Подводный мир

Мы живём в подводном мире. Когда-то всё было совсем иначе. Сверху воздух, снизу вода, а посередине мы - важные, самоуверенные, спесивые. У нас была
Цивилизация, как мы гордо её называли, мы считали весь прочий мир лишь ресурсом, который обязан нас снабжать всем необходимым (и побыстрее! побыстрее!!), и
жили не задумываясь о том, что же будет, когда ресурс закончится.

Но природа не стала ждать этого. Природа... Согласно нашим учёным, мир был почти статичен, изменения в нём происходили миллионы и миллиарды лет. Потому, когда
вдруг над нами стала вода, как твердь, на высоте всего в несколько сотен метров, первыми линчевали учёных. Всех подряд, даже гуманитариев. Ибо нефиг.

Всё встало - нет связи, нет транспорта, нет лекарств. Что там было в больших городах, можно судить лишь по слухам, но кто поверит сумасшедшим, чудом
вырвавшимся из ада? Городок, где жил я всю свою жизнь, как и многие сотни других городков, в общем-то, оказался в относительном выигрыше. Ведь здесь почти у
каждого был свой огород, воду брали из колодцев, а дойти до больницы или почты можно и пешком. Правда, на почту уже давно никто не ходит, ведь ни пенсий, ни
писем нет. Откуда бы им взяться? Ведь и страны нет. Только сверху, как огромные живые дирижабли, проплывают здоровенные рыбины, плавно помахивая хвостом.

Повсеместный туман, как ни странно, понравился растениям, и даже несмотря на не слишком высокую температуру, градусов пятнадцать, наверное, всё стало расти как
на дрожжах. Впрочем, плесени это тоже понравилось, и если не консервировать или не съедать сразу же, вся еда очень быстро портится. Я слышал, что океанов
больше нет, вся солёная вода теперь наверху. Что ж, после того, что произошло, я готов поверить и в это, да только что мне даст новое знание?

Моя новая работа - конденсатор. Я конденсирую туман на разных поверхностях (лучше всего подходят женские колготки, кстати!), получая питьевую воду. Думаете,
лёгкая работёнка? Как бы не так! Всего за последний месяц на мою ферму было уже пять нападений, и если бы не соседи, которым я воду даю бесплатно до трёх вёдер
в день, мне бы не отбиться. А чтобы довезти воду до магазинов, приходится одеваться, как средневековому рыцарю, в латы, потому что дураков полно, все пытаются
взять чужое бесплатно.

Деньги, конечно, нынче не в цене. Бартер процветает. У меня, например, сейчас полные подвалы женских прокладок. Я не знаю, зачем и когда они мне пригодятся, и
уж точно для себя я их использовать не буду, но как товар на обмен они вполне подойдут. А я от таких сделок не отказываюсь. Мясом меня обеспечивают соседи же.
Силки умели ставить ещё их отцы и деды. И вот сварю я себе кляклых макаронов, плюхну туда жареную тетёрку (тушка так себе, жестковата), налью стакан чистой
воды... Богач!

В городах, поговаривают, люди людоедничали на каком-то этапе, а потом сходили с ума. Жизнь в роскоши отучила их трезво мыслить, и когда всё вокруг рухнуло
буквально в считанные часы, многие из них сломались. Но то, что было в мегаполисах, всегда принималось за сказку, и до подводного мира, и после. Так что я не
верю в россказни. Каждый человек всегда имеет право на выбор. Даже если это выбор между голодной смертью и людоедством, не всякий выберет второе, я уверен.
Хотя, как судить? Были бы у меня дети, возможно, я бы за них перегрыз глотку любому. А, может, и нет. Это бесполезные рассуждения, теоретизирования. На них
нельзя тратить ни времени, ни сил.

Что сейчас является моей целью в жизни? А что являлось раньше? Так же - сиюминутные потребности, возможно, с небольшим прицелом на будущее. Новая тачка,
плазма, планшетник. Чтоб на джинсах лейблы, а куртка из натуральной кожи. И чтоб в отпуск можно было в Турляндию скатать. Я не успел. Где теперь та Турляндия?
Существует ли вообще? Неведомо. Мир сузился до велосипедных прогулок - не дальше 30 километров в одну сторону, чтобы успеть вернуться засветло.

Вот и сейчас, кручусь-верчусь, нашёл неплохой бизнес, всегда при вещах и еде, думаю, может, ещё расширить производство, но тут на днях ко мне забредает (а дом
мой как бы на краю стоит, можно из ниоткуда, то есть из тумана, в него выйти) непонятный какой-то мужик, и просит Христа ради ... не воды, нет, книжку какую
почитать. Интеллигент, что ли, недобитый? Ну, в общем, была у меня книженция какая-то, ещё со школьных времён. "Преступление и наказание" Достоевского. Уж и не
знаю, почему я ему её отдал, обычно я не жалую посторонних. А тут пошёл, порылся в ненужном старье, откопал, отряхнул от пыли и паутины, и протянул этому
чудаку.

Он как её увидел, руки затряслись, слёзы, натурально, из глаз закапали. К сердцу прижимает, шепчет: "Спасибо, я вам верну, верну!". А сам аж захлёбывается от
нежности. Детей своих не каждый к себе так прижмёт, а тут - книжку, рухлядь. И самое главное, что меня поразило, что он с этой книжкой, торопливо так
попрощавшись со мной, взял и нырнул обратно в туман, понимаете? Туда никто не ходит, я защищён туманом лучше, чем всеми крепостными стенами вместе взятыми. А
он взял - и в никуда ушёл. Просто так, будто и нет его, тумана этого.

Я, конечно, продолжал своим делом заниматься, отбивался от нападений, отвозил товар покупателю, складывал наменянное, чинил прохудившееся, готовил себе еду. Но
ни на минуту, уж поверьте, у меня из головы этот мужик не вылезал. Я знал, чувствовал, что уж если он пообещал вернуть книгу, то придёт с ней обязательно, даже
если через год. И потому я ждал. Ждал, чтобы задать свои вопросы. Готов был даже накормить его. Даже, что и говорить, напоить свежей водой. Только бы пришёл
поскорее.

А тем временем сортировал в своей голове всё услышанное и увиденное за последние пару лет, с того самого Дня Переворота. Может, потому я и стал тут всё это
записывать, потому что нет у меня привычки в голове держать такой объём информации, а тут - вона, понадобилось. И, главное, я почему-то знал, что он сможет мне
ответить если не на все, то на многие вопросы. Потому и надеялся.

Он пришёл через неделю, под самый вечер, когда уже смеркалось, и соседские собаки начали свой жуткий вой. Всё живое перед ночью теперь трепетало и ужасалось, в
том числе и люди. Сначала начинали выть собаки, потом, если у кого оставались коровы и козы, те мычали, причём каким-то страшным, тоскливым мычанием и блением.
Петухи вроде как не кукарекали, а пели последнюю песню. Затем доносился такой же тоскливый вой и гул из лесов и полей, всё это перемешивалось и буквально
сводило с ума. Люди зажимали уши, прятались в дома, но нигде не было спасения от этого ужаса. И так каждый день, и так уже почти два года. Не удивлюсь, если
многие умерли только от этой ежевечерней пытки.

И вот я, тоже не самый храбрый среди храбрецов, торопился закончить все дела на улице до вечера, чтобы забежать в дом, наглухо задраить окна и двери,
спуститься в подпол и зарыться в перины и подушки. Но замешкался, начал нервничать, и порвал провод от банок, которые бренчали, если вдруг кто прошёл без
спроса, то есть ослабил первую линию обороны, а этого допустить было нельзя. Дрожащими руками я скручивал обрыв, и тут завыли собаки. Нутро у меня заныло, зубы
свело, из глаз потекли сами собой слёзы. Но проволоку надо было скрепить, и несмотря на ужас, который выворачивал меня наизнанку, я терзал и терзал обрыв.

И тут появился он, недавний знакомец. Точно так же, как и в прошлый раз, он вышел из тумана, довольно бодрой походкой подошёл ко мне, сказал что-то вроде: "Ну
и весело тут у вас!", а потом взглянул мне в лицо, и тут же, положив книгу на землю, отобрал у меня проволоку.
- Дайте-ка я вам помогу, - сказал он, и в два движения сделал то, что я пытался сделать последние несколько минут.
Но мне было уже так плохо, что ни о какой благодарности речи не шло. Меня выворачивало винтом, рот корёжился, пальцы скрючились, и я понимал, что сейчас начну
выть в тон собакам, а уж что потом будет - одному Богу известно, да и то, если он всё ещё есть на этом свете.

- Да что ж это вы так,.. - проговорил мужик, подхватил меня под мышки и поволок в сторону дома. Книга осталась лежать на земле, а он про неё даже и не
вспомнил, хотя в прошлый раз так прижимал к сердцу. Последнее, что я запомнил, пока не потерял сознание, это запах озона, исходивший, кажется, даже не от
одежды, а от самого этого странного типа. Но тут у меня в голове взорвалась какая-то красная бомба, и я отключился.

***

Сначала в моё сознание проникли какие-то давно забытые запахи, потом к ним добавились звуки. Сначала смутные, потом они как-то сложились в общую картину, и я
попытался открыть глаза, чтобы проверить свою невероятную догадку. Но глаза не открывались. Они горели огнём, и когда я осторожно пощупал веки, понял, что
вместо глаз у меня сейчас два распухших синяка.

- У вас какая-то странная реакция на собачий вой этот, - раздался голос давешнего моего спасителя. - Прямо волдыри по всему телу, глаза распухли. Вы бредили
тут долго, покуда я не затопил печку.
- Что вы сделали? - не понял я.
- Печку затопил. Тоже странно, вы что, давно её не протапливали? Так тяжело расходилась...
Я приподнялся на локтях, несмотря на ноющую боль во всём теле.
- Я печку растопить не мог с тех пор, как всё перевернулось, как ни пытался. Как вам это удалось?
- Да трудновато удалось, но теперь-то я понимаю, почему. Так долго не топить! А как же вы еду готовили?
- На газовой плитке, разумеется.
- Но у вас там всё поломано, огонь так и пылает, как же вы...
- Да какая разница уже, - махнул я устало рукой и задал волнующий меня вопрос. - Чем так пахнет у вас?
- Да я супу сварил, хотя у вас тут с запасами не очень, конечно. Но на похлёбку наскрёб вполне. Я вам книжку принёс! - добавил он после некоторой паузы.

Суп! Суп в печке! Вот что взорвало мой мозг окончательно. Я откинулся обратно на подушку. В ушах звенело, глаза по прежнему не открывались. И тут я услышал
самый сладостный звук за прошедшие несколько лет. Звук ложки о тарелку, в которую уже был налит суп. Раньше, когда я возвращался домой с работы, летом из
открытых окон я часто слышал, как разливают первое по тарелкам, и вот то самое воспоминание меня обожгло огнём. Жарко, сухо, лето, зелень, запылённая листва,
открытые окна чужих домов, обед в семье. Всё то, что сейчас не найти ни за какие деньги, даже если бы они были в ходу.

- Вы присядьте, я вас парой ложек накормлю, да побегу уже, мне ж далеко идти ещё, - сказал этот странный человек, и я снова очнулся, снова поднялся на локтях и
послушно раскрыл рот.

Похлёбка, наверное, в прежние года была бы весьма посредственной, даже бедной. Но сейчас это была фантастика. Откуда он взял мясной бульон, я понять не мог.
Крупа, да, у меня водилась. Я был богат. А ещё я умудрился распознать морковку. Морковку! В супе!! Мой организм настолько был потрясён первой же ложкой супа,
что из моих воспалённых глаз потекли слёзы. Я плакал, как ребёнок, от того, что ем суп, что меня кормят с ложки, и что в моём доме протоплена печка. Я
размазывал слёзы и сопли по лицу и плакал, не забывая при этом послушно открывать рот для новой порции. Но отвыкнув от полноценной еды, я вскоре пресытился
настолько, что уснул, погрузившись в какое-то бессознательное забытие, наверняка исцеляющее меня, я был в этом абсолютно