Тивол - Сивол
ПО ПРОЧТЕНИИ ШОПЕНГАУЭРА
ДИСКУССИЯ С ВЕЛИКИМ НЕМЕЦКИМ ФИЛОСОФОМ,
В КОТОРОЙ ТОТ НЕ ПРИНИМАЛ УЧАСТИЯ
Учёные люди, бесконечно преданные науке, -- высокая наука обычно редко отвечает им взаимностью, как капризная красавица, не испытывающая большого интереса к тем поклонникам, чьи лица невыразительны, манеры неловки и доходы тоже не пленяют воображение, -- плохо представляют, чем ещё можно себя занять, и обычное состояние их души как раз и состоит в отсутствии такого пред-ставления или просто вне его, потому что наука интересна лишь свободному уму, не отвлекаемому мелочами бытия, а наша жизнь, как назло, состоит в основном из мелочей, и с этим ничего не поделаешь, как не поплывёшь по Ниагарскому водо-паду вверх по течению, можно привести множество других примеров, столь же убедительных, но пользы от этого будет совсем немного, ведь примеры полны смысла лишь для изрекающего, но уж никак не для внимающего, ибо все мы много чего наслышались, только не стали умнее от того даже на толщину волоса ангорской козочки, если такое сравнение покажется вам неподходящим, замените его на любое иное, лишь бы оно подходило наилучшим образом, а в чём этот образ заключается, трудно судить, поскольку всякое суждение предпочитает опираться на прецеденты, которые не всегда оказываются под рукой, в противном случае всё оказывалось бы намного проще, но не оказывается, из-за того что мировой порядок вещей известен большинству из нас, а, точнее, всем без исключе-ния, только в самых общих чертах, и, если оставаться честным, он совсем неизвестен, но мы, слава всевышнему, научились прекрасно обходиться без опоры на этот несколько неочевидный порядок, оттого что он не представляется нам таким уж соблазнительным.
Короче говоря, умные люди, удовлетворив первый голод, нашли время усиленно поразмышлять, что первично -- материя или сознание? -- а какая разница? и незачем нам ломать голову над всякой ерундой, даже если эту, простите велико-душно, ерунду обзывают философией (грубияны сразу припоминают седло на корове, но мы не будем им уподобляться), что, конечно, неверно (а что неверно, о чём, собственно говоря, речь идёт-то?), вот так всегда, только углубишься в про-блему, как обнаруживаешь, что глубины в ней не больше, чем в чайном блюдечке (данное сравнение принадлежит исключительно мне, потому что я сам его придумал, и долго думать в этот раз не пришлось, что меня бесконечно радует). А ведь, действительно, всем интересно: что было раньше -- материя или сознание? или -- яйцо или курица? Раньше я полагал, что материя, потому что был глуп, необразован и верил тем, кто были старше и говорили не то, что сами думали, сейчас же больше склоняюсь к идеализму, и само это слово, последнее из названных, звучнее, красивее и не напоминает об удручающем мастерстве скучных портных, с мелком в руке и булавками во рту, и о тягостных трудах унылых прядильщиц.
Конечно, существует только то, что я вижу, или могу пощупать, или ухом оценить, прикосновением воспринять. Поэтому, когда все мои необходимые органы чувств замрут вместе со мной окончательно, представление о внешнем мире сразу улетучится (а у меня ничего не было, кроме этого представления, хотя в немалом количестве находились добрые люди, готовые меня переубеждать, зачем им это?), и всё станет настолько очевидным, что смешно сомневаться в том, что вместе со мной всё навсегда исчезает. Попробуйте в тот час убедить меня в противном или познакомиться в беседе со мной с моей окончательной точкой зрения хотя бы в общих чертах.
Каждый из нас несомненно любит то, что сам сотворил. Поэтому мы испыты-ваем к окружающему нас миру вполне определённую симпатию даже если этот мир, согласно уверениям людей уязвлённых, недобр, жесток и коварен (ну это уже доказанная вина каждого из вас, поскольку вы -- единственный креатор всего ради вас сущего). Но всё, сооружённое умами и руками нашими, к судьбе нашей позорно равнодушным оказывается, поскольку не потратили мы на него достаточного количества благородного материала, который предложен нам благо-склонными высшими силами, дружелюбно наделяющими нас дарами, которые мы вряд ли заслужили. Простите, я совершенно ничего не понял из последних фраз и потому в следующий раз постарайтесь высказаться яснее. Кстати, непонятно, кто здесь и к кому обращается.
Существует притча о человеке, который захотел увидеть весь мир и ради того отправился во все стороны Старого и Нового света, только никто толком не знает, что интересное он там увидел. Незнание, как известно, не является убедительным аргументом (ignorantia, говорят, non est argumentum), поэтому всегда найдутся охотники поделиться своими обширными познаниями, на деле же собственным незнанием, которое красоты и пользы ради упаковано в непрочную, но красивую оболочку достоверности, без которой никто не согласиться поверить в чужую выдумку. Благодаря потугам мало добросовестных рассказчиков мы всё-таки сумели худо-бедно ознакомиться с историей вышеупомянутого путешественника, недоброже-латели предпочтут именовать его бродягой, но это не совсем правильно, поскольку бескрайние океаны вброд не пересечь даже тому, у кого длинные ноги, наш же герой, как уверяют те, кому это доподлинно известно, был довольно обычного сложения, не привлекающего, но и не отталкивающего, любопытного или, наоборот, равнодушного взгляда обывателя, который ближе к вечеру вышел на крылечко подышать свежим воздухом и от скуки рассматривает прохожих, а смотреть на них, как оказывается, совсем не интересно.
Однажды тот скиталец попал в удивительный край, где было совсем мало людей, но зато очень много костей. Так не бывает, скажете вы, и будете отчасти правы, но ещё более -- неправы, потому как то были кости мамонтов, которые долго и надёжно хранила вечная мерзлота прежде, чем пришло время с ними расстаться. Тому, кто влюблён в древности, здесь был сущий рай, но праздник оказался очень коротким: вчера ещё было лето с его бесконечным днём, а сегодня бледное прозрачное небо скрыла мрачная пелена, потемнело, и пошёл снег, да такой густой, словно неведомо где могучий гонитель туч долго копил запасы, чтобы за несколько часов расстаться с ними и обратить многоцветнейшую тундру в чистый белейший покров.
А другой раз судьба привела его в горы, где никто не живёт и ничего запо-ведного нарушить не смеет. Здесь природа собрала разные удивительные мраморы, даже такие, каких быть не бывает, и подарила самые маленькие гладкие ка-мешки прозрачному ручью, легко бегущему вниз, а склоны над ним придавила гигантскими монолитами, их наделила она всеми красками мира. Неимоверная тяжесть не позволила щедро украшенным каменным исполинам, мощно громоз-дящимся то там, то здесь, даже шевельнуться и, повинуясь великим силам, сползти в долину. И каждому гиганту нашлось имя: вот старший из братьев Юдхиштхира, он застыл выше всех, а там -- могучий Бхимасена, за ним несравненный стрелок из лука Арджуна и близнецы Накула и Сахадева. Все здесь.
И в жерло вулкана заглянул на краю света наш искатель приключений. Там, на вершине, он увидел несколько бесформенных совершенно чёрных отверстий, задыхаясь, он глянул прямо в них, края были покрыты яркой жёлтой серой, струи горячего воздуха выходили из глубины и приносили удивительные звуки, конеч-но, то были вопли и стоны неисправимых грешников. А потом внизу зародился новый звук, неукротимо приближался отчаянно сигналящий скорый поезд, путе-шественник благоразумно отодвинулся, и рядом с ним высоко-высоко в небо умчался столб воющего, гремящего белого пара, из него вылетали, к счастью в нуж-ную сторону, оттого и неопасные, светлые раскалённые осколки породы. Вы очень храбрый человек, сказал один уважаемый специалист, многими уважаемый, оказывается, он тоже был совсем недалеко, присел на тёплом удобном камне и не мешал чудить. Нет-нет, просто я заранее всё рассчитал, смутился любитель острых ощущений.
Всё очень просто: того, что было, больше нет, зато есть воспоминания, кото-рыми я могу бесконечно наслаждаться, обращаясь к тому, что было, при желании добавляя то, чего не было, но вполне могло случиться, а если не произошло, то беда в том не слишком велика, потому что то, что было, и то, чего не было, не существуют более, и с тем придётся смириться, хотя и не хочется. Трудно не согласиться с восточными мудрецами, что наш мир -- это всего лишь сон Брахмы, которому изобретательная Майя нашёптывает в ухо всё, что ей вздумается, и ещё что-нибудь. Теперь всё понятно: все мы снимся божеству, не намеренному просыпаться, а вместе с нами ему снятся и наши сны, в которых всегда найдётся место персонажам, которые тоже не откажутся вздремнуть. После этого остаётся лишь улечься поудобнее и позволить своим размышлениям занять достойное место в этом неиссякаемом потоке сознания.
Со сном мы успешно разобрались. Остаётся поговорить о воле. Тут нам мало что известно, но это не может служить веской причиной тому, чтобы небрежно махнуть рукой. Лучше скорчить умную гримасу и с очень серьёзным видом наго-родить гору чепухи, в которую и сам не собираешься верить. Существует и другой способ: взять в руки бесценную книгу «Мир как воля и представление», воткнуть в неё глаз и постараться найти в ней все свои мысли. Если не найдёте, про-должайте искать, если после этого снова не найдёте, всё равно продолжайте искать, потому что нет у вас другого выхода, как у букашки, попавшей в дружеские объятия росянки. Лично я (кто я? кто это говорит, и кого я слышу?) постоянно прибегаю к этому приёму и в итоге стал умнее всех вавилонских пророков вместе (надеюсь, они были достаточно умны). Приятно похлопать себя по плечу и сказать: молодец, ты уже ни в чём не уступаешь Гегелю, даже понятней его выражаешься, потому что этот непревзойдённый профессор любил напустить столько тумана, что самый зоркий шкипер не сумеет найти в родной гавани родной причал, где всегда швартовался.
Отдельные учёные, из тех, которым всё известно -- а им следует верить, потому что ничего делать толком они не умеют, следовательно, хоть что-то сносно знать должны -- утверждают, что человек мыслящий (сапиенс!) является продуктом природы и частью её, и пружинкой некоего мотора, приводящего всё в движение, результаты коего заставляют дивиться, восхищаться, ужасаться и ещё чего-нибудь, что может прийти в голову в тот момент, когда она озабочена не на-сморком, а высшими помыслами, вспыхнувшими в ней, только редко из этого возникает нечто необходимое или полезное роду человеческому, которого умело и осторожно ведут за руку знающие своё дело не ведающие стыда честолюбцы, призывающие ведомого зажмуриться и ни в коем случае не открывать глаза, по-тому что иначе легко скатиться в бездонную пропасть, край которой у всех нас всегда под ногами, и только доброжелательные и бескорыстные поводыри спасают нас от жалкой и болезненной участи, честно говоря, вполне заслуженной нами, правда, зловредной пропасти этой и в помине нет, но всё равно следует остерегаться, мало ли что(?)
«Каждый человек заслуживает лучшего!»--
