которым он впервые сходил на рыбалку, в лес за земляникой, по грибы. С ним они впервые девятилетними пацанами, прячась на лодочной станции, пробовали курить Беломор "не в затяг". С ним же, уже постарше, впервые пили вино с девчонками за рекой и не вернулись домой ночевать, после чего получили большую взбучку от бабы Нюры.
Друга звали Сашка. Сашка недавно освободился из тюрьмы, где отсидел три года за драку. Видно стремясь наверстать в жизни упущенное, через неделю пошёл в загс со смазливой девчонкой. Прожил с ней всего месяц в доме её родителей. После того, как у молодой засиял под глазом внушительный синяк, тесть с тёщей с треском выгнали из дома новоиспечённого зятя. Вообще, Сашка на всех симпатичных девчонок смотрел с презрением и считал их своими должницами.
- Все они твари, - спокойно говорил он за бутылкой водки, - Годятся только для одного - удовольствий, - и на слабые возражения друга по этому поводу не обращал ни какого внимания.
Сашка шибко любил выпить - а как выпьет - зело кулаки чешутся - за то и в зону угодил.
- Оторви да брось! - Констатировала баба Нюра Лёшке мнение своё и многих других бабок о нём, и тут же подкрепляла примерами из личной жизни Сашки, а в конце заключала: - Не связывайсь!
Лёшка молча кивал да улыбался на бабкины увещевания, а сам и не думал бросать старого друга. Как же это можно - старого корефана то, бросить то?!
Лёшка, когда впервые повстречал дружка, не знал сначала, радоваться ему или печалиться. Да и не виделись они уж года четыре - время потраченное Лёшкой на учёбу в институте в Кирове (который он так и не закончил) и на женитьбу. Поначалу, после первой встречи в отношениях парней чувствовалась натянутость, но постепенно стала проявляться окраска искренности и доверия, как и прежде.
Пару-тройку раз удачно съездили на рыбалку. Как то, под гитару распили несколько бутылок водки на вечерних посиделках близ реки, в весёлых бликах костра и в свете уходящего за горизонт солнца. Домой Лёшка возвращался опираясь на дружеское плечо и горланя песню из старой "Машины".
- Лёша, Лё-ошь, едем на ту сторону землянику брать! - не заходя в дом, стоя под окном, звал друга Сашка.
- Лёшь, да отзовись ты!
Створка окна страшно заскрипев, отворилась. После коротких приветствий Сашка повторил приглашение.
- Саашь, слышь чё? Да она ж ещё не готова!
Лёшка не мог сегодня ехать за реку - с женой наметились большие проблемы из-за его частого отсутствия дома, а готова ягода или не готова, он и не знал.
- Готова - готова грят, я слышал!
Лёшка, чтоб не выдать лёгкий конфуз, напрягся и наморщил лоб.
- А чего зря ехать, вдруг не наберём?
- Эко горе - не наберём! - Сашка переминался с ноги на ногу - так он делал, когда выказывал волнение. Он гордился своим городским другом и всегда боялся его отказа, - фунфырь есть, удочки с собой возьмём! Я змей ещё хочу там половить.
- Опять ты своё - змей! Отступись, не связывайся! Вот привычка!
- Да брось, ерунда - байки! Баб Нюрины сказки! - и Лёшка показал раскрытые ладони, - Это ж животные, чем они могут нам навредить...
Лёшка, усиленно думая, скривил губы. Но всё же второй и третий доводы - "фуфырь" и удочки звучали убедительней и привлекательней, чем остальные, и через час друзья гребли на вёсельной лодке через мелководную Вятку, попутно хвалясь друг другу кто сколько раз перемахивал её вплавь. Пробуровить Вятку вплавь в районе моста было немудрено даже для не очень важных пловцов - в паре-тройке мест были отмели,глубина которых доходила лишь до груди. А ширина реки не превышала и половину версты.
- Красота то какая! - мечтательным тоном произнёс Лёшка, сразу позабыв про местный говорок. Он, не спеша, в сотый раз оглядывал реку и лес и филосовствовал, рассуждая о красоте и вечности природы. Сашка же молча вытягивал свою лодку на берег и улыбка не покидала его лица. "Только он может так, только он! Наши-дураки!" - думал он, а сам с шуточным сарказмом, довольно кряхтя, отвечал:
- Ка...канешна!
Парни были в предвкушении рыбалки, прогулок по лесу, вкусной ухи на костре, хорошей выпивки на природе и этим были счастливы. А что ещё нужно для счастья русскому человеку! Э-эх! Так не много... Ягода, грибы, рыбалка, охота - всё это манило и затягивало похлеще любого наркотика и лучшие удовольствия мира блекли перед этой радостью. Им казалось, что нет ничего лучше, чем выезд с другом на природу да ещё с "фанфуриком" в кармане в придачу. Ещё б такие посиделки всегда заканчивались счастливо...
Земляники сегодня удалось набрать немного - так себе, на еду - Лёшка как ни странно оказался прав - ягода ещё не дозрела. Порыбачили. День клонился к закату. Клевало не важно, но на уху хватило, и друзья уже вовсю глушили водку из старой погнутой аллюминиевой кружки, прихлёбывая её свежей ухой, сдабривая всю эту прелесть дружеской эмоциональной беседой. Лёшка без конца вспоминал всякие невероятные случаи, связанные с рыбалкой, повременам показывая двумя руками размеры каких то неведомых предметов. "Во-от такой лапоть, - клялся он, - я сам ох..л!" - И руки его непроизвольно раздвигались ещё шире. Но он проигнорировал лишь один случай, тот, когда он Лёшку впервые взял на рыбалку, а парень с лёгкой руки новичка взял да и поймал килограммового осетра! На спиннинг! С лодки! На середине реки! "Я всю жизнь на Вятку хожу, - думал тогда Сашка, тихо завидуя, - ни разу такого не поймал, а этот городской, не успел приехать и уже повезло, странный случай..." Баба Нюра тогда с этого осетра уху сварила, Лёшка всю родню угощал, знатная уха получилась!
- Хорошо тут сидим, но это бездуховность какая то! - сказал Лёшка, печально глядя на жидкость, плескающуюся на самом дне бутылки. "На донышке".
- Конечно не ресторан в городе, не коньяк с шоколадом. Ну ни чё, добавку найдём! - ответил Сашка.
Долго ли, навалясь на вёсла сгонять за реку! Для бешеной собаки две версты не крюк! К чему сразу то брать - не интересно!
Но, закурив, добавил:
- Пойдём, змей поищем.
- Только чур не бить - мы ж не маленькие.
- Чё ж, ещё одну жинку привезём тебе из-за реки! Если хошь, со змеёнышами!
И они, хохоча, двинули от реки к лесу.
Домой Алексей вернулся с подбитым глазом и опухшей губой. К жене не поехал, решил переночевать у бабки.
- Пьяный, ли чё ли? - говорила она, шумно втягивая воздух и всматрваясь в глаза внуку, - Кто это тебя так, Сашка чтоли?
Бабка вытянула губы трубкой и покачала головой.
- О-ох! - хлопнула она в ладоши, - Сколько раз уж говорила тебе - отступись, не связывайсь! Уж говорю, говорю ему, а всё не понимат. Ещё раз этого лешего здесь увижу - погоню, заразу такую со двора-то, кочергой-то как двину по хребту да по пустой башке! Уголовник!
Сашка пьяно пуча глаза, поглядывал на работающий телевизор, вряд ли что-то видя на экране. Почти не слушая без конца ворчащую бабку, он временами бросал свой взгляд куда-то вниз. Его рука всё время была за пазухой рубахи, как будто он там что-то или кого-то держал.
- Кто это у тебя там, под рубахой то? - Баба Нюра удивлённо уставилась на его рубаху, под которой что-то шевелилось.
- Сашка ужиху на той стороне хотел убить, я её взял. Он потом ужа с собой взял, - Сашка уронил голову на грудь, глядя себе под рубаху. Потом взял рукой за её длинное скользкое тело и вытащил часть змеи наружу, - во вишь чё, меченая, на башке то тёмное пятно, как у Горбачёва!
- Мужчину? - Спросила она, будто и не расслышав последнюю фразу.
- А-а!?
- Мужчину, говорю, Сашка притащил? Акаешь тут...
И, недождавшись ответа, утвердительно кивнула:
- Он его покусат, вот увидишь, покусат.
- Уже не покусает, он его прибил, - промямлил себе под нос Лёшка, так, что бабка ни чего не расслышала. Она ещё более насторожилась:
- А у тебя женщина.
- Лёшка сделал вид, что не понял её.
- Я не изменяю жене.
- Вот и будет тебе ещё одна жена.
- Она меня не кусает.
- А тебя и не тронет. Она будет тебя хотеть, если женщина. Я ж тебе это сказывала. Что ты притащил то её? Убить теперь нельзя - заболеть можешь и помереть, либо совсем испортишься...
- Как это?
- Так...
И баба Нюра начала в который раз пересказывать свои истории про болезни, насылаемые змеями, про порчу и худобу, про неожиданный алкоголизм, про неведомую хандру и немощь от непонятной тоски, иссушающей тело и душу...
- Любовь это, Любовь ты пойми, только не та, которая тебе радость приносит, сохнет человек, а не поймёт, что это от тоски к змее... Хочет избавиться от этого, да только не может никак. Ведь змеи то, они как и люди, такой же силой владеют. Унеси её подальше в лес грю тебе, унеси завтра, да смотри, чтоб обратно не приползла да в постель тебе не заползла...
- Да чё ты говоришь то опять, ба?!
- Так, слушай! Случай у нас на Южной был, правда это. Многие знают. Принесла соседская девчонка ужа домой, гладит его - "Кыха, кыха, говорит (киса). Родители от смотрят - да это змея - УЖ! Мать спужалась и говорит ей: "Какая же это доченька кошка, это же УЖ, змея! А девка то всё своё - кыха, кыха! Через три дня отец увёз ужа подальше в лес и отпустил. Как то через неделю - другую девчонка спит, а вокруг неё ровно верёвка какА обмотана и шевелится. Мать так и взвыла - опять приполз - тот самый, мужчина! А девка проснулась и смеётся, дурочка, довольная: Кыха, кыха, улясь! (вернулась) Отец то змею снял с девки и зарубил её топором-от. После этого, как девочка заболела, так и не выздоравливала больше. Несколько месяцов промаялась. И бабка знахарка заговаривала - лечила, и врачи из города лечили - всё равно померла.
У Лёшки отвисла челюсть.
- Баб, чё у неё было то, чё было то??
- Да не помню я! Давно было, главное, померла девка и всё, - ушла от ответа бабка.
И она, как заведённая пошла дальше рассказывать истории про змей, все подряд. Большинство из них выглядели совершенно невероятными и малоправдоподобными, но на поддатого Лёшку они производили впечатление.
- Одна женщина тоже из леса любила таскать ужей, заклинатица бисова! Однажды уморилась на покосе, да ещё и выпили да и уснула. Спала она вечно с раскрытым ртом - тьфу, чума така, росомаха! К ней в рот да прямо в желудок змея заползла, которую она поймала. Плохо сумку закрыла, та и выползла. Снится, говорт, будто я пиво пью, холодное такое, хорошее, пью и напиться ни как не могу! Как змею то оттудов выгнать! Муж её растопил сливочное масло, да и говорит ей: Пей! Она - не могу - противно! Ишь противно ей! Как змей из лесу тоскать - так не противно. А в животе змею носить не противно? Выпила она масло, а змея-от вышла обратно через рот.
Лёшка скривил губы.
- Да чё ты баб сказки то рассказываешь, будто б она не почувствовала бы, как змея по пищеводу ползёт, не проснулась бы!
- Вот не проснулась. Така баба. Уставша была.
- Ты рассказываешь это, чтоб я змею унёс, а я может
