Мыкола Бондаренко и Пётр Силин выросли в Славянске, в Донбассе. Одноклассники, они поступили и вместе учились в одном из вузов Киева. Майдан перевернул судьбы многих людей. Мыкола пошёл служить в Национальную гвардию, а затем стал членом «Правого сектора». Принимал активное участие в событиях второго мая в одесском Доме Профсоюзов.
Пётр, напротив, выступал против национализма и русофобии, участвовал в митингах протеста в Луганске, где училась его любимая девушка Светлана. Был жестоко избит киевскими боевиками. Вернувшись в родной Славянск, влюблённые решили записаться в ополчение.
1.
Светлана была счастлива. Её милый занял достойное место среди повстанцев, любил её без памяти, и они не мыслили жизни друг без друга. Шила в мешке не утаишь, и отец Петра сказал как-то сыну, что хватит ему женихаться, пора бы честным пирком – да за свадебку. А то обрюхатишь, мол, девку – как потом людям в глаза смотреть? Парень и сам понимал, что если с ним что-то случится, то пусть лучше Светлана останется его законной супругой. Так вот и решили они пожениться.
Когда друзья узнали о первой свадьбе ополченцев в Новороссии, их радости не было предела. Стол ломился от угощений, невеста была прекрасна в белом свадебном платье с фатой, а крики «Горько!» не смолкали за широким праздничным столом, установленным в тени щедрого на урожай украинского сада. Как и положено, в славянском отделе ЗАГС новобрачным торжественно вручили свидетельство о браке вновь образованного государства Новороссия - за номером ноль ноль один. Ополченцы, друзья новобрачных, были несказанно рады и счастливы, будто они сами в этот день стали женихами и невестами, будто не стояла несчастная Украина на пороге большой кровопролитной войны, конца которой многим из них не суждено было увидеть.
Не буду описывать все перипетии обороны Славянска, начавшейся с противостояния бандеровской армаде небольшого отряда стрелковцев, а закончившейся выводом из города полноценной армии зарождавшейся Новороссии. Пусть это делают историки. Хотя, наше прошлое всё чаще становится непредсказуемым и зависимым от… величины их гонораров. Но будем надеяться, что историей займутся люди честные, непредвзятые и не ангажированные, дабы наши потомки имели возможность гордиться подвигами своих отцов и дедов. И самое главное - чтобы нацисты всех мастей нигде, никогда, ни при каких обстоятельствах не посмели более вершить своих ужасных кровавых дел. Очень хочется, чтобы так оно и было.
2.
Деньги, полученные Мыколой за кровавый одесский погром, ушли так же легко и быстро, как и появились. Несколько недель, проведённых на одном из средиземноморских курортов, не принесли его душе облегчения. Утро начиналось с похмелья, а вечер, как правило, тонул в мутном алкогольном тумане. Дорогие курортные красавицы, будто в калейдоскопе, быстро сменяли одна другую. И глядя на каждую из них, наш герой вспоминал свою первую и единственную любовь – несчастную красавицу Маричку. Погибшую, но не отомщённую до конца.
Ненависть к оставшимся в живых насильникам, которые как ни в чём не бывало продолжали топтать эту грешную землю, надолго поселилась в его душе. И клокотала временами, будто магма в жерле действующего вулкана. Имена этих нелюдей навечно врезались в его память. И даже здесь, в земном раю среди пальм и яркого солнца, встречая соотечественника, Мыкола сначала недоверчиво спрашивал его имя, и лишь исключив нового знакомого из списка своих врагов, заводил с ним приятельские отношения.
Отдыхать лучше, чем работать. Но всё чаще по утрам похмельную голову нашего героя стала посещать мысль о том, что рано или поздно придётся возвращаться домой, отчего в отравленном алкоголем мозгу вдруг возникала ужасная картина заполненного трупами одесского Дома Профсоюзов. Явственно проступала кровь на ободранных стенах подвала, на влажных от пота руках, которые здесь, наяву, вдруг начинали дрожать мелкой противной дрожью, и дикий первобытный страх привычно заползал в нераскаявшуюся грешную душу убийцы. Хотелось кричать, выть, хотелось лезть на стену, а нутро, помимо воли, выворачивалось наизнанку, будто наелся он накануне не изысканных деликатесов, а трупного мяса убитых им людей…
3.
Киев, на удивление, встретил нашего героя ярким солнцем и щебетанием птиц. Страхи улетучились, будто и не было их вовсе. Майдан, всем смертям назло, всё ещё стоял на старом месте. Редиска, посаженная здесь в апреле, была давно съедена, но укроп продолжал удивлять немногочисленных туристов своими широкими пахучими венчиками.
- Сепаратисты нас называют «укропами», - улыбнулся Сергей, проходя мимо знаменитых грядок. – А я не против. Мы такие же въедливые и живучие, как это неприхотливое растение… Ну, отдохнул? Чем думаешь заняться?
Мыкола помолчал немного, вырвал из земли душистый стебель, отщипнул, и с наслаждением пережёвывая ароматную зелень, ответил:
- Отсиживаться в тылу не собираюсь. Ты ведь знаешь: я офицер Национальной Гвардии, и место моё там, в Донбассе, на передовой.
На том и порешили.
Когда наш герой приехал в часть, противостояние у его родного Славянска было в полном разгаре. Гора Карачун несколько раз переходила из рук в руки. Ополченцы наносили значительный урон украинским войскам, но с прибытием свежих сил ситуация изменилась. Пушки и миномёты с господствующей высоты стали регулярно бить по городу и окрестным посёлкам. Гибли мирные жители, но был приказ не жалеть боекомплект, и он выполнялся неукоснительно. Стреляли по «террористам» и «сепаратистам» и днём, и ночью. Причём, эти планомерные убийства женщин, стариков, детей неплохо оплачивались. Даже несмотря на то, что жалованье укровоинам частенько задерживали.
Мыкола вырос в Славянске, и ему, конечно, хотелось пройтись по улицам родного города, встретить одноклассников, обнять родителей. Но минуло то время, когда он мог это сделать. Ещё месяц назад простые женщины сумели уговорить направленных сюда десантников-срочников уйти, вернуться в расположение части. Но потом в город прибыли «свидомые» члены Правого сектора, Нацгвардия. Была пролита первая кровь, уничтожившая последние иллюзии, и мир разделился на два непримиримых лагеря, между которыми выросла непреодолимая стена ненависти и непонимания. Брат пошёл на брата, сын на отца…
Мыкола даже не сомневался в том, что его отец, презренный «совок», чуждый украинского патриотизма, окажется в лагере ополченцев. Он с горечью подумал об этом. Вспомнилось беззаботное детство, их домик, утопавший в тени вишнёвого сада, и от осознания того ужасного кошмара, в который превратилась их некогда спокойная мирная жизнь, на глаза сами собой навернулись слёзы.
Захотелось выпить, чтобы заглушить душевную тоску, но денег не было. Курортные удовольствия опустошили карман, а жалованье задерживали. Многие сослуживцы в таком случае, не стесняясь, заходили в первый попавшийся дом и требовали у хозяев самогона, закуски и всего, чего только душа ни пожелает. Вели себя, будто на вражеской территории, оправдываясь тем, что не стоит, мол, церемониться с пособниками террористов. Но здесь прошло детство нашего героя, и остатки совести не позволяли ему заниматься банальным грабежом. Даже несмотря на то, что друзья посмеивались над его щепетильностью.
Жажда мучила всё сильнее. Голова трещала от дрянных неотвязчивых мыслей, приходивших обычно на трезвую голову. Терпеть это было невыносимо, и не выдержав, Мыкола отправился к знакомому офицеру из десантной бригады, расквартированной тут же, неподалёку.
Приняв на грудь под хорошую закуску, сослуживцы разговорились.
- А ты продай что-нибудь ненужное «сепаратистам», - учил захмелевшего нацгвардейца приятель. – И будут у тебя деньги.
- Это как? – удивился Мыкола.
- Как, как, да очень просто. Всё имеет свою цену. «Калашников», например, стоит шестьсот долларов. Хочешь, сведу с покупателем? Только – ни-ни! – помахал он пальцем у закрытого рта. – И не бойся, ваш спонсор Коломойский не обеднеет. Они там миллионами воруют, а нам здесь горло промочить не на что. Да ещё и зарплату задерживают.
4.
На следующий день приятели снова встретились в том же доме на краю села. Выпили понемногу, поболтали о том, о сём, а когда стемнело, раздался условный стук в дверь. Пружинящей «кошачьей» походкой в комнату вошёл незнакомец в камуфляже с «калашниковым» через плечо.
- Петро?! Какими судьбами? – поднялся ему навстречу удивлённый Мыкола.
Да, это был Пётр – земляк, бывший одноклассник и однокашник Николая. Казалось бы, не так много прошло времени. Ещё весной они вместе ходили на лекции, радовались очищающему, как тогда казалось, огню Майдана. И вот теперь бывшие друзья стали непримиримыми врагами, которых обстоятельства заставили смотреть друг на друга в прорезь автоматного прицела. Неисповедимы пути твои, Господи!
Но несмотря ни на что, земляки сели за стол, выпили по чуть-чуть и, как это обычно бывает, разговор зашёл о политике, о делах глобальных и важных.
- Вот скажи, Петро, - начал Мыкола, - не пойму я, как получилось, что стали мы с тобой врагами? Жили в одном городе, учились вместе, а теперь должны стрелять друг в друга. Неужели ты хочешь, чтобы сюда пришли «москали»? Они ведь враги наши. Вспомни историю. Столетиями Москва унижала и гнобила Украину…
- Ой, ой, друг ты мой сердечный, - вздохнул ополченец. – Обманули нас с тобой, как слепых котят. Натравили друг на друга. Разделяй и властвуй – вот принцип всех завоевателей. Разделили нас, и я знаю, как это было сделано.
- Да о чём ты говоришь? Москальских каналов наслушался? Вон, лапша у тебя на ушах ещё не обсохла. А я украинец, родители мои здесь жили, и дети будут украинцами…
- А почему же мы с тобой говорим по-русски?
- Не знаешь? Веками русский язык насаждался на Украине. Нас силой заставили забыть родную речь.
- Ой, не надо! Читал я эти хронологии уничтожения украинского языка с семнадцатого века. Бездоказательная наглая ложь. Только давай по порядку. Слушай и не перебивай… Наша история была злонамеренно фальсифицирована врагами.
- Да не может быть, – возмутился Мыкола. – Неужели школьные учебники врут? Ты спроси любого пацана. Все говорят…
- Говорят, что кур доят. А ты слушай сюда. Сейчас я проведу среди тебя небольшую политинформацию. Правдивую. Не такую, как в учебниках. Будешь слушать? Или ты и так всё знаешь?
- Конечно, знаю. Что ещё ты мне можешь сказать нового?
- Правду, Мыкола, одну только правду, основанную на подтверждённых исторических фактах, в отличие от высосанной из пальца, лживой, написанной на заказ украинской псевдоистории.
- Ну, давай, бухти, послушаем, - покосился нацгвардеец в сторону десантника, сидевшего тут же за столом.
- Значит так. Еще почти 150 лет назад германский канцлер Отто фон Бисмарк утверждал, что Россия фактически непобедима, но для её уничтожения необходимо разделить единый великий русский народ, отделить малороссов от великороссов, создать миф „украинства“, оторвать этих людей от своих корней, от своей истории, и сеять ненависть между ними.
В те времена территория нынешней Украины, в том числе и Галиция, была
| Помогли сайту Реклама Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2024
18+